Дирин П.П. История Лейб-Гвардии Семёновского полка.

Глава III. 1700—1704. Великая Северная война.

Причина войны. — Осада Нарвы. — 19-е Ноября. — Убыль полка. — Отступление русских. — Награды полку. — Укрепление Новгорода. — Новыя знамена. — Поход к Архангельску. — Слово Петра Великаго Семеновцам, выражающее все Его дальнейшия намерения. — Соловетский монастырь. — Штурм Нотебурга. — Потери полка. — Возвращение в Москву. — Семеновская отставная рота. — Поход к берегам Невы. — Ниеншанц. — Дело при дер. Калинкиной. — Заложение Петербурга. — Поход к реке Сестре. — Вступление в Москву.

Причина войны.

«Мы здесь в 18-й день (августа) объявили мир с турками, зело с преизрядным фейерверком, в 19-й день объявили войну против шведов», писал Петръ Ф. М. Апраксину в Воронеж. Война объявлялась «за многия неправды шведскаго короля и особенно за то, что во время государева шествия чрез Ригу от рижских жителей чинились ему многия противности и неприятства». Так говорилось в манифесте, но главною целью Царя было присоединение Ингерманландии к России и овладение берегом Балтийскаго моря.

22-го августа русския войска начали выступать в поход; план кампании состоял в движении через Новгород к Нарве, с целью завладеть ею и составить себе опорный пункт для дальнейших действий, смотря по обстоятельствам которых вначале предвидеть было нельзя. В полдень 22-го выступил из Москвы Семеновский полк, в отряде генерала Бутурлина, состоявшаго, кроме гвардейских полков, еще из Лефортова и трех новых пехотных полков, всего числительностью около 8000 человек. Вечером того-же числа продолжали путь на подводах. 25-го были в Клину, 27-го в Твери, а 5-го сентября прибыли в Новгород, где, встреченные Государем, расположились для дневки у реки Волхова. В Новгороде Петр узнал, что король шведский Карл XII собирается идти в Ливонию с 18,000 войска, и высадится в Пернау, но о прибытии Карла XII слухов еще не было; известно было только то, что Нарва плохо укреплена и войска в ней мало; поэтому Петр решился продолжать поход. 8-го числа полк выступил из Новгорода, следуя через Медведь до Подберезье на подводах, далее шли пешком и 22-го прибыли к Нарве.

Осада Нарвы.

Нарве полк застал уже отряд князя Трубецкаго, работающим над наводкою моста через р. Нарову.

Государь, по прибытии гвардии, в тот-же вечер, сделал ей зорю с церемониею, а на следующий день, 23-го числа, рано утром, перевел через оконченный мост и расположил все войско полукружием около крепости, примкнув фланги к реке. Семеновский полк, вместе с Преображенским, стал на левом фланге (т. е. лицом к крепости) около острова, на котором поставлена была ставка Петра у пильной мельницы. Тут-же были главный вагенбург, и мост через Нарову, служивший единственным сообщением армии с правым берегом, по которому пролегал путь ея отступления. Как вагенбург, так и мост имели в ноябре месяце для полка большое значение. 1-го октября пришли еще 7 полков, под командою генерала Вейде. С этого времени началась правильная осада, под руководством Аларта. Во все время работ по прорытию апрошей неприятель жестоко стрелял из пушек.

Весь октябрь и первую половину ноября строили апроши и батареи, стрельба шведов не умолкала и ежедневно убывало из строя по нескольку человек убитыми и ранеными; погода стояла осенняя, холодная и дождливая, работать было тяжело; к тому-же, при вооружении батарей, орудия приходилось таскать людьми, при чем лафеты и колеса постоянно ломались. В продовольствии чувствовался большой недостаток, болезни свирепствовали во всей армии, но, ободряемые присутствием государя, Семеновцы мужественно переносили непогоду и лишения. Служба была двоякая: во-первых, работы в апрошах и гарнизонная служба в них занимали одну часть людей, другая-же часть конвоировала Государя во время его поездок ко взморью и к крепости для рекогносцировок. Во время осады 10-го ноября произошел случай, глубоко оскорбивший Царя и вместе с ним всю гвардию; Преображенскаго полка второй капитан бомбардирской роты, Гуморт, ушел и передался шведам, которым сообщил все наше расположение, силы и намерения. Менее чем от кого либо Царь мог ждать подобной измены, по тому что Гуморт постоянно считался его товарищем по бомбардирской роте и пользовался особенным доверием. Следствием этой измены было то, что Царь 13-го числа отдал приказ: всех офицеров шведов, находящихся в войсках под Нарвою, отправить в Москву и перевести в другие полки.

18-го ноября, к великому прискорбию всей армии, крайняя необходимость заставила Петра уехать из Нарвы. Армию и уполномочие на счет осады Нарвы — Петр передал главнокомандующему, герцогу де-Кроа. Перед самым отъездом из армии, Государю благоугодно было возложить чрезвычайно важное поручение на капитана Л.-Гв. Семеновскаго полка князя Григория Долгорукова к королю польскому и состоять при нем уполномоченным. На сколько Царь доверял ему, можно судить из следующаго письма к королю Августу: «Возлюбленный брате! Понеже мы заблагоизобрели, чтобы к Вашему Величеству послать своего служителя и капитана от гвардии нашей, князя Григория Долгорукова, для наших общих дел доношения, котораго при Вашем дворе быть приказали; о чем просим Вас дабы Ваше Величество ему на то позволили, тоже и что он будет Вам доносить извольте верить. За сим пребываю Вашего Величества верный друг и брат «Петр».

Между тем, король шведский, по заключению Травендальскаго мира с королем Датским, отправил десант к Пернову, для подания помощи Риге, но когда услышал, что саксонцы отступили, то переменил намерение и повернул к Нарве с 18,000 войска. В день отъезда Петра из Нарвы, Карл XII, совершенно неожиданно, очутился в 10 верстах от нашей контр-валационной линии.

19-е Ноября.

19-е число наступило пасмурное, холодное; вьюга с утра била прямо в лицо голодных и холодных русских солдат, и в 20 шагах нельзя было ничего различить; наконец, к печальному физическому состоянию присоединялся упадок нравственных сил, произведенный сознанием своего неискусства, неопытности перед сильным неприятелем. Кроме того зародилась подозрительность: предводители немцы будут-ли усердно сражаться против своих? Часу в 10-м шведский авангард напал на стрелецкие аванпосты и прорвал линию. Дойдя до контр-валационной линии, шведы с криком устремились на дивизию кн. Трубецкаго: почти без сопротивления рвы были завалены, рогатки и палисады опрокинуты, полки отброшены назад и менее нежели в 1/4 часа вал и 10 орудий главной батареи были во власти неприятеля. В то-же время, осажденные сделали вылазку из крепости. В лагере распространился панический страх и общее смятение. Оплошность и недостаток распорядительности в генералах, при существовавшей тогда ненависти между русскими и иностранцами, не могли не показаться подозрительными для войска. В общей сумятице, не видя своих начальников, мысль об измене овладела всеми, бегство сделалось общим. После дивизии кн. Трубецкаго бросились бежать дивизии Вейде и Головина; конница Шереметева бросилась вплавь через Нарову, при чем около 1,000 человек потонуло. Пехота вся столпилась к единственному месту переправы, к мосту, около котораго стояла гвардия; от сильнаго напора толпы мост обрушился и много людей потонуло. Дисциплина пропала; в страшном отчаянии и озлоблении русские начали кидаться на иностранцев и бить их. Видя это, герцог де-Кроа вместе с генералом Алартом, Лангом и полковником гвардии Блюмберхом, и несколькими другими старшими офицерами из иностранцев, выехал из ретраншемента и сдался военнопленным шведскому полковнику графу Штейнбоку. Гибель русской армии казалась неминуемою; без всякаго порядка, без начальников, потеряв всякое присутствие духа и бодрость, две дивизии стояли на берегу, готовыя броситься в реку или отдаться в руки шведов; Реншильд на них наседал; те, которые искали спасения в поле, попадались в руки Штейнбока и королевских драбантов. Дело было-бы окончательно проиграно и победа шведов решенною, если-бы спасители не явились в лице двух гвардейских полков. Преображенцы и Семеновцы, заняв вагенбург, находившийся против моста, остановили успех шведов и отразили Реншильда. Несколько раз бросался он в атаку против этой, неожиданно утвердившейся перед ним стены, но напрасно: все атаки были отбиты; гвардейцы пугали своею отчаянною храбростью и стойкостью. Услышав сильную пальбу, сам король прискакал на помощь и распоряжался битвой, о жестокости которой можно судить по самому урону неприятеля: один генерал убит, двое ранено, в том числе и Рейншильд, многие полковники, офицеры и 20 драбантов, окружавших короля, пали в упорной схватке; под самим королем была убита лошадь. Король потребовал помощи; Веллинг прислал сильное подкрепление, но все было тщетно: Шведы не могли сломить горсти Преображенцев и Семеновцев, которые, составив себе бруствер из повозок, отбивали все их нападения. Ночь прекратила сражение; король расположил свою армию между лагерем и городом. Русская армия перебиралась через реку; Семеновцы оставались на месте в вагенбурге, с заряженными ружьями, в ожидании новаго натиска и надеясь на то, что ночью разстроенная армия наша соберется, выручит их и отомстит шведам. Все, казалось, говорило в пользу того, что дело поправимо и победа не потеряна. Между шведами было мало порядка: два отряда их, обознавшись, вступили друг с другом в бой, при чем погибло не мало людей; ночью солдаты шведские забрались в покинутыя русския палатки, нашли там много вина и перепились так, что сделались неспособными сторожить пленных, и если-бы русские воспользовались этим, то могли-бы напасть на них в расплох. Но русские генералы, кн. Як. Фед. Долгорукий, Царевич Имеретинский Александр, Автамон Головин и Ив. Ив. Бутурлин, не зная в каком положении дело, вступили в переговоры с неприятелем.

Убыль полка.

С точностью определить потери полка в этот день нельзя, приблизительно-же она была следующая:

Убито шт. и об.-офиц. 5, полуполк. Кунингам, капитаны: Матвей Мевс и кн. Ив. Шаховской; поруч. кн. Ив. Великорушилов и прапорщ. Никита Селиванов. Нижних чинов 177.

Ранено обер-офицеров 10. Капит. Кн. Мих. Голицын, Ефим Шестов, Федор Цей, Ив. Измайлов и Абрам Леонтьев; поруч. Иван Дмитриевич Мамонов; прапор.: Ив. Ивашко, Степан Шишков, Мих. Волков и Степан Кольчев. Нижних чинов 248.

Без вести пропали: об.-офиц. 2; прап. Иван Водорацкий и Борис Кологривов. Нижних чинов 22.

Отступление русских.

20-го ноября было заключено условие, по которому вся армия, оставшаяся по сю сторону Наровы, могла безпрепятственно перейти через мост, наведенный самими шведами. Сам Карл XII не мог не сознать доблесть русской гвардии, и предложил «за храбрость, с какою она защищалась, сохранить ей оружие». Семеновцы все время, начиная с первых дней осады и кончая последним, стояли у самаго моста; перед ними накануне пронеслась вся толпа беглецов, теперь пропустив мимо себя остатки русской армии, которую они спасли и прикрыли своею грудью, перешли мост с распущенными знаменами, барабанным боем и при всем оружии.

Роковая весть о поражении под Нарвою поселила ужас и уныние в сердцах всего русскаго народа. Петр узнал об ней, когда был уже готов с свежим 12,000 войском идти на помощь. Очень огорчило его это известие, но не поколебало в нем уверенности в успех. Единственным утешением был для него подвиг гвардии; он убедился что с нею отчаяваться нельзя: «знаю, говорил он, что шведы мое войско в начале побивать будут, но настанет время, когда и мы научимся побеждать». Под Нарвой в описываемый нами год, русское войско было в первый и последний раз побеждено, но Петровскую гвардию надо исключить из числа побежденных; даже и это несчастное дело не запятнало страниц ея славной истории. 20-го вечером, Семеновский полк из Нарвы выступил в Новгород, где с радостью был встречен Петром, выразившим ему свою благодарность за мужество.

Награды полку.

Щедро был награжден полк за это дело, он получил первое полковое отличие, в виде знаков, которые обер-офицеры надевали около воротника. Знак этот, в первоначальном виде, был с надписью: «1700 года ноября 19-го за отличное мужество обер-офицеров сего полка в сражении со шведскими войсками под крепостью Нарвою». Вид этого знака в продолжении почти двух столетий изменялся в деталях; так одно время надпись была сокращена, потом дано вензелевое изображение Петра I, затем изображение Андреевскаго креста; в 1767 г. знак был вовсе отменен, но 26-го июня 1805 г. опять возстановлен и сохранился до настоящих дней. Год и число свидетельствуют о славном деле, виновниками котораго были Семеновцы. Если знак этот был дан одним только обер-офицерам, то это можно объяснить себе тем, что, во-первых, Царь имел полное основание быть недовольным распоряжениями лиц начальствующих, а во вторых то, что в Семеновском полку, во все время дела, не было ни одного штаб-офицера: все они были оставлены в Новгороде и в Москве, а единственный, состоявший при полку, полуполковник Кунингам был убит в самом начале дела, следовательно, ни один штаб-офицер не имел права на награду. Но кроме этой награды, все офицеры были произведены в следующие чины; нижним чинам прибавлено содержание; семейства убитых приняты на все казенное содержание, а попавшим в плен выслано, через посредство коммерческих агентов, все следуемое им жалованье, а семействам их — 1/4 всего содержания, получаемаго их мужьями.

Укрепление Новгорода.

Из Новгорода полк пришел в Москву, где оставался 4 месяца, а в мае 1701 г. вернулся обратно в Новгород. Весь 1701 год полк не принимал участия в военных действиях, да и сам Царь ограничился в этом году одними поисками Шереметева в Эстляндии. Кроме строевых упражнений, единственным занятием Семеновскаго полка, была постройка укреплений в Новгороде и поправка стараго новгородскаго кремля; в декабре он опять возвратился в Москву, где принимал участие в параде, бывшем по случаю победы Шереметева над Шлипенбахом при Эрестфере.

Новыя знамена.

Занимаясь приготовлениями к новому походу и обезпечением западных границ от вторжения неприятеля, укреплением Новгорода и Пскова, Петр не упускал из вида внутреннюю организацию полков. К этому году можно отнести более точныя положения, определяющия как полковое управление, так и установление правил продовольствования, содержания и обмундирования. Тогда же полку дарованы новыя знамена — одно белое или полковое знамя и 11 голубых ротных. Все эти знамена имели по древку 3 аршина, а в длину 3 арш. 3 вершка. Полковое знамя имело посреди двуглаваго орла с тремя коронами, над ним Всевидящее Око в облаках; то и другое окружено цепью с крестом Св. Андрея Первозваннаго внизу; сверху большая корона, а снизу — 2 связанныя пальмовыя ветви. В левом верхнем углу полотна крест, отделенный от средняго изображения облаком. Копье на древке имело вырезанный насквозь восьмиконечный крест. Ротныя знамена отличались от полковаго, кроме цвета полотна, тем, что в середине вместо орла был меч, обращенный острием книзу, а по обе стороны цепи, ниже большой короны, были нарисованы серебряныя звезды, число которых соответствовало номеру роты.

Поход к Архангельску.

Весною 1702 г. в Москве было получено известие, что шведы готовят флот, для отправления его в Белое море. Известие это не могло не встревожить Петра, я он тотчас же, взяв с собою сына и небольшую свиту, выехал в средине апреля, приказав пяти баталионам гвардии, трем Преображенским и двум Семеновским, немедленно следовать за ним. В две недели собралась гвардия и 5-го мая выступила из Москвы в дальний поход. Следуя через Ярославль, Вологду и далее на север, полк прибыл к Архангельску в средине июня. Тотчас по прибытии, начались деятельныя работы по укреплению устья реки Двины. На берегу моря выстроили батареи, шанцы, и заложили на взморье крепость, названную Новою Двиною. Вместе с тем, послан указ в армию Шереметева, на Лифляндскую границу чтобы 2 баталиона гвардии, один Преображенский, другой Семеновский (3 бат.), находившиеся при нем в командировке, шли под командою князя Репнина к Ладоге. К концу июля все работы были окончены, но о шведах не было никаких известий, и время проходило праздно, без дела. Трудности похода и работы сменялись празднествами во время спуска вновь построенных судов. В свободное от службы время, Царь нередко брал офицеров с собою в лодку для прогулок по морю. День тезоименитства Царя ознаменовался освящением церкви во имя Петра и Павла во вновь заложенной и оконченной крепости Двины, после котораго начался веселый и шумный пир, продолжавшийся трое суток. Полк принимал в нем участие в числе прочих; ушаты и сороковыя бочки, распиленныя пополам, наполнены были вином ренским, двойным, простым и пивом; каждый черпал в них — сколько желал.

Слово Петра Великаго Семеновцам, выражающее все Его дальнейшия намерения.

В начале августа Петр, через пришедших кораблей, убедился окончательно что неприятельский флот к Архангельску не будет; поэтому 5-го числа, собрав всех начальствующих лиц, объявил решение свое перенести оружие на берега Невы, отнять Лифляндию от Швеции и утвердиться на берегах Балтийскаго моря. Развив свои обширные планы перед начальствующими, Петр хотя и укрепился в вере к своему войску, но перед началом смелаго и великаго предприятия счел нужным передать свою волю тем, от кого ожидал наибольшей помощи. Гвардейцы имели счастие выслушать следующее царское слово: «Немного слов требуете, о друзи, к научению вашему, как то далекий от истины слух был о силе неприятеля нашего, сами своим делом искусили есте; но да и наше имя воскресит славу свою; веруйте, не довольны к тому были счастливы сии действия, но все сие благополучие еще за початок счастия имейте. Мало еще отомстили мы укоризну нашу шведам, больше требует и слава, народу нашему славянскому достойная, и обида отечеству, в отъятых землях, нанесенная: Виждите Лифляндию, се есть член России отсеченный, аще сего не возвратим, нам всуе и початки сии. Великую имеем надежду в правосудие Бога, который неоднократно уже военные наши походы предварити, помощию своею, и нас викториями благословити изволил. А что к моему лицу надлежит, по вашему изволению, повелитель ваш есмь, а по той моей к вам и ко всему отечеству равности, друг ко всем и товарищ ваш: не усомневаюся, что имеет у вас силу повеление мое, однако хощу, да смотрите на приклад мой»[1].

Царское слово произвело в восторг слушающих и как един всех голос был: «Готовы за тебя Государь! готовы за Отечество! Твоя кровь не пользует нам; мы до крови служители твои: или русскими сынами быть, или живыми не быти нам».

Соловетский монастырь.

В тот же день отплыл из Архангельска караван под начальством Царя, в Соловецкий монастырь. Семеновцы были посажены на четырех голландских наемных кораблях. Плавание к Соловецкому монастырю замедлилось противными ветрами и бурною погодою. Не ранее как через пять дней флот миновал Заяцкий остров и бросил якорь, недалеко от монастыря, на Салме. Здесь простояв 6 дней, 16-го рано утром, по пушечному выстрелу, снялись с якоря и в тот же день прибыли к дер. Нюхчи. В Нюхче ожидало Царя донесение о решительном поражении Шлипенбаха 18-го июля при Гуммельсгофе. Известие это обрадовало Петра равно как и семеновцев, гордившихся подвигами своих товарищей, так как и в этом сражении гвардейские баталионы, посаженные на лошадей, были главными виновниками победы. В Нюхче простояли неделю, ожидая окончания дороги, которая прокладывалась к Повенцу, по непроходимым дотоле местам, на пространстве 120 верст дремучими лесами, по мхам и болотам. В Повенце были уже изготовлены карбасы, на которых полк поплыл Онежским озером и далее рекою Свирью до деревни Сермаксы. От Сермаксы Петр хотел продолжать путь водою же по Ладожскому озеру, но не решился, благодаря постоянным ветрам и бурному состоянию озера, и полк от Сермаксы пошел сухим путем до Новой-Ладоги, куда прибыл 5-го сентября.

Штурм Нотебурга.

Здесь к полку присоединился и третий баталион, пришедший из Пскова. Дождавшись, когда стянутся все войска, Петр приказал тотчас же начать военныя действия и идти на Нотебург. 25-го выступил авангард, в составе котораго находился один баталион Семеновскаго полка, а 26-го стояли уже перед крепостью и начали осадныя работы. 1-го октября преображенцы и семеновцы получили приказание переправиться на правый берег Невы и овладеть находившимся там редутом. Царь лично участвовал в этом предприятии, которое увенчалось полным успехом. Шведы, дав один залп, бежали, и редут был занят без боя и без потерь. В тот же день коменданту было послано письмо с предложением сдать крепость, так как она обложена со всех сторон, но комендант с иронией отвечал, что просит 4 дня сроку, чтобы послать в Нарву, к генералу Герну, за разрешением. За это ему ответили жестокою бомбардировкою, продолжавшеюся почти без остановки до самаго штурма. Вследствие этого 3-го числа Петр получил письмо от комендантши, от имени всех офицерских жен, с просьбою выпустить их из крепости, так как они боятся пальбы и неизвестности; Петр отвечал на это, что, не желая разлучать их с мужьями, предлагает, если пожелают, выдти вместе со «любезными своими супружниками».

7-го решен штурм на 11-е число. Так как во время бомбардировки в двух куртинах и башне пробиты были бреши, но, несмотря на то, стены были настолько высоки и всходы к брешам круты, что штурмовать было очень рисковано, то 9-го числа вызваны из полков охотники; большая часть явилась от Семеновскаго полка. Им розданы штурмовыя лестницы и заготовлены лодки для переправы. В тот же день через Неву перекинут летучий мост. В ночь на 11-е сделаны 3 залпа из мортир, условленный знак для штурма; по этому сигналу охотники Семеновскаго полка в числе 40 человек, под командою сержанта Мордвинова, двинулись к крепости, пробежав под градом пуль и картечи до рва, они спустились в него, бросились к бреши, но были отбиты. Тогда послан им на помощь отряд под командою подполковника Семеновскаго полка, князя Михаила Голицына, героя этого дня. Семеновский отряд состоял из 122 человек, не считая охотников: подполковник князь Михаил Голицын, капитан князь Василий Вяземский, поручик Михаил Измайлов, адъютант Павел Людин, унтер-офицеров 6 и рядовых 112[2]; вслед за этим подкреплением было послано второе от Преображенскаго полка под командою майора Карпова[3], который, в самом начале дела был ранен картечью в ребро и руку. Ожесточенная борьба продолжалась 13 часов подряд, но ни к чему не повела. Русские оставались на тех же местах, на каких были в самом начале сражения, и подвигаться вперед не могли, так как штурмовыя лестницы оказались на 1 1/2 сажени короче высоты пролома, а отступать не хотели; шведы оборонялись упорно, стреляли сверху вниз картечью, раскаленными ядрами и сбрасывая на штурмующих бревна и камни.

Во время боя наступил один момент, когда несколько солдат бросились бежать к реке; тогда князь Голицын, чтобы отнять всякую мысль об отступлении, приказал все свободныя лодки оттолкнуть от берега. Петр, не видя успеха, послал повелиние: отступить, но посланный до князя пройти не мог. Некоторые, утверждают, что посланный дошел до князя Голицына, но получил следующий ответ: «Скажи Государю, что теперь я принадлежу не Петру, а Богу».

Между тем бомбардир, поручик Меншиков, на противуположном берегу, не дожидаясь приказания, стал ловить лодки, посадил в них сколько мог преображенцев и семеновцев и явился к Голицыну на помощь. Увидев такую настойчивость с нашей стороны после 13-ти часов боя, комендант в пятом часу велел ударить в барабаны для сдачи. Приступ тотчас прекратился, и для переговоров послан к шведам секретарь Шафиров. В тот же день капитуляция Нотебурга была подписана и наши, не входя в самый город, заняли караулы вместе со шведами в трех брешах.

По условиям капитуляции шведам дано было 3 дня для сборов и для вывоза имущества, но на следующий же день, после сдачи, разнесся слух, что на выручку Нотебурга идет генерал Крониорт; тогда Петр, переплыв Неву, отдал приказ тотчас же сменить во всей крепости все шведские караулы; комендант хотя и не хотел подчиниться, этому требованию, но наши принудили силою, и сам Петр вместе с генералом Чамберсом стал разводить гвардейские полки по караулам, введя их в ворота; преображенцев повели влево, а семеновцев вправо по крепостным стенам. 14-го, по договору, шведы вышли из крепости с распущенными знаменами, музыкой и проч., а наши войска вошли в нее. По принесении благодарственнаго молебна, при троекратной пушечной и ружейной пальбе город — крепость переименована в Шлиссельбург, т. е. ключ, со взятием котораго отворяются ворота в Балтийское море.

Тут же обрадованный Царь объявил свои милости и награды: подполковник князь Голицын за геройский свой подвиг произведен в полковники, получил 3000 руб. деньгами, 314 дворов крестьян и золотую медаль. Все офицеры произведены в следующие чины и, кроме того, даны им денежныя награды: капитанам по 300 руб., поручикам по 200, прапорщикам по 100; нижние чины все повышены жалованьем на один оклад и, кроме того, все награждены серебряными медалями. На сколько Царь был щедр для награждения победителей, на столько строго он отнесся к трусам, которые во время приступа хотели бежать, они были «ошельмованы, а именно: гонены сквозь строй и лица их, заплевав, казнены смертию»; в семеновском полку повешено 4 человека.

Потери полка.

Убыль Семеновскаго полка во время осады и приступа Нотебурга была следующая:

Убито: штаб- и обер-офиц. 5; майор Кондратий Мейер; капитан Егор Колбин; поручики: Федор Лихарев, кн. Алексей Шаховский, Иван Дмитриев Мамонов.
>> нижних чинов 116.  
Ранено: обер-офицеров 5; поручики: Петр Синявин, Семен Нарышкин и Михаил Сухотин; прапорщики: Артемий Растфорт и Григорий Сухотин.
>> нижних чинов 206.  
Итого выбыло из строя 332 человека.

На сколько приступ крепости был ожесточенный можно судить из того, что из числа 332-х собственно во время приступа было

Убито: штаб- и обер-офиц. 5
>> нижних чинов 102.
Ранено: обер-офицеров 4
>> нижних чинов 197
Итого....308 человек.
Возвращение в Москву.

Сделав в Нотебурге все надлежащия распоряжения и оставив 3 пехотных полка гарнизоном в Шлиссельбурге, Петр через несколько дней после сдачи крепости выступил в Москву вместе с гвардейскими полками. В начале декабря, Семеновский полк достиг столицы и 6-го числа имел в нее торжественный вход, во время котораго конвоировал пленных шведов. Пробыв в Москве до 1-го февраля, Петр уехал в Воронеж, откуда в марте прислал приказ графу Шереметеву идти с полками к Шлиссельбургу.

Семеновская отставная рота.

Отряд у Шереметева состоял из 37 пехотных баталионов и двух драгунских полков. Гвардейские полки выступили под командою генерала Чамберса в конце февраля. Перед походом все слабые здоровьем и неспособные к строевой службе были отправлены в Москву и составили Московскую отставную роту Преображенскаго полка, долгое время служившую как-бы приютом для всех престарелых, больных и слабых полка.

Поход к берегам Невы.

Семеновцы, в отряде Шереметева, шли по правому берегу Невы, лесами большими и малыми, и завидели, наконец, при устье Охты на берегу Невы маленький земляной городок, занимающий не более десятины земли; то был Ниеншанц или, как его назвали также Канцы, стороживший устье Невы. Против городка за Охтою раскинут был посад из 400 деревянных домиков. Подойдя с восточной стороны, гр. Шереметев остановил отряд и тотчас же заложил апроши. Неприятель открыл огонь из орудий, но без всякаго вреда для нас, так как полк расположен был у самой подошвы вновь строющагося высокаго вала, в мертвом пространстве. На следующий день, 26-го, приехал в наш лагерь Царь.

Ниеншанц.

На 28-е апреля назначена была государем рекогносцировка для осмотра Невскаго устья и для занятия его, в случае прихода неприятеля, с моря. Рекогносцировку делал сам Петр с 4-мя ротами Преображенскаго полка и тремя Семеновскими. Сев на 60 лодок, флотилия прошла мимо Канцев вниз по реке под сильным, но безвредным для нас, пушечным огнем из крепости и выехала на взморье; Петр, осмотрев берега и море и убедившись в том, что они свободны от неприятеля, вернулся обратно. Проезжая мимо маленькой деревушки, около самаго взморья, Калинкиной, Царь высадил там три роты Семеновскаго полка, как наблюдательный пост, а сам, с преображенцами, поплыл к своему войску. 30-го, когда все приготовления были окончены, апроши доведены до рва крепосцы и орудия поставлены, Шереметев послал парламентера к коменданту Ниеншанца, с требованием сдачи крепости; ответа не последовало, вследствие чего изо всех орудий началась бомбардировка, продолжавшаяся до разсвета следующаго дня, когда на крепостном валу заслышен был барабан, бивший к сдаче. 1-го мая Канцы сдались; тотчас по подписании условий сдачи, вечером в 10-м часу, в город были введены полки Преображенский и Семеновский; первый расположился и занял караулы в самом городе, а второй — на контр-эскарпе. На следующий день, после благодарственнаго молебна, в город было введено остальное войско и произведена троекратная пальба из пушек и ружей, в знак покорения крепости, «а наипаче за приобретение желаемой морской пристани». Ниеншанцы переименованы в Шлотбурх.


Дело при дер. Калинкиной.

Только что наши войска вошли в крепость, как 2-го мая было получено донесение от Семеновских рот, оставленных у Калинкиной деревни, о приходе на взморье шведских кораблей. В Невском устье шведы дали сигнал двумя пушечными выстрелами, ничего не зная о покорении Ниеншанца русскими. Фельдмаршал приказал отвечать также двумя пушечными выстрелами, в надежде ввести шведов в обман и сделать над ними какой-либо поиск, — что и удалось. По сигналу из Ниеншанца с адмиральскаго корабля был выслан бот для лоцманов; солдаты и матросы вышли на берег, но сейчас же были захвачены нашими, стоявшими в лесу в карауле. Пленный матрос показал, что шведскою эскадрою, в числе 9-ти кораблей, командует вице-адмирал Нумерс. Через три дня, 5-го мая, пришли к Неве два шведския судна, шнява и большой бот; они стали на якорь, потому что, за поздним временем, далее в устье войти не могли.

Узнав об этом, пишет Петр собственноручно в «Гистории Свейской войны», «мая в 6-й день капитан от бомбардиров, в 30 лодках с обоими полками гвардии, того-же вечера, на устье прибыли и скрылись за островом, что лежит против дер. Калинкиной к морю». Семеновцы плыли на 12 лодках левым берегом Невы, потом рекою Фонтанкою до Калинкиной деревни и стали за островами. Ясный вечер заставил отложить нападение; но с полуночи небо покрылось тучами и пошел дождь, 7-го числа, перед разсветом, половина людей поплыли тихою греблею возле Васильевскаго острова, прикрываясь густым лесом, покрывавшим тогда остров. Другая половина вышла из Фонтанки, и по данному от Петра сигналу обе флотилии сразу, с двух сторон, напали на шведския суда. Тогда неприятель тотчас став на паруса, вступил в бой, пробиваясь назад к своей эскадре; но, благодаря узкости места, лавировать было не удобно. Ни жестокая пальба шведов, ни их храбрость, ничто не помогло. Царская гвардия сначала отвечала на пальбу ружейным огнем и ручными гранатами, а потом абордировала неприятельския суда и овладела ими. Преображенцам и семеновцам Государь приказал отвезти пленныя суда к Ниеншанцу. Потеря семеновцев в этом деле была следующая. Из 300 человек участвовавших —

Убито: : обер-офицер 1, поручик Дорофей Синявин.
>> нижних чинов 19.  
Ранено: обер-офицеров 4: капитан кн. Волконский, поручик Иосиф Монастырев и Иван Панин и прапорщ. Батасов.
>> нижних чинов 49.  

Тотчас после этой победы, Петр писал Апраксину: «понеже неприятели пардон зело поздно закричали, того для солдать унять трудно было, которые, ворвався, едва не всех покололи, только осталось 13 живых. Смею и то писать, что истинно с 8 лодок только в самом деле было. И сею, никогда бываемою, викториею вашу милость поздравляю». Петр был в восторге от перваго успеха: «Два неприятельских корабля взяли! небывалая виктория!» За эту викторию бомбардирскаго капитана Петра Михайлова пожаловали Андреевским кавалером, офицерам даны золотыя медали с цепями, а солдатам — малыя без цепей. На взятие этих судов выбита была медаль, на которой изображено было морское сражение, а в облаках рука, держащая корону и пальмы, с надписью: «небывалое бывает».

Заложение Петербурга.

Покорение Ниеншанца вело Петра к исполнению давно желаннаго замысла — к сближению России с морем и Европою. Ключем к морю он владел, в устье Невы утвердился; оставалось выбрать место для заложения торговаго города. Через 8 дней после взятия шведских судов, по указанию самого Петра, избран был о-в Янни-Саари, переименованный Люст-Эйландом, т. е. «веселым островом», и здесь 16-го мая 1703 г. стучал уже топор: преображенцы и семеновцы рубили деревянный городок. Этот городок был Петербург, столица Российской Империи. В нем прежде всего, заложили крепость во имя апостолов Петра и Павла.

В то время, когда в Петербурге кипела работа, шведы, мало по малу, собирались в окрестностях. Нумерс не уходил из Финскаго залива, а в Финляндии сосредоточивалась армия, под начальством генерала Крониорта. Узнав о взятии Ниеншанца, шведы не хотели так легко отказаться от Невы, и в середине июня Крониорт двинулся с войском на выручку. Известие о прибытии его на берега р. Сестры заставило Петра на время прекратить работы и принять меры к обезпечению вновь заложеннаго города, как с моря, так и с суши. Но в данную минуту отразить шведский флот Петр был не в силах, по недостатку судов, и до времени ограничился устройством батареи на мысу Васильевскаго острова, против сухопутнаго войска; а в начале июля двинулся сам с полками к реке Сестре. О походе его лучше всего можно судить из собственноручнаго рескрипта к князю Ф. Ю. Ромодановскому.

Поход к реке Сестре.

«Mein henadihsta her!» — пишет Государь от 12-го июля 1703 г. — «извествую вашей милости, что в 7-й день сего месяца ходили мы с генералом Чамберсом, у котораго под командою было 4 полка конных (драгун) и два пеших (Преображенский и Семеновский), на генерала Крониорта. Утром в 8 часу, пришед к жестокой реке Сестре, где неприятель стоял, генерал наш послал полковника Ренна с полком драгунским: по жестоком огне Ренн овладел мостом и переправою. Неприятель стал отступать, за Ренном стали перебираться и другие полки, но понеже дорога была зело тесна, того для фрунтом стать отнюдь было не мочно; наши шли узким путем версты с две. Выйдя в поле, драгуны сели на коней; когда же показалась из-за конницы пехота, неприятель тотчас побежал в лес. Наши гнали его до самаго лесу. Бой начат и счастливо совершен (за что да будет хвала Победыдавцу) только конными четырьмя полками; пехота-же, как ни трудилась, не могла поспеть, равно и артиллерия». Цель этого дела была достигнута; сбитый Крониорт ушел к Выборгу, и Петербург остался обезпеченным с суши. Нумерс простоял около устьев Невы почти 4 месяца, а 1-го октября ушел в море.

Семеновский полк, вернувшись в Петербург, оставался здесь до глубокой осени, занимаясь то крепостными работами, то содержанием аванпостов. В последних случаях партии их ходили за Лахту для разведывания о неприятеле. Убедившись, что шведы не предпринимают ничего, что заставляло-бы безпокоиться за воздвигаемую крепость, Государь приказал гвардии идти на зиму в Москву, куда и выступил вместе с нею 24-го октября. Переходы были необыкновенно велики; путь до Москвы был пройден в 17 дней, но за то во время похода в полку оказалось не мало больных; которых числом около 120 человек, пришлось оставить частью в Ладоге, частью в Новгороде.

Вступление в Москву.

11-го ноября полк имел торжественный вход в Москву. Шествие началось с Тверской в Воскресенския ворота, далее полки шли Большою Мясницкою, Китаем, Белым и Земляным городом и до села Преображенскаго. На Мясницкой устроено было трое триумфальных ворот, обвешанных цветными коврами, шпалерами и украшенных знаменами и другими трофеями, взятыми в прошедшем году в Шлиссельбурге. В золоченых санях ехал Шереметев, окруженный свитою. За ним ехал И. И. Чамберс, на богато убранном аргамаке; за ним шли строем оба полка гвардии. Семеновский полк был одет в новые суконные французские кафтаны голубаго цвета, с алыми камзолами, обшлагами и нижнем платьем, в башмаках и чулках немецких; шляпы обложенныя тесьмой или галуном; все имели при себе ружья и фузеи нарядные и чистые, немецкаго дела; перед каждою ротою шли офицеры с обнаженными шпагами; полковая музыка и битье в барабаны не умолкали во все шествие[4].



ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Феофан Прокопович.

[2] Кабинетн. дела отд. II кн. 2.

[3] Юрнал Свейской войны.

[4] Карцов (Голиков), Азанчевский (Гизен).

История Лейб-Гвардии Семёновского полка.

Публикуется по изданию: История Лейб-Гвардии Семёновского полка. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка поручик П. Дирин. - Санкт-Петербург, типография Эдуарда Гоппе, 1883. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов, 2013. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.