Дирин П.П. История Лейб-Гвардии Семёновского полка.
|
После Полтавы, Карл XII бежал в Турцию, где не оставался без дела. Думая без труда управиться с королями Датским и Польским, и опасаясь только однаго государя Российскаго, он неотступно убеждал султана объявить России войну. Уступая общему рвению подданных, в ноябре 1710 года, султан Ахмет III объявил России разрыв и двинул всеми силами империи. В поле было выведено около 300,000 человек и собрано до 400 орудий. Султан, поручив свою многочисленную армию верховному визирю, велел вести ее за Дунай, чтобы вторгнуться в Россию. Никогда Петр так не желал отклонить разрыва с Портою, как в это время; не обещая никаких выгод, Турецкая война отвлекала его от главной цели, уже почти достигнутой. Видя неизбежность войны, он желал по крайней мере, отдалить ее от пределов России и перенести театр военных действий в Молдавию и Валахию; весь успех зависел от того, чтобы предупредить неприятеля на берегах Дуная и занять Молдавию, прежде чем турки успеют овладеть ею. Петр надеялся кончить дело без союзников, полагаясь на свое войско, во главе котораго стояла гвардия.
Объявление войны.25-го февраля, в Успенском соборе, обнародован был манифест о разрыве с Турциею. Во время молебствия, перед собором, стояли полки Преображенский и Семеновский с новыми знаменами, которыя только что были получены по случаю выступления в поход против магометан. Знамена эти были краснаго цвета, с надписью по средине: «За имя Иисусъ Христа и Хританство»; в верхнем-же углу знамен изображен был в сиянии золотой крест, окруженный словами: «Сим знаменем победиши». В тот-же день полк, напутствуемый благословениями народа, выступил из Москвы в поход, на присоединение к армии Шереметева, находившейся в то время в Слуцке. Но Государь, удостоверившись лично в совершенном разорении этого края, послал князю Долгорукову повеление, в то время когда полки гвардии были уже в походе, переменить маршрут, и вместо Слуцка, идти прямо на Мозырь, если, впрочем, он думает там найти мосты через Припеть, а также провиант и фураж. Вместе с тем; он дал ему инструкцию, в виду наступающей весны и ледохода, на случай если-бы лед через Припеть был ненадежен, покрыть его, в местах переправы, соломою и бревнами, а в случае распутицы, приготовить прочные мосты. Петр, привыкший всегда быть во главе своей гвардии, теперь, по непредвиденным обстоятельствам, оказался разлученным с нею. Это отдаление и неизвестность, усложнявшаяся еще вследствие неудобства сообщений, не давали ему покоя, и он ждал с нетерпением, когда придется ему, наконец, опять быть окруженным своими любимцами. Чтобы иметь о них какое нибудь известие, он 2-го апреля писал кн. Долгорукову: «Понеже полки гвардии марш взяли другим трактом, а не тем, куда мы чаяли, того для своею персоною извольте сюда ехать к нам, где можем обще некоторыя дела определить, между тем временем, пока сюда полки приближатся». 6-го же числа послал другой указ, чтобы полки Преображенский и Семеновский шли, вместе с прибывшими к ним рекрутами, к Полонному. Около 20-го апреля, Семеновский полк прибыл в Полонное, где, в ожидании дальнейших повелений, расположился на тесных квартирах. В последних числах мая полк перешел в Брацлав, где должен был ожидать прибытия Государя и Государыни Екатерины Алексеевны.
Поход полка.6-го июня Семеновцы встретили в Брацлаве Государя, который с этого дня уже не отпускал их ни на шаг от себя; весь дальнейший поход Преображенцы и Семеновцы составляли конвой Петра и его супруги. 8-го Государь, с министрами и обоими полками, отправился далее. Переход до Днестра был сделан в 5 суток. 8-го ночевали в Вышковцах, 9-го в Шпикове, где Государь тщетно убеждал Царицу не следовать далее с армиею, а вернуться в более безопасное место; 10-го в Тамишпове, 11-го в урочище Гнилая Криноща и 12-го, наконец, достигли р. Днестра, где, соединившись с дивизиею князя Репнина, по двум выстроенным вновь мостам стали переходить через Днестр в Сороки.
Отдохнув с неделю в Сороках, Семеновский полк 18-го выступил далее, вместе с царским поездом, к Яссам, Переход этот был крайне изнурителен; люди падали от палящаго зноя; многие умирали от солнечнаго удара, у других кровь шла горлом и из ушей, а оставшиеся здоровыми спасали себя единственно только кровопусканием. 23-го достигли Ясс.
В Яссах Государь был встречен молдаванским господарем Кантемиром, духовенством и боярями, выразившими ему при этом свою преданность, как новые его подданные. 27-го, в годовщину Полтавскаго боя, около Ясс, был отслужен молебен, после котораго Его Величество, вместе с господарем, сделали смотр войску, а затем был обед. Во время обеда, Государь постоянно вставал со своего места, ходил между столами нижних чинов и поил их местным вином. 30-го Петр, в сопровождении гвардии, перешел реку Прут.
Гвардия спасает армию при отступлении.1-го июля шли вверх по Пруту, 2-го дошли до урочища Ребка и 3-го перешли р. Жижу, 7-го получено было донесение из авангарда, от генерала Януса, что турки переходят Прут и заняли Фальчи. Поэтому войска наши были приостановлены. Но впоследствии, донесение оказалось неправильным: Турки и не думали еще переправляться, но генерал Янус, завидя их на противоположном берегу, вместо того чтобы преградить им переправу, сам отступил, со всею своею кавалериею, на главную армию, Турки-же, завидев его отступление, тотчас-же переправили, лучшия свои войска, через реку и бросились его преследовать. Тогда Государь, взяв лично под свое начальство полки Преображенский, Семеновский, Ингерманландский и Астраханский, поспешил на помощь Янусу, и хотя дал ему возможность отступить и присоединиться к главной армии, но турок уже удержать не мог. 250 тысяч хлынули на нашу изнуренную, растянутую и неуспевшую изготовиться к бою армию.
Видя всю опасность своего положения, Царь отдал приказание к отступлению и принял на себя тяжелый труд прикрывать его, Опять Царь осчастливил свою гвардию доверием, поручив ей оберегать русскую армию; Преображенцы и Семеновцы составили арьергард. Для облегчения марша, им приказано сжечь и истребить большую часть телег и палаток, а тяжелыя бомбы зарыть в землю. Семеновцы отступили в следующем порядке: построив полковое каре, они в этом строю шли на заднюю шеренгу; среди каре шел полковой обоз, а люди, на наружных фасах, несли на руках готовыя рогатки. 9-го с разсветом начались нападения турецкой и татарской конниц на наш арьергард. Преследуемый неприятелем арьергард, в продолжении целаго дня, ружейным огнем и штыками должен был расчищать себе дорогу, но не смотря на то, что был лишен всякой посторонней помощи, не только не позволил себя отрезать, но даже и привести себя в разстройство. Так прошли полки местечко Станилешти и, недалеко от деревни Гуш, остановились на берегу Прута, где русская армия в долине, окруженной со всех сторон возвышенностями, расположилась лагерем, в виде треугольника, основание котораго было обращено к берегу р. Прута. Семеновцы вместе с дивизиею генерала Алларта составили исходящий угол.
Сражение при р. Пруте.Массы турецких полчищ, со всех сторон, облегли наш лагерь. Сам визирь и хан татарский расположились впереди нашего фронта и леваго фланга; значительные турецкие и татарские отряды, перейдя Прут, обошли нас с тылу и праваго фланга; дикие янычары с алчностью жаждали добычи в русском лагере. 9-го июля в 5 часов, нападение началось. Масса пехоты выделилась из турецкаго стана и обрушилась на Алларта и гвардию, С невозмутимым спокойствием выждали наши момент и, подпустив массу на 150 шагов, встретили их залпом из всех своих орудий, Убийственный огонь орудий, заряженных двойными зарядами, ядрами и картечью, и ружейный огонь из-за рогаток, произвели потрясающее действие на неприятеля; пехота дрогнула; конница же долго носилась кругом и рвалась в лагерь со всех сторон, но, всюду отбитая, с закатом солнца отступила в безпорядке. Ночь положила конец сражению. Дорого обошелся этот день Семеновцам. Они не досчитали:
Потери полка.
Убитыми нижних чинов . . . . . . . . 103 | |||
Ранеными | обер-офицеров | 4: | капит. кн. Вяземский — в правую ногу пулею на вылет; поруч. Овцын — в плечо саблею; подпор. Александру Нестерову — оторвало ядром правую руку; прап. Дм. Кофтырев — в правую ногу картечью. |
Ранено нижних чинов . . . . . . . . . 195 | |||
Без вести пропало нижних чинов . .52 | |||
Утонуло . . . . . . . . . . . . . . . . 18 |
|||
|
Всего . . . . . . . . . . | 372 человека. |
Следующий день оказался еще ужаснее. Русские, попавшие как в западню, могли ожидать только два исхода: или сдаться, иди умереть; но колебаний в этом случае не могло быть, и каждый готовился, с честью исполнив свой долг, предстать перед судом Всевышняго. Трудно составить себе понятие о том, что испытывал в эту ночь Петр; она была едва-ли не самая ужасная во всю его жизнь. Мрачный и безмолвный, он удалился в свой шатер и не велел никого впускать к себе. При зареве огней, опоясывавших русский лагерь, и тем выказывавших громадность турецких сил, Петр обдумывал план отступления и способ пробиться с оружием в руках. Но в это время, в уме Екатерины, блеснула счастливая мысль: предложить визирю мир на выгодных условиях. Царь готов был на всякия жертвы; в эту минуту луч надежды мгновенно осветил его мысль. Тотчас-же отправлен был в турецкий лагерь, к Осману-Аге, от имени Шереметева, сержант Шепелев с предложением мира. Два мучительных дня провел Петр в неизвестности и в ожидании ответа; но 12-го, к неописанной радости его и общему удивлению, великий визирь подписал условия мира. В тот-же день войска снялись с бивака и двинулись вверх по Пруту; 15-го числа Семеновский полк был у р. Жижи, 17-го в Степановичах, 20-го перешел Прут и вместе с Государем следовал до местечка Кучи, куда прибыл 4-го августа. Отсюда Государь отправился к Пирмонтским водам, приказав войскам возвратиться в пределы России.
Зимния квартиры в Курляндии.По вступлении в Россию, Семеновскому полку назначены новыя зимния квартиры: он должен был идти в Курляндию и Лифляндию. Надежды на продолжительную зимовку не могли не радовать чинов полка, которые видели возможность отдохнуть, обмундироваться, устроить свое хозяйство и, может быть даже, побывать в отпусках. Передав, перед отъездом своим, командование гвардиею сыну своему Алексею Петровичу, Государь во все время пребывания своего заграницею, среди переговоров с королями Прусским и Датским, и среди распоряжений о перенесении военных действий в Померанию, не переставал оказывать милостивое внимание к полку. В письмах, к командиру полка, князю П. М. Голицыну, он приказывал принять меры к лучшему устройству походной аптеки, понуждал присутственныя места к скорейшей выдаче жалованья, к уплате рационов и недоимок, делал им выговоры за медленность: «разве не знаете, — писал он, что время, как смерть, невозвратимо»? Узнав, что комплектование шло медленно и рекруты присылались в полк «такие, что и в крестьянах быть негодны, не только в солдатах», он предписывал на будущее время строго наблюдать за этим губернаторам.
Находясь между Дерптом и Ригою, Семеновский полк далеко не пользовался теми удобствами, коих ожидал. Местные жители, еще не вполне расположенные к русским, отказывали во всем и, получая хорошия деньги, доставляли дурное продовольствие. Голицын несколько раз писал об этом Государю и получал в ответ сначала советы мирно склонять жителей к их обязанностям, а потом приказания взыскивать с них денежные штрафы. Начались отговорки в неимении денег. «Знаю», писал на это Государь, «что в Риге был мор, да только на людей, а не на деньги». Те только чины полка, которые воспользовались отпуском, могли вполне отдохнуть на родине. Остальные, всю зиму, были в постоянном движении, ходили для караула в Ригу, Дерпт и Динамюнде, содержали верховую почту по всей Лифляндии и караулы на почтовых станциях; переводили подъемных лошадей своих во Псков, где производилась постройка обоза, и командировались в Петербург, Москву и Новгород, для привоза оттуда разбросанных вещей и аммуниции полка. Во всех этих городах, при имуществе полка, оставались команды значительно уменьшавшия наличную численность рот. Так прошли для Семеновскаго полка осень и начало зимы.
Поход в Померанию и дело с поляками у Лагорева.В марте месяце 1712 г. польский министр при русском дворе, граф Фицтум, обратился с просьбою к Петру, чтобы он увеличил число русских войск, находившихся в Померании. Поэтому Государь приказал князю Репнину с 13-ю полками, бывшими в Польше, (Преображенскому полку из Польских Прус и Семеновскому из Курляндии) тотчас-же изготовиться к походу и выступить в Померанию.
В начале марта, роты Семеновскаго полка, собравшись в Венден, пошли к Риге. Пройдя Ковно, вступили в прусскую Польшу и, соединившись здесь с Преображенским полком, направились к Штетину, который в то время был уже обложен отрядом князя Меншикова, под начальство котораго поступил и Семеновский полк на все лето. Но, не дойдя до Штетина, полк получил приказание временно войти в состав отряда генерала Бауера, командированнаго к р. Варте. Причиною тому было следующее обстоятельство: некоторые поляки, составлявшие, по своим политическим убеждениям, партию, несочувствовавшую войне со Швециею, имея во главе людей характера решительнаго, не смотря на свою малочисленность, решились употребить все зависящия от них меры, чтобы воспрепятствовать движению русских войск. Руководителями этой партии были: присланный от короля шведскаго в Польшу, ровский староста Рудзинский и коронный писарь Потоцкий. Едва только определилось движение русских отрядов, как Рудзинский, собрав около 15,000 бездомных поляков, беглых казаков и татар, расположился по дороге следования наших войск. Наш авангард составлял Киевский пехотный полк. Сделав несколько переходов, 1-го июня авангард неожиданно наткнулся при местечке Жиздре, в семи милях от Познани, на Рудзинскаго, который встретил его из засады, почти в упор, сильнейшим ружейным и картечным огнем. Застигнутый врасплох, Киевский полк был разбит на голову, лишился всего своего обоза и почти все офицеры взяты были в плен. Вскоре после того, другой отряд наш был атакован шайкою полковника Урбановича, около Шверина, но ему удалось отбиться и отступить через границу Бранденбургскую, Получив об этом известие, князь Меншиков приказал генерал-лейтенанту Бауеру наказать мятежников. 12-го июня выступил генерал Бауер из Гарца, и соединившись с обоими гвардейскими полками, прибыл в Познань 17-го. Урбанович, узнав о его приходе, соединился с Рудзинским и отступил за р. Варту к местечку Лагорев. Преображенцы и Семеновцы, бывшие тогда верхами, вместе с Невским драгунским полком, пошли за ними в погоню и, застигнув их около Лагорева, совершенно разбили и забрали весь обоз. Отрядив полковника Брюховецкаго преследовать остатки шайки, генерал Бауер вернулся со своим отрядом к Шверину и Герцу. Для конвоирования отбитаго обоза, от каждой роты полка, были назначены по офицеру, а общее заведывание транспортом поручено капитану.
Осада Штетина.Между тем гвардия ожидала прибытия Царя, который, по слухам, должен был быть, вместе с Государынею, уже в Померании; и действительно 24-го, Петр прибыл к Штетину и остановился на гвардейском биваке. С неописанным восторгом встретили Семеновцы своего Государя, котораго не видели почти год. Целый месяц провел Царь с гвардиею перед Штетином, в ожидании результатов начатых им переговоров с союзниками. Тщетно склонял он их к осаде города: На военном совете решено было перенести военныя действия в Голштинию и осадить Стральзунд. Время, проведенное нашими войсками перед Штетином, пропало даром. Разделяя общия безплодныя работы войск, полк простоял там до 24-го августа.
Пребывание в Голштинии.Предполагая осадить Стральзунд, Петр приказал Семеновскому полку, выступить из Штетина и направиться через Укермюнде к Анкламу. Но, когда получено было известие о вступлении в Померанию шведских войск, под начальством Штейнбока, то Государь, не желая, во время бездействия датчан, подвергать армию свою безполезным столкновениям, приказал гвардии направиться к Гистрову. Вследствие этаго, полк из Анклама повернул влево и в начале ноября, прибыл в местечко Лаго. Там 24-го числа видел его Государь, при возвращении своем из Карлсбада, и приказал развести по квартирам между Гистроу, Шверином и Висмаром. 2-го декабря Преображенский и Семеновский полки, из Лаго, вместе с Государем, перешли к Гистроу, а 7-го были в м. Кривицах. 10-го получено приказание идти назад и занять деревни между Кривицами и Гистроу.
Внутренния распоряжения.Во время квартирования полка в Гистроу, были сделаны распоряжения на счет больных солдат обоих гвардейских полков, которых приказано собрать в мызу Деминь, под общим заведыванием офицера Семеновскаго полка; К этому же времени относятся следующия постановления, касающиеся поддержания внутренняго порядка в войсках: 1) указ, от 18-го января, о раздаче солдатам на руки денег, остающихся от постройки мундиров; 2) указ, определяющий штраф со всех обер и унтер-офицеров, рядовых и извозчиков за побеги от команд нижних чинов. Мерою этою установлялась, так сказать, круговая порука, и каждый, по необходимости, должен был наблюдать за товарищами; 3) установлен штраф (по 10 рублей за человека) за оставление офицерами на дорогах больных солдат; 4) определена ссылка на галеры за укрывательство беглых; 5) для увечных, раненых и престарелых воинов велено было по всем губерниям учредить госпиталя, Кроме того Государь, желая возвысить военное звание, предписывал указом почитать офицеров и давать им везде первыя места.
Движение к Гамбургу.Недолго довелось Семеновскому полку пользоваться отдыхом на зимних квартирах. Когда получено было известие о движении шведов к Голштинии, приказано немедленно преследовать их, и полк через Шверин и Ротцебург направлен к Гамбургу, куда прибыл 2-го января 1713 года. Государь, вместе с датским королем, приехал туда-же 3-го числа. Семеновцы, придя в Гамбург, были тотчас-же отведены на полмили в дер. Ванцбенк, для сбора провианта, который получали от датчан печеным хлебом, В Ванцбенке полк простоял до 9-го, а затем, под личным предводительством Государя, пошел в Голштинию за неприятелем, 10-го ночевал в местечке Бромштете, 11-го в Нейминстере, а 12-го около гор. Ренебурга, стал на бивак. В Ренебурге полк простоял 9 дней, собирая провиант и исправляя обувь и аммуницию. 17-го прибыл сюда-же король датский, для свидания с Петром, а 21-го, пропустив Преображенский и Семеновский полки, по улицам города, мимо себя, церемониальным маршем, оба Государя отправились далее вслед за войском. 22-го назначена дневка в дер. Кропе. 24-го дошли до дер. Гросенрейде, но опять принуждены были остановиться, потому что сильные холодные ветры, вьюга и мятель не позволяли войску продолжать путь. 26-го прибыли в гор. Шлезвиг, а 27-го, перейдя, по только-что наведенным мостам, р. Трену, остановились опять для дневки, в ожидании когда вся армия перейдет на этот берег. 28-го достигли города Гузум и очутились почти в виду шведов, расположившихся в Фридрихсштате и его окрестностях.
Дело при Швабштете.Тотчас-же было решено атаковать неприятеля. Доступ к городу был по одной только плотине, укрепленной перекопами и батареями. Между тем, недалеко от Гузуми, наши казаки имели маленькую авангардную стычку со шведами, во время которой забрали в плен одного шведскаго поручика и 11 драгун. От них удалось узнать, что неприятель расположился в деревнях, между плотинами, около самаго моря, на местности болотистой и почти недоступной, и, испортив шлюзы, затопил все поля, в нескольких местах переколол плотину и перерезал ее батареей. 29-го Петр созвал военный совет и предложил атаковать шведов с двух сторон: с одной русским войском, а с другой — саксонским и датским; но датчане отказались от атаки Штейнбока, и Государь, с одними русскими войсками, выступил к Швабштету. 30-го, рано утром, вышел Семеновский полк из Голингштета, а вечером того же дня, Его Величество, лично осмотрев местность, сделал следующия распоряжения для атаки: Двум Семеновским баталионам, вместе с двумя Преображенскими, одним гренадерским и с полковыми пушками, приказано идти в авангарде; третьему баталиону, с остальными войсками, войти в состав главных сил, под личным начальством Государя.
31-го числа, за три часа до разсвета, Семеновцы поднялись с бивака и пошли по узким плотинам, на которых сделаны были завалы и перекопы. Проливной дождь и почти непроходимая грязь довершали трудность пути. На разсвете наши безпрепятственно перешли два первых перекопа, за то переход третьяго, обошелся дорого. Шведы, устроив у самаго перекопа батарею, открыли безпрерывный огонь из орудий, вдоль всей плотины; наши же, не имея пред собою никакого закрытия и лишенные возможности выставить свои орудия, все время бежали совершенно открытыми для выстрелов — колонною в 8 человек по фронту, а в некоторых местах, по тесноте места, — только в 6, Семеновцы, шедшие в голове, решились на отчаянную меру: Перебежав все пространство, обстреливаемое батареею, они достигли самаго бруствера и, став между амбразурами, стали перебрасывать через вал ручныя гранаты. Благодаря такой предприимчивости и отчаянной отваге, шведы не устояли и бросились бежать, свалив предварительно все пушки в воду. Преследование было невозможно; следовало очистить путь сзади идущей колонне, а для этого необходимо было завалить перекоп и ров и разрыть батарею, которую обойти было немыслимо, так как по обе стороны была вода. Это дало возможность шведам, пройдя всю плотину, занять новую позицию у дер. Коломбитель, устроить на-скоро батарею и опять, продольным огнем, встретить дебуширующих с плотины гвардейцев. Но и тут они не могли удержаться; теснимые с фронта пехотою, а с флангов кавалериею, они не успевали уходить, падали в болото, тонули и, бросаясь на колена, целыми толпами, сдавались русским. В то же время, генерал-майор Штакельберг, который был с 4000 в Фридрихсштате, оставил город и отступил к главной армии. Преследование Штакельберга оказалось совершенно немыслимым, так как в грязи, доходившей местами до колен, люди потеряли почти всю обувь, а лошади — подковы. В этом деле Семеновский полк потерял убитыми нижних чинов 21; ранеными обер-офицеров 2: капитана Спиридона Зиновьева и прапорщика Ивана Сабинина и нижних чинов 48.
9-го февраля получено было известие, что неприятель начал перебираться через р. Эйдер, около Тонингена. Тотчас же, тремя пушечными выстрелами, была поднята тревога, по которой Семеновский полк вышел из Фридрихсштата и перешел, чрез наведенный мост, на другой берег; за ним последовали и остальныя войска. 10-го наши занимали аванпосты; около полудня, приехал к ним сам Петр, проверил их и выехал вперед для наблюдения за неприятелем, продолжавшим со вчерашняго дня переправу. Но на этот раз воспрепятствовать ему оказалось невозможным, так как, с одной стороны, непроходимыя болота не позволяли маневрировать и выстроить боевой порядок, а с другой стороны, шведы выставили против нас всю артиллерию на позиции, для нас совершенно недоступной. Поэтому Петр решил не препятствовать переправе, и 11-го числа, войска снова вернулись в Фридрихсштат. 14-го Государь, поручив свое войско в полное распоряжение короля датскаго, сам отправился в Петербург, с целью весною перенести военныя действия в Финляндию и овладеть ею, из опасения, чтобы англичане не оказали помощи шведам.
Возвращение в Померанию.Вскоре по отбытии Его Величества из армии, союзники на общем военном совете решили, чтобы все войска русския, саксонския и датския, изготовились к полной блокаде Тюнингена. С 6-го марта начались приготовления; войска делали фашины, туры и в то-же время, под личным наблюдением князя Меншикова, шла постройка моста, простиравшагося на несколько миль в длину, через болота и изгибы р. Эйдера. Приготовления к атаке продолжались целый месяц: в ночь на 9-е апреля вся русская армия выступила из своих квартир и поставлена в две линии между Олдинсфортом и Герсфортом. Через 5 дней, была назначена атака. 16-го числа, рано утром, войска двинулись. По диспозиции, датчане и саксонцы должны были атаковать с фронта шведский авангард, стоявший впереди Тюнингена; русские же — обойти его, с целью отрезать авангард от главных сил. Преображенцам и Семеновцам предназначалась главная роль; они направлены были по плотине, составлявшей единственный путь отступления шведов в город; но выполнить свое назначение им не пришлось. Как только шведы завидели приближение русских, они разрушили мост, бросили свою позицию и укрылись в крепость. Атака открытою силою стала невозможною и потому начато было бомбардирование. Штейнбок, доведенный до крайности, 27-го апреля сдался на капитуляцию, окончательно подписанную 3-го мая, С 9-го по 15-е число, побежденные выходили из крепости. Шествие открывала 1 бригада генерал-майора Паткуля, которая, выстроившись перед фронтом русской гвардии, положила оружие; остальныя шведския войска следовали ея примеру. Этим окончились славныя действия русских в Голштинии.
Вследствие поражения Штейнбока, вся шведская Померания была занята союзными войсками, исключая Стральзунда и Штетина; но первый едва мог обороняться; чтобы покончить со вторым, русская армия, под начальством князя Меншикова, была назначена для осады. 11-го июня русские подошли к Штетину, разбили лагерь и заняли те-же места, на которых были расположены в 1712 году. Осада продолжалась около трех месяцев; участие Семеновцев в этом предприятии было вообще незначительно, так как они большею частью находились в резерве, при главной квартире фельдмаршала. 3-го августа, команде Семеновскаго полка, косившей сено на берегу Одера, пришлось иметь стычку с неприятелем. Шведы, заметив наших косцов, выслали в лодках партию из 50 человек; партия эта незамеченною вышла на берег и бросилась на наших. Но семеновские косцы встретили их частью штыками, частью чем попало, разогнали всю партию и забрали в плен офицера и нескольких рядовых.
15-го сентября кн. Меншиков послал губернатору Штетина предложение сдаться на капитуляцию, но так как согласия не последовало, то решено было усилить бомбардировку. 17-го рано утром, в нашем лагере была заря с церемониею, в траншеи поставлены все полковые музыканты, литаврщики и трубачи, а по окончании ея, начали бомбардировку из всех орудий; 19-го Штетин сдался.
Обратный поход в Россию через Польшу.Получив известие о сдаче Штетина, Петр, 5-го ноября, послал главнокомандующему повеление возвратиться к своим границам и, следуя через Польшу, наблюдать в войсках строгую дисциплину и довольствоваться одним только, определенным от польскаго короля, провиантом, отнюдь не отягощая и не притесняя обывателей. Повеление это тяжело отозвалось на полке; Государь разсчитывал на благородство своих союзников и старался всеми мерами ограждать их интересы, но в благодарность, поляки старались, сколько было возможно, вредить нам. Двухмесячная стоянка в Польше была крайне тяжела. Солдаты должны были получать продовольствие от обывателей, которые по наущению панов своих, не доставляли им и самаго необходимаго. Князь Долгоруков, командовавший дивизиею, в состав которой входили и Семеновцы, и тот самый, который в чине поручика был отправлен в 1700 году, из под Нарвы, к королю Августу, видя такое крайнее затруднение в продовольствии, доносил об этом Государю и посылал к нему жалобы одну за другою на несправедливости поляков и, соглашаясь на просьбу жителей, испрашивал разрешение о выдаче людям денег вместо хлеба. Но Царю наскучило разбирать жалобы, прекращение которых зависело только от благоразумия ближайшаго начальства, поэтому последняя просьба, заменить сбор провианта деньгами, вызвала его на следующий ответ Долгорукову: «Вы пишите, будто я на ваши письма не ответствую, но я, что достойно отповеди, всегда к вам пишу, а о таких делах, о коих пишете, и впредь ответствовать не буду, понеже зело удивительно пишите, что поляки хотят деньгами платить за провиант, но как солдаты могут деньги есть? И вам не довлело бы о такой безделице нас, имеющих так много дел, трудить».
К счастью, полк не долго стоял в Польше. К концу года он, через Лифляндию, вступил в русские пределы. По прибытии в Ригу, Семеновцев разделили на две части: 1-й баталион продолжал поход на подводах, усиленными переходами, к Ревелю, откуда, перейдя залив, должен был в Або присоединиться к корпусу полковника своего, кн. Голицына; 2-му и 3-му баталионам, после отдыха сначала в Риге, а потом в Дерпте, предписано идти к Петербургу.
Поход в Финляндию.1714 год прошел без военных действий со стороны Дании; о Саксонии и слуху не было: между правительствами саксонским и датским господствовало сильнейшее несогласие; оба упрекали друг друга в поступках, противных дружбе и союзу. Петр должен был один вести войну, театром которой сделалась Финляндия. Завоевание ея ознаменовалось блестящими подвигами Государя и его гвардии. Всюду, где разыгрывалось решительное дело, Семеновскому полку пришлось принимать участие и принести не малую долю пользы.
В конце января, первый баталион прибыл в Або и получил приказание немедленно готовиться опять к походу, с целью преследования генерала Армфельда. В начале февраля, князь Голицын, с восьми-тысячным корпусом, вышел из Або и, следуя за отступавшими шведами через Биернеборг, Кюро и Иколис, 19-го числа пришел к дер. Наппо (Лапола), близ гор. Вазы, где генерал Армфельд занял позицию. После трехчасоваго боя, шведы бежали. Потеря их была так велика, что они не могли удержать Вазы за собою и отступили в Гамле-Карлеби. Несколько дней пробыли Семеновцы в Вазе и, в начале марта, отошли к Нейштадту. Получив, в конце февраля, радостную весть о разбитии шведскаго отряда у дер. Наппо, Государь, с наступлением весны, вознамерился нанести такой же удар неприятельскому флоту, спокойно зимовавшему в гаванях Финляндии.
Между тем как 1-й баталион шел к Нейштадту, 2-й и 3-й прибыли, 2-го апреля, в Петербург и тотчас же начали готовиться к походу в Финляндию. Теперь открывалось для Семеновцев новое поприще — действовать на море. 22-го, генерал Вейде, стоявший с флотом у Котлина острова, уведомил князя Голицына, что Государь приказал ему присоединить к своему отряду остальныя 8 рот полка, стоявшия в Петербурге. Вследствие этого, 3-го мая, роты начали грузиться на галеры: патронные и провиантские ящики, снятые с колес, поставлены на суда; аммуницию и аптекарские ящики грузили на скампавеи; остальныя вещи полк, чтобы не тащить с собою, сдал на хранение в Петербурге в Кронверк. 18-го числа баталионы прибыли на Котлин остров и оттуда поплыли к Гельсингфорсу, где им предназначалась высадка. Пять дней шли они морем к месту своего назначения, 23-го прибыли, и затем остановились на целый месяц. В Гельсингфорсе соединились все баталионы и поступили под главное начальство генерала Вейде.
Стоянка у Гельсингфорса.Во время плавания и стоянки у Гельсингфорса, Семеновские солдаты приучались, наравне с матросами, к морской службе. По соединении всего полка, генерал Вейде дал инструкцию, которую приказал прочесть во всех ротах; в ней излагались все значения и правила употребления флагов, лозунгов и морских сигналов, говорилось о сбережении оружия: «чтоб патроны от мокроты сохранены были, ибо во время погод на скампавеях не без плескания вод. Також ружье бы чисто было и кремни привернуты были бы исправно, о чем бы во время свидания с неприятелем возможно было благонадежное побеждение чинить. А особливо, чтоб господа офицеры об ротах своих о том имели по делу прилежное надзирание во вся дни».
«Если случится полку стоять у деревень на берегу, то чтобы не было учинено жителям никаких обид, оставлять залоги. Когда-же будут бить в барабаны зорю, то господам офицерам и солдатам тотчас идти на скамповею. Днем от берегов никуда не отлучатся. На скамповеях все порожния бочки, из под уксуса и вина, и солдатския фляжки наполнить пресною водою и запретить солдатам пить соленую воду; и если возможно, то на каждом судне иметь всегда кислыя щи»
В средине июня, Государя чрезвычайно озаботили начавшияся появляться признаки различных болезней. Против цынги средства были известныя, и на суда тотчас-же выданы бочки «лекарственнаго вина»; но гораздо более причин к опасению возбудила моровая язва, появившаяся на судах. Для пресечения ея в самом начале, приказано было всех людей ссадить с судов на берег, оставя только 30 матросов и 50 солдат для службы. Кроме того приказано, через день, всех людей раздевать и осматривать, а корабли чистить и обкуривать; люди-же, оставшиеся на судах, были разделены на две смены и тех, которые были свободны от службы, вывозили на берег, на специально для того назначенных галерах, для прогулок и проветривания.
Гангеудсксе сражение.Между тем шведы, не имея долго известий о своем короле, не возвращавшемся из Турции, решились без него заключить мир с Россиею, провозгласить у себя республику и передать правление в руки сейма. Поэтому 30-го мая, через князя Голицына, было получено письмо от временнаго шведскаго правительства, в котором оно просит пропустить в Петербург майора Адольфа Снольскаго, командированнаго с важным поручением, и выслать к нему, для проезда в Россию, паспорт. Поручение провесть майора Снольскаго, и, вместе с тем, проведать про намерения Швеции и их военныя приготовления, было возложено на Семеновскаго полка поручика Мишукова. 16-го июня он поехал к шведскому флоту и 19-го уже вернулся обратно. Сверх всякаго ожидания, вместо содействия и доброжелательнаго приема, Мишуков встречал всюду препятствия к выполнению поручения и крайнюю подозрительность. Он донес, что по дороге, встретил, в четырех милях от Наргена, неприятельскую эскадру, состоявшую из 6-ти кораблей, под командою вице-адмирала Лилья. Отправленныя с ним бумаги он хотел передать вице-адмиралу, но тот его к себе не допустил и не только что не хотел принимать бумаг, но даже отправил его со своего корабля на другой. Из разговоров с капитаном корабля, он мог заключить, что эскадра эта послана от главнаго флота, стоявшаго у Ангута, под командою адмирала Ватранга, с целью рекогносцировать расположение и силы нашего флота, и что, кроме этих 6-ти кораблей, у Ангута стоят еще 13, и все они вооружены от 60-ти до 80-ти орудиями; тоже самое слышал и шкипер Мишукова от офицеров и матросов на вице-адмиральском корабле. Поэтому тотчас-же был отдан приказ, всем без исключения, ночевать на судах, так как на следующий день, после утренней зари, будет подъем и эскадра снимется с якоря.
Но выступление флота было отложено, потому что прежде всего следовало хорошенько разузнать расположение неприятеля, вымерить глубину и ознакомиться со шхерами. Граф Апраксин энергично принялся за рекогносцировку; взяв с собою генерала Вейде и всех гвардейских штаб-офицеров, он на шлюпках, отправился с ними в море. Результатом поездки было то, что они обнаружили неприятельский флот, окола мыса Гангеуда, проход к которому найден безопасным. В начале июля, граф доносил об этом Государю. Вследствие этого донесения, шаутбенахт Петр Михайлов (морское звание Государя), с легкими судами, направился к Гельсингфорсу и 20-го июля соединился с генерал-адмиралом в Твереминдском заливе.
Прибыв в Гельсингфорс, Государь тотчас-же ознакомился с местностью и со взаимным положением обоих флотов. Он убедился также, что позиция шведов у Гангеуда казалася такова, что прорвать ее, повидимому, было невозможно. С другой-же стороны, не сделать покушения пройти Гангеуд значило-бы — отказаться от вторжения в пределы неприятельские, а следовательно, от дальнейших успехов на всю кампанию. Должно было решиться не медля ни минуты: или идти вперед, или тотчас отступать.
Проницательный взор Петра решил задачу, которая казалась неразрешимою. Около трех верст, к северу от Тверминдской губы, полуостров Гангеудский суживается и образует ровный перешеек, около двух верст в ширину. Государь решился перетащить через него, по настланному мосту, несколько легчайших галер, атаковать ими шведский флот с запада и, пользуясь замешательством, которое неизбежно должно было произвести появление наших галер в тылу неприятеля, прорваться сквозь него со всеми остальными. В разстоянии пушечнаго выстрела, за мысом, неприятельские корабли были для него уже не опасны и не могли мешать дальнейшему его пути.
Только что успели 25-го поля приступить к этой работе, как послышалась в неприятельском флоте сильная пальба, а с аванпостов наших дали знать, что 14 неприятельских судна, под флагом вице-адмирала Лилье, вышли в море. Озабоченный этим движением неприятеля, шаутбенахт Петр Михайлов, по собственному желанию, отряжен был с 35 галерами к аванпостам, для рекогносцировки. Он нашел, что адмирал Ватранг, с 9-ью кораблями, стоял на прежнем месте, а эскадра Лилье в это время шла, по выходе из шхер, к форватру, ведущему к Тверминду. Тогда-же получено было известие, что 9 судов, под начальством контр-адмирала Эреншильда, стали по западную сторону полуострова, против перешейка. Эти движения обнаружили план шведскаго адмирала запереть и бомбардировать русский флот в Тверминдской губе, не допуская в то-же время перетаскивать галеры на другую сторону. Но этим разделением сил, Ватранг совершенно изменил положение дел и не в свою пользу. Оставшись с меньшим числом судов, а главное, без мелких, которые могли-бы подойти близко к берегу, он не был уже в состоянии запереть всего берега, как прежде. Государь это заметил и 26-го, пользуясь штилем, который благоприятствовал галерам и не позволял парусным судам тронуться с места, приказал сначала 20 галерам, под начальством капитана Змаевича, держась около берега, пройти неприятельский флот. Видя, что предприятие удается, Петр отдал такой-же приказ и другим 15 галерам, состоявшим под начальством бригадира Лефорта. Шведские корабли подняли якоря и стали буксироваться всеми гребными судами, открыв в то-же время жестокий огонь. Но это было напрасно. Русския галеры были уже вне выстрелов и обогнули, без малейшей потери, оконечность мыса. Отряд Эреншильда был отрезан.
Между тем, Семеновцы, со всею остальною частью галернаго флота, которому было послано повеление «выбираться из узкости», приблизились к Гангеуду и, с разсветом 27-го июля, под предводительством генерал-адмирала, пустились сквозь неприятельский флот, уже не огребая его. С потерею одной только галеры, ставшей на мель, и нескольких человек раненых, пробились они благополучно и соединились со своим авангардом, который стоял против Эреншильда. Слабый шведский отряд осажден был теперь всем русским флотом. Генерал-адмирал, устроив флот свой к сражению, послал генерал-адъютанта Ягужинскаго к шведскому адмиралу, требуя сдачи и грозя, в случае отказа, не давать никому пощады. Эреншильд отверг предложение и приготовился к бою.
С возвращением Ягужинскаго, в начале третьяго часа пополудни, генерал-адмирал, приказал своему авангарду, состоявшему теперь из Преображенцев и Семеновцев, под командою шаутбенахта, атаковать неприятельскую эскадру. Подойдя на пистолетный выстрел к неприятелю, авангард был встречен таким сильным артиллерийским огнем, что все галеры почти сразу получили повреждения. Но Государь успел уже разгадать слабую сторону своего противника; после двух-часоваго отчаяннаго боя, он приказал абордировать неприятельския суда. Начался ужасный рукопашный бой. Галеры одна за другою были взяты. Эреншильд, раненый в руку и ногу, упал за борт; сражение прекратилось. Гвардейцы овладели судном Эреншильд, а сам он до половины в воде, истекающий кровью и висящий на веревке, в которой по счастию запутался, был взят в плен.
Семеновский полк в Гангеудском сражении потерял убитыми: поручика Филипа Иудальцова, у котораго ядром голову сорвало и нижних чинов 37; ранеными: обер-офиц. 3, капит. кн. Василия Одоевскаго; подпоруч. Василия Рычкова и Петра Вельяминова, нижних чинов 51.
Возвращение полка в Петербург.Дорого купленная победа принесла великие плоды; взятие шведской эскадры произошло на глазах всего шведскаго флота, который за безветрием был принужден остаться неподвижным зрителем. Следствием победы было отступление шведскаго флота от Гангеуда, отчего шхеры остались открытыми Русским до Аладских островов и, вместе с тем, страх перед русскими распространился до самой столицы Швеции.
Оставив адмирала Апраксина действовать по его усмотрению, Государь отплыл в Петербург. Семеновский полк получил приказание состоять в флотилии Царя и был свидетелем его необыкновеннаго присутствия духа, во время ночной бури, у Березовых островов. 4-го сентября полк был в Кроншлоте, а 5-го вошол в Неву, и размещен в Петербурге по квартирам.
За Гангеудскую победу многие обер-офицеры повышены чинами и в каждой роте произведено по одному сержанту в прапорщики; кроме того все штаб и обер офицеры награждены золотыми медалями, а нижние чины серебряными. Ценя заслуги, перенесенные труды, раны и долгое отсутствие, Государь разрешил многим подать челобитныя об увольнении их в отпуск.
Целых девять месяцев простояли Семеновцы в Петербурге и в первый раз, после продолжительных походов, могли несколько устроиться и разобраться. Хозяйство пришло в сильный упадок, люди не получали содержания за несколько лет, одежда и обувь обносились, строевая часть была забыта, личный состав изменился почти на половину. Многие разъехались в отпуска, многие, за ранами и болезнями, переведены в Московскую отставную роту, но, благодаря постоянно возраставшему милостивому отеческому участию к полку Государя и при усилиях командира полка князя Голицына и штаб-офицеров подполковника Ефима Вестова и майоров: Михаила Волкова, Ивана Дмитриева Мамонова и князя Михаила Волконскаго, полк стал мало-по-малу устраиваться. Если мы привели здесь имена баталионных командиров, то это не без основания; при таком составе штаб-офицеров не трудно было полку поправиться; все они впоследствии командовали полком и имели влияние не только на Семеновский, полк, но и на Преображенский, съумев выказать на деле свои дарования и первые положив начало прочной организации и администрации гвардии.