Дирин П.П. История Лейб-Гвардии Семёновского полка.
|
В мае месяце, до Петра дошло известие о намерении Шведов сделать высадку в Курляндию; поэтому, для того чтобы усилить, стоявший в Риге, корпус князя Репнина, 1-ой дивизии т. е. полкам Преображенскому, Семеновскому, Ингерманландскому и Астраханскому, приказано сесть на галеры и прибыть к Кроншлоту. 6-го июня флот, под командою адмирала графа Апраксина, тронулся далее к Ревелю, куда и прибыл 8-го, в десятом часу вечера. 17-го, весь флот снялся с якорей и поплыл к Рогервику. 20-го Государь, с эскадрою своею, на которой были и оба гвардейские полка, отделился от главнаго флота и направил путь свой к Гапсалю, для осмотра гавани. В Гапсале, 6-го августа, Государь приказал полкам разделиться и отплыть одной половине к Либаве, а другой к Ревелю, Причиною такого распоряжения было то, что с наступлением весны, по просьбе союзников, предполагалось возобновить военныя действия и снова занять Померанию. Расположением на зимних квартирах в Курляндии, достигалась двойная цель: во первых, войска приближались к Померании, а во вторых, прибрежье Балтийскаго моря было более обезпечено от вторжения Шведов, которых Петр имел еще причины опасаться.
Стоянка в Курляндии.На время морской кампании, весь полковой обоз с артиллериею был отправлен, под командою капитана Сухотина, во Псков, но по приходе полка в Либаву, Сухотин получил приказание оставить обоз, а самому идти с лошадьми на зимовку к Новгороду. Между тем, в то время, когда полк шел к Либаве, командир 1-го баталиона майор Волков получил следующее собственноручное повеление Государя: «По получении сего указа, поди со всею вашею командою в Курляндию и там расположись на винтер-квартиры, от Митавы до Либавы, и провиант сбирайте с тамошних обывателей законным порядком и кроме лишку, без универсалов; но расположа посылайте с ведома подполковника своего князя Голицына, для сбора того провианта с росписками офицеров».
18-го сентября к Либаве пришли 2-й и 3-й баталионы, первый же неделю спустя и расположился по всем селениям в указанном районе; полковому штабу отведены квартиры в Францбурге.
Обстоятельства зимовки 1711 года повторились и на этот раз. Жители, не довольные постоем, на всяком шагу притесняли солдат. Не кормя их, но получая за все деньги, они жаловались что их разоряют и постоянно обращались с письменными просьбами, ко всем кому только могли, об освобождении от постоя то однаго то другаго имения. Безпорядки дошли до того, что князь Голицын предписал ротным командирам наряжать, для сбора провианта, офицера с драгунским конвоем, и брать хлеб в скирдах немолоченный. На донесение князя Голицына обо всем этом, Государь отвечал следующее:
«Господин Подполковник» | |
«Пишешь ты, что курляндские ландсраты в провианте отговариваются, а в местностях князей курляндских стараго хлеба есть много: для того, оный вели переписать и брать, как ландсраты с земли провиант станут давать и потом к княжеским местностям и замкам, в которых есть хлеб, поставь своих людей; также и квартиры солдатския иметь по княжеским местностям и городам и буде там не уберутся, или далеко друг от друга будут, тогда на шляхетских дворах ставь». |
В таком положении Семеновский полк простоял в Курляндии до декабря месяца. В конце же декабря, майор Волков, узнав о скорой поездке Государя к действующей армии, просил князя Голицына собрать весь полк на тесныя квартиры: «Ежели, писал он, случится пришествие Государя, и нашего полка там нет, не будет ли это его воле противно?» Князь согласился с его мнением вследствие чего, накануне новаго года, весь полк собрался в Либаве; к этому же времени прибыл сюда и весь обоз из Новгорода и Пскова.
Поход в Данию.Между тем Петр, тяготясь войною, тянувшеюся уже 15 лет, желал как можно скорее ее окончить. Лучшим средством к тому он считал высадку на шведский берег. Иначе думали в Дании: наш посол в Копенгагене писал Царю: «Если Царское Величество намерен сильно действовать, то нужно начать кампанию ранее». 27-го января выехал Государь из Петербурга, вместе с Царицей Екатериной Алексеевной, и со своею племянницею, Царевною Екатериною Ивановною. 11-го февраля прибыли они в Либаву и были встречены Семеновским полком, который, благодаря предусмотрительности Волкова, был весь в сборе. Не теряя времени, Петр отдал приказ полкам гвардии, приготовиться к морскому походу в Данию, как только вскроется от льда Куришгаф. Далее маршрут был составлен через Фришгаф до Данцига; под гвардию предназначались 40 галер и 3 скамповеи, только что построенныя самими гвардейцами и на их же счет. 14-го Куришгаф вскрылся, и Государь, в тот же день, поехал вперед в Данциг.
С отъездом Государя начались деятельныя приготовления к походу; генерал поручик Бутурлин был назначен командиром галерной эскадры. Князь Голицын продолжал оставаться начальником гвардии и все распоряжения отдавались непосредственно им. Главное внимание его обращено было на то, чтобы заготовить провиант, по крайней мере на 2 месяца; для предохранения же его от порчи, часть его была обращена в сухари. Полк брал с собою на галеры полковую артиллерию и на каждое орудие по одному патронному ящику; кроме того, ротные патронные ящики, палатки и пирамиды для ружей. Семеновскаго полка Капитану Измайлову, заведывавшему временно устроенною в м. Гробине швальнею, велено мастеровых распустить и мундиры раздать в роты по рукам. 9-го марта последовал приказ о сборе полка, непременно к 24-му числу. С 27-го начали грузить галеры; офицеры же принялись изучать некоторыя статьи морскаго регламента и правила о морских сигналах; наконец, 10-го апреля эскадра была готова к отплытию. Опять пришлось семеновцам на время привратиться в моряков; офицерам сделаться командирами судов, а нижним чинам матросами. Для напоминания их обязанностей Бутурлин отдал следующий приказ командирам судов:
«1) Чтобы люди были во всей готовности к походу. 2) Смотреть сухопутным офицерам на галерах сигнальные печатные листы и книги, а у которых нет их, дабы оные явились к капитану командиру Змаевичу. 3) Чтоб все смотрели с прилежностью на мою галеру, что будет чинено, тогда такожде каждому исполнять, в прибавлении парусов и убавлении. 4) Во время ночи смотреть сигналы, которые будут чиниться на моей галере, с репетициею от аван-парад-гвардии. 5) Всякому в своем месте стать, как ему определено будет, как шквадра за шквадрой, так и фрунтом, для чего сигналы будут чинены по указу против печатных книг и листов». |
В дополнение к этой инструкции последовал 13 числа приказ: Если эскадра будет приставать к берегу, то людям не отлучаться от галеры далее 200 шагов, под опасением за ослушание жестокаго наказания; солдатам ночевать у галер и на самых галерах; за дровами для варки пищи посылать команды с капралами; на ночь ставить караулы на берегу, от каждаго полка по 5 человек с ефрейтором. Обер-офицерам на отъезд на берег испрашивать разрешения у штаб-офицеров, а штаб-офицерам проситься у начальника эскадры. Утреннюю и вечернюю зорю бить после выстрела из пушки с галеры генерал-поручика Бутурлина.
Между тем Государь, находясь в Данциге, не смотря на хлопоты, по устройству свадьбы царевны Екатерины Ивановны с герцогом Мекленбургским, сам заботился о выборе удобной стоянки для своей эскадры, которую с нетерпением поджидал; наконец, узнав, что она уже около Лабно, не вытерпел и ночью выехал к ней на встречу. Переночевав на берегу Вислы, в деревушке Ганс-Круг, он, на следующий же день, 19-го числа, поехал к Кенигсбергу. С отъездом Царя, в Данциге поднялась тревога; жители, не видавшие до сих пор еще русских и не имевшие о них понятия, до такой степени перепугались услышав о их приходе, что закрыли все лавки и даже заперли город. Государь, не мало раздосадованный и обиженный, намеревался было проехал мимо, не останавливаясь но безотлагательная починка судов, заставила его бросить якорь у Ганс-Круга на три дня. 30-го в 4 часа пополудни, эскадра поплыла далее в Померанию, под командою самого Царя, принявшаго на себя все обязанности и ответственность вице-адмирала. Город Данциг, видя себя вне опасности от гостей, салютовал им тремя пушечними выстрелами, на которые эскадра отвечала тем же. Пройдя с пол-мили, Государь остановился у берега и принял визит короля польскаго со всеми его министрами; посещение их продлилось до поздняго вечера, благодаря угощению, которое им было предложено Государем. Здесь Петр приказал эскадре плыть далее к Ростоку, а сам, проводив её несколько миль, сухим путем отправился через Штетин в Пирмонт для пользования минеральными водами.
По пути к Ростоку, гвардейская флотилия встретилась с тремя шведскими галиотами, нагруженными медью, железом, смолой и сукнами и, после незначительнаго сопротивления, овладела ими.
В конце мая прибыл Государь опять к войскам и 27-го посетил гвардию на галерах. День этот совпадал с годовщиной Полтавскаго, сражения, поэтому он был торжественно отпразднован. После, молебна была произведена пальба из ружей, а затем все офицеры приглашены к герцогу Мекленбургскому. Тоже повторилось через день в тезоименитство Государя, но теперь Царь уже не был в том веселом настроении, в котором видели его Семеновцы накануне; он только что получил известие о намерении шведов идти к Копенгагену. Не долго думая, Петр решил предупредить шведов в Копенгагене и с этою целью, соединив здесь флоты, русский, датский, голландский и английский, сделать высадку на берега Швеции. В тот-же вечер эскадра отплыла и ночевала в д. Варнемюнде. За наступившим безветрием судам приходилось, большую часть пути, идти на веслах, держась леваго берега.
Копенгаген.3-го июля из Варнемюнда Его Величество взял курс на Копенгаген; 4-го прошли между островами Фальстером и Лаландам и, достигнув местечка Никабену, вступили во владения датския. Переход этот, хотя и был сопряжен с большими трудностями, благодаря частым мелям и большим подводным камням, но за то оставил самое радостное воспоминание в Семеновцах. Форватер, в некоторых местах, был до такой степени трудно проходим, что иногда приходилось перегружать галеры и перетаскивать их; но при помощи местных жителей работа шла быстро и успешно. Датчане встретили русских как родных, выносили все что могли уделить из своего хозяйства, угощали офицеров и солдат, предлагали фрукты и овощи и ни за что не соглашались принимать денег. 5-го, флотилия, пользуясь попутным ветром, поплыла на всех парусах мимо Зейланда и Беренебурга и заночевала у острова Ниоора, а 6-го русский флаг развивался уже в виду Копенгагена.
В 5 часов Семеновцы вошли в гавань и салютовали столице Дании тремя пушечными выстрелами, на которые с цитадели ответили пятью. При входе в гавань, на встречу эскадре выехали датские флагманы, а за ними и сам король со своими министрами; на пристани и вдоль улиц стояли под ружьем бюргеры, а у королевскаго замка — солдаты. Два с половиною месяца пробыли Семеновцы в Копенгагене участниками празднеств всякаго рода и свидетелями славы своего монарха, предводительствовавшаго там соединенным флотом четырех главных морских держав Европы. Но недоразумения; обнаружившияся, благодаря гановерскому министерству, между Россией и Англиею, вскоре поселили подозрение в датском правительстве и расстроили предположенную Государем высадку на берега Швеции. Поэтому, в конце сентября, Государь приказал войскам своим выйти из Копенгагена, возвратиться в Мекленбургию и до весны стать там на зимния квартиры.
Стоянка в Мекленбургии.2-го октября выступил Семеновский полк на галерах к Ростоку и расположился в окрестностях его по квартирам следующим образом: роты — 1, 2, 3, 4, 9 и 10, под командою майора Волкова, пошли к Гистроу; все остальныя, под командою подполковника князя Петра Михайловича Голицына, расположились близ Ростока, в амптах Бюрцове и Рибнице. Положение полка в Мекленбургии было не лучше стоянки его в прошлом году в Курляндии. Жители, так недавно еще поразившие нас своею доброжелательностью, называвшие русских своими избавителями, теперь, когда опасность миновала, отказывали нам во всем. Кроме того, между нашими и обывателями нередко происходили ссоры, большею частью драки из за пустяков; в этом случае начальники команд находились в большом затруднении: не зная немецкаго языка, они не могли добиться толку и разследовать дела.
В этих случаях более всего выпадало дела на долю офицеров из иностранцев; им все время приходилось разъезжать и разбирать недоразумения. Доходило до того, что некоторыя роты оставались по нескольку дней без квартир, потому, что жители не пускали солдат в дома. Получа об этом донесение, Государь приказал нарядить следственную коммиссию из депутатов со стороны полка и местной власти. По разборе жалоб, претензии солдат оказались справедливыми; вследствие чего, для наказания жителей, запрещено принимать от них провиант в зерне и приказано ставить экзекуцию (т. е. усиленные посты) на те дворы, хозяева которых дурно кормили солдат. Но и это не подействовало экзекуции оставались без хлеба, требовать не смели, и люди зачастую, не смотря на довольно суровую осень и зиму, перебивались кое-как в холодных сенях. Ко всему этому присоединилось безденежье, полковая казна была израсходована на разныя заготовления и заказы мундиров, шляп и проч. офицеры и солдаты тоже порастратились и крайне нуждались в деньгах. Поэтому князь Голицын выдал заимообразно последния, оставшияся в полку деньги, и писал в Петербург, прося убедительно князя Ромодановскаго, выслать жалованье за сентябрьскую треть в размере 11,307 рублей и, кроме того, годовое хлебное и соляное жалованье. Так как пересылка этих денег должна была занять много времени, то он просил перевести их векселем на какую-нибудь банкирскую контору в Мекленбургии или Дании.
Хотя, повидимому, в это время службы было мало, так как военныя действия приостановились, а строевыми ученьями не занимались, тем не менее редко солдатам приходилось быть дома. В Ростоке учреждены были городские караулы, для содержания которых постоянно ходили по очереди полки Преображенский, Семеновский и Астраханский. Полки занимали караулы понедельно, считая на полк столько недель сколько в нем баталионов, так что очередь велась следующим образом: Начинали Преображенцы; простояв 4 недели, их сменяли Семеновцы, на три недели, а затем Астраханцы, стоявшие неделю; потом очередь начиналась снова и т. д. Кроме караульной службы, на долю Семеновцев выпало еще содержание пешей почты между квартирами рот и штабом, т.е. между Гистровым и Ростоком, и для сообщений с отрядом генерала Репнина — между Гистровым и Гольдберхом; на каждом посту было по три человека, а в расходе ежедневно около баталиона.
С половины декабря стали заботиться о починке к весне галер. Для производства этих работ, герцог Мекленбургский разрешил вырубить в казенных дачах, в его владениях, потребное количество лесу. Предупредительность его к Петру простиралась до того, что лес этот доставлялся в Росток на обывательских подводах. Государь требовал приступить к починке старых галер и постройке новых немедленно, материал был на лицо, но не было плотников, так как единственный, бывший в распоряжении кн. Голицына, незадолго перед тем, уехал в Петербург.
Надежды на возвращение в Россию.Новый 1717 год Семеновцы встретили при благоприятных условиях: поговаривали о скором возвращении в Россию. Государь часто переписывался с князем Голицыным и тем давал знать о себе и утешал, заброшенных в негостеприимной Мекленбургии. 22-го января князь Голицын был осчастливлен следующим письмом Петра:
«Объявляю вам, — писал Петр, — что хозяйка моя, не доехав сюда, в Везеле родила солдатченка Павла, о чем прошу уведомить гг. офицеров и солдат и рекомендую его офицерам под команду, а солдатам в братство, которым всем от меня, и нововыезжаго, прошу поклон отдать». | |
«Петр.» |
Но недолго утешали себя Семеновцы надеждами на возвращение; вскоре получен был приказ: войскам графа Шереметева идти к границам Польши, а двум полкам гвардии и 20-ти баталионам пехоты, оставаться в Мекленбургии. Вслед затем Вейде получил приказание, с согласия его светлости герцога Мекленбургскаго, составить новую дислокацию для размещения войск, и наблюдать при этом, что бы никто не был обижен квартирами и жители не были бы стеснены постоем. 29-го начались перемещения. Семеновскому полку был отведен район около Ростока, Штейнгагена и Гогенлунда. Каждый район был поручен под ответственность одного из офицеров. Так, в ведении майора Волкова были, по-прежнему, гренад. 1, 2, 3, 4, 9 и 10 роты, майора Ивана Дмитриева-Мамонова 5, 6, 7, 12 роты и заротная команда, капитана Ивана Лазарева 8 и 11 роты. Но чтобы выполнить приказ — дать удобныя квартиры нашим и не стеснять обывателей — пришлось дробить роты, раскидывать их одна от другой и в каждой деревне иметь по офицеру. От этого происходила страшная разбросанность полка и трудность для наблюдения за поведением и содержанием людей[1].
Если трудно было уследить за порядком начальникам районов, то каково же пришлось князю Голицыну, которому приходилось объезжать не только Семеновский полк, но и Преображенский. Положение его было крайне неловкое еще и потому, что от него требовалось масса такту и дипломатии. Не говоря уже про обязанности, которыя возлагал на него долг службы, ему следовало соблюдать интересы своих, и не раздражать союзников. С одной стороны, Петр требовал: «блюсти порядок, не чинить обид, но спуску коммиссарам не давать, а взыскивать с них по воле»; с другой стороны, король датский писал ему:
«Высокородный князь, особливо-любительный господин генерал! Достал я постороннюю ведомость, что от полков Царскаго Величества, под командою вашею обретающихся, роты поставлены в мои города и деревни Рыбниц и Бутцов; и если оные люди ваши в помянутых городах будут иметь квартиры, то земля моя весьма раззорится, понеже оные города и деревни и так давно раззорены и не могут на мой трон субсистенции иметь, а я, ради Царскаго Величества, людей своих в самых малых местах уместил и надеялся на вас, г. генерал, что вы людей ваших из моих городов и деревень выведете, а когда люди ваши маршировать будут, то мои труппы (войска) вступят в те города и деревни; а дабы между ими какой ссоры не произошло, того надлежит смотреть накрепко, как от ваших людей, так и от моих командиров; и на оное требую от вас скоро себе ведомости». | |
«До вас, г. генерала, добрый друг | |
«Карл Леопольд» |
Вместе с тем, круг деятельности русских и датских начальников был неопределен; те и другие имели постоянныя сношения и столкновения. Например, один уже квартирный вопрос мог подать массу поводов к недоразумениям: Отводились они по указаниям бургомейстеров; обыватели, у которых назначался постой, должны были, кроме квартир, давать порции, т. е. мясо, хлеб, селедку и пиво; число квартир, необходимых под постой, определялось князем Голицыным; им же выдавались и квитанции в принятии их; билеты же на прожитие выдавались датскими коммиссарами. При таком положении дел, естественно встречались частые отказы со стороны жителей в помещении, отчего и происходили случаи, например, в роде тех, когда солдаты по нескольку дней ходили от мызы к мызе, розыскивая себе угол, где бы приткнуться. Продовольствие отпускалось более на словах, чем на деле: о рыбе и пиве не было и речи; мясо же можно было получать с большим трудом, да и то, в большей части случаев, не свежее. Деньги у офицеров и нижних чинов опять вышли, и князю Голицыну приходилось постоянно выслушивать просьбы о заимообразных выдачах и претензии на то, что следуемое им содержание не выдано за две трети. Недостаток в деньгах ощущался всеми без различия чина и звания. Майор Волков, человек со средствами, не только сам никогда не нуждавшийся, но часто даже помогавший другим, благодаря дружеским отношениям к князю Голицыну, принужден был просить у него о выдаче ему, заслуженных им рационов, прибавляя при этом, что не желает из-за таких пустяков безпокоить генерал-фельдмаршала Шереметева.
Жизнь в Мекленбургии.Неприглядна была жизнь Семеновцев в это время. Всякая надежда на возвращение в Россию, или даже на новый поход, пропала. Полное отсутствие каких бы то ни было занятий и развлечений и, наконец, томящая неизвестность обо всем, что делается на родине, доводили до уныния. Изредка еще получались известия с родины, о себе же дать знать не было возможности. Это особенно казалось чувствительным в тех случаях, когда обстоятельства требовали какого-нибудь немедленнаго решения относительно своих частных дел. Отсутствие занятий, материальных средств, развлечений, вместе с тем лишения во всем, неминуемо должны были поколебать дисциплину и повлечь за собою безнравственные проступки по поводу которых возбуждалась длинная переписка майора Волкова с местными властями. С упадком дисциплины начались побеги; от этого и повиновение пошатнулось; доходило до того, что караульные солдаты не слушались своих прямых начальников-офицеров; случай такой был с подпоручиком Кафтыревым, но за то солдат, не исполнивший его приказаний, сильно пострадал: Кафтырев шпагою изрубил ему голову, ноги и руки. Обмундирование и аммуниция износились, а вооружение частью изломалось, частью испортилось; вместе с тем появились болезни и смертность увеличилась. Все это требовало скорейшаго изменения порядков и улучшения в положении наших войск.
В начале весны положение Семеновскаго полка стало немного улучшаться; из России стали приходить известия чаще; все содержание выслано векселями на гамбургских купцов и роздано на руки; вместе с тем, начальник оставшейся команды, Вельяминов-Зернов, доносил князю Голицыну, что, по докладе майора Ушакова, Государь приказал обмундирование, аммуницию, ружья, фузеи, мушкетоны и шпаги выдать все новыя; капитан Иван Измайлов послан был в Гамбург для закупки провизии, потому что на месте не было уже никакой возможности получить что-либо: обыватели стали все уходить из деревень в города, бросая все свое имущество на произвол судьбы; к остаткам рогатаго скота, свиней и баранов следовало приставлять караулы для предупреждения расхищения; некоторые же продукты, как соль, хлеб и крупу, не было возможности достать и за деньги.
С апреля месяца, образ жизни стал немного разнообразиться; батальоны приказано свести и расположить на тесных квартирах для строевых учений, прерванных впродолжении целаго года. Батальоны собрались у Вармюнде и Штейнгагена; кроме того, приступлено к постройке судов у Ростока. Наконец, 26-го июня, получен к общей радости, давно желанный Высочайший приказ: «Гвардии идти морем к Ревелю на галерах: в случае непогоды или других препятствий, идти в Прусския гавани, о чем генералу Головину ходатайствовать указа от Короля».
Возвращение в Россию.6-го июля весь отряд был собран к Ростоку, распределен по судам и на другой же день вышел в море.
Флотилия разделена на три колонны: авангардию, кордебаталию и арьергардию. Семеновский полк размещен по всем частям с следующим разсчетом:
Здоровых. | Больных. | Неслужа-щих | И т о г о | |||
Штаб. и об. оф. | Нижних чинов | Об.-офицеров | Нижних чинов | |||
Авангардия | 5 | 213 | — | 12 | 15 | 245 |
Кордебаталия | 2 | 226 | — | — | — | 228 |
Арьергардия | 45 | 1538 | 1 | 46 | — | 1630 |
Всего | 52 | 1977 | 1 | 58 | 15 | 2103 |
Надо здесь заметить, что распределение гвардейцев, по всем отрядам, практиковалось Петром постоянно и, вероятно, потому, что Государь, считая их более надежными, по опытности и храбрости, желал иметь их в каждом отряде хотя понемногу. Этаго правила держался он и в других случаях. Так, в 1704 году, к отправленной, по взятии Нарвы, для преследования шведов, кавалерии, присоединил он только 60 гвардейцев, зная, что эти шестьдесят человек поведут за собою в дело 600 других. Для усмирения бунта на Дону, в составе отряда Шереметева, назначен один батальон Преображенскаго полка; при завоевании Финляндии, в корпус Голицына, дан первый батальон Семеновский.
При выступлении из Ростока, провиант был взят на один месяц, но на дороге, от сильных дождей и неудовлетворительнаго состояния судов, очень большое количество его подмокло; поэтому, дойдя до Данцига, пришлось остановиться и испорченный провиант пополнить. 5-го сентября полк прибыл в Ревель. Здесь приказано подать от рот сведения о всех тех, которые не могут продолжать службу за старостью, ранами и увечьем. Из полка собралось таких нижних чинов 225 и один офицер, капитан Семен Шестемиров, страдавший чахоткою. В Ревеле полк простоял до 27-го октября и отсюда пошел через Нарву в Новгород и Псков на зимовку.
По прибытии на зимния квартиры, разрешено было всех, о которых были поданы сведения в Ревеле, уволить в отпуск. Те, которые остались при полку, должны были заниматься устройством и исправлением обоза, вооружения, аммуниции и проч. В половине марта, оставшийся во Пскове за старшаго, капитан Захаров, получил приказание выступить в Петербург. Не смотря на то, что обоз не был еще готов, Захаров 18-го марта вышел из Пскова; ровно через месяц был в Дубровой мызе, оставил там все тяжести и на другой день вступил в Петербург.
До какой степени полк был разбросан в это время, можно судить потому, что средним числом, в каждой роте было по 117 человек в командировках и только по 70 на лицо. Так-же разбросано было и имущество полка. Новыя вещи везли из Москвы во Псков и Петербург для приемки, старыя — в Москву для сдачи; многое оставлено в Ревеле, или отправлено для склада в село Семеновское и в Новгород. Все это предполагали к осени устроить и собрать в Петербурге, но не успели, потому что 3-го августа князь П. М. Голицын получил следующее приказание от графа Апраксина:
«Сиятельнейший Князь, Г. Генерал-Майор и Лейб-Гвардии Подполковник! Царское Величество указал, чтобы вы с Семеновским полком сели на галеры и шли сюда. Извольте по тому указу идти немедленно». | |
Корабль «Москва», | «Адмирал Апраксин» |
при Гангёудде. |
|
1-го августа 1718 г. |
Некогда было дожидаться вещей, собирать обоз и делать приготовления. Едва успев взять сухари, Семеновцы сели на галеры и 6-го августа были уже у Гангёудда. В тот же день многие из офицеров полка были приглашены на адмиральский корабль, где князь Меньшиков давал обед Государю. На этом обеде, в первый раз, после долгой разлуки, увиделись два брата-Семеновцы, князья Михаил и Петр Голицыны, лица одинаково для полка незабвенныя, один в военном, другой в административном отношении.
Движение русскаго флота к Гангёудду имело целью поддержать требования русских уполномоченных, переговаривавшихся на «Аланде». Но как цель эта не вполне достигалась, потому что шведский министр Герц упорно отстаивал свои требования, то в конце августа, Государь приказал гвардии идти к Ревелю с тем, чтобы, по примеру прошлаго года, стать на зимния квартиры между Псковом и Новгородом.
Спокойно стоял полк во Пскове, в то время как дела необыкновенной важности совершались в мире политическом: Царевич Алексей Петрович скончался в Петербургской крепости; Карл XII убит под Фридрихсгамом; жители Стокгольма любовались казнию Герца и в то-же время праздновали коронование Элеоноры.
Соединение полка в Петербурге.Быстро и неожиданно изменившийся ход переговоров на Аланде, заставил Петра, с открытием весны 1719 года, предпринять новую морскую экспедицию к берегам Швеции. Семеновцам приказано стянуться к Петербургу; передвижение это совершено ими по трем дорогам: люди, бывшие в Москве и в отпусках, пошли оттуда в Вышний-Волочок и потом водою через Ладогу. Полковой обоз и все, кому из отпусков ближе было собраться к Новгороду, шли прямо оттуда. Те-же, которые стояли на зимних квартирах во Пскове, направлены через Лугу. Все эти команды соединились в Петербурге, в конце мая, и через несколько дней получили приказание грузиться на галеры. 8-го июня получено приказание к отплытию, а 9-го, Семеновцы были уже в Кронштадте и поступили в эскадру Государя.
Поход в Финляндию и Швецию.Узнав что шведская эскадра, под начальством адмирала Норриса, идет в Балтийское море, Царь ускорил нападение на шведские берега. 26-го Государь стоял уже с корабельным флотом и гвардиею у Гангеудда и на следующий день пальбою праздновал годовщину Полтавскаго боя. 29-го отпраздновано было тезоименитство Государя, по обыкновению, молебном, пальбою и обедом, на котором присутствовали министры, генералы и все офицеры гвардии; в тот-же вечер отдали приказ галерам, под командою князя Голицына, выходить в море; Семеновский полк разделен на две части. Одна часть отправилась с князем Голицыным, другая осталась при Государе. 1-го июля Петр сильно занемог, и, дав приказание корабельному флоту выступить в поход, сам принужден был сойти на берег. На утро, получив небольшее облегчение, Царь отправился за флотом и 5-го числа соединился с ним у Ламеланда. Отпустив 10-го июля графа Апраксина с галерами к берегам Швеции, Петр остался с флотом у Ламеланда, где и пробыл до возвращения из экспедиции генерал-адмирала.
Ламеланд.В это время одна рота Семеновскаго полка получила отдельную командировку. По недостатку съестных припасов, капитан Бобоедов, с 9-ью лодками, был отправлен на шведский берег, что-бы достать там муки и мяса. Через два дня, после отплытия Бобоедова, Государь, не получая никакого известия о нем, полагал, что он встретился с неприятелем и сейчас-же отправил Семеновскаго-же полка капитан-поручика Олсуфьева узнать об участи командированной роты. Но не успел Олсуфьев пристать к берегу, как увидел суда Бобоедова, которыя отчаливали с большим грузом хлеба, крупы и мяса. Во время этой фуражировки местечко Кулла было совершенно раззорено. Той-же участи подверглись многия прибрежныя селения, не в дальнем разстоянии от Стокгольма. Королева Элеонора, устрашенная появлением русских, просила Государя о мире, и Государь, соглашаясь начать переговоры, приказал флоту своему отступить.
19-го августа вернулся из экспедиции генерал-адмирал, а 20-го числа в военном совете было решено: кораблям и полкам гвардии идти на зимовку в Ревель. 25-го они уже прибыли к месту своего назначения, а 29-го был послан указ подполковнику князю Голицыну: не распускать людей из Ревеля на дальния квартиры. 6-го сентября — опять было получено подтверждение оставаться гвардейским полкам в сборе до 15-го октября. Семеновцы прибыли в Ревель в составе двух баталионов, третий же баталион конвоировал Государя в С.-Петербург. Вот как описано это возвращение гвардии в С.-Петербургских Ведомостях от 2-го сентября 1719 года:
«В 29 день августа получена из Ревеля ведомость, что флот российский корабельный прибыл от Ламеланда к Ревелю благополучно, того-же августа месяца в 22-й день, под командою 2-х Шубейнахтов. А галерная эскадра, на которой гвардия под командою Г. М. и подполковника от гвардии князя Петра Михайловича Голицына, прибыла туда-же в 25-й день. А сам его Царское Величество, высокою своею персоною, изволил сюда прибыть сего августа в 30-й день с 5 галерами благополучно. А при Его Величестве прибыли г. генерал-адмирал граф Апраксин и г. генерал-лейтенант и от лейб-гвардии полковник Бутурлин, с некоторою частью лейб-гвардии, и гг. министры. В прибытие Его Величества, как от Адмиралтейской, так и от С.-Петербургской крепости учинено надлежащее поздравление пушечною стрельбою, такоже с галер взаимно ответствовано; и по прибытии, Его Величество с галер изволил прямо пройти в церковь Св. Троицы, при которой на площади встречали Его Величество архиереи, а также гг. сенаторы и прочие знатные чины, где было множество народа, потом отправлена божественная служба и по окончании литургии молебствие, с троекратною пушечною с галер и с крепостей стрельбою. Потом Его Величество вместе с Государынею, по прошению князя Меншикова, со всеми министрами, изволил трактир иметь (обедать) у его Светлости в доме на Васильевском Острову. А галеры, как Его Величества, так и адмиральская во весь день стояли по Неве реке на якорях, против пристани, убраны разных цветов флагами, а ночью была на них разная люминация. И тако сей день здесь при помощи Господа со всенародным веселием отправлен благополучно». |
На сколько Петербургский баталион был встречен радушно и пользовался полным отдыхом, на столько противуположное встретили остальные два. Когда жители Ревеля и Пернова узнали, что полку приказано оставаться в этих городах на зиму, то снова начали выказывать свое неудовольствие. Безпрерывныя жалобы и просьбы вывели, наконец, кн. Голицына из терпения; он запретил ближайшему начальству принимать их. В конце декабря дошел до князя слух, что представители городов и деревень послали на полк жалобу в Петербург. Тогда Голицын предписал ротным командирам не оказывать жителям ни малейшаго снисхождения и требовать всего по положению «неупустительно, без недоимок».
Возобновление военных действий в 1720 году.С наступлением весны 1720 года начались новыя приготовления к морскому походу; надежда заключить мир со Швециею опять не сбылась. Королева Элеонора, видя, что русския войска отступили и что Англия готова помогать ей, прекратила переговоры на Аланде. Вследствие этого, Петр снова решился силою оружия искать мира, начал деятельно снаряжать флот и собирать войска. Семеновские баталионы, стоявшие в Эстляндии, собрались в марте у Ревеля, а заведывавший гвардейскими полками князь П. М. Голицын получил от Государя письмо следующаго содержания:
«Оба наши полки (гвардия) приготовить на галеры и чтоб имели недели на 4 провианта и вручи команду над ними присланному майору, а сам останься в Ревеле, командиром над Ингерманландским, Астраханским и Киевским полками, которым велено маршировать к Ревелю». |
Одновременно с приказанием князю Голицыну заведывать обороною Балтийскаго прибрежья, Семеновскаго полка майор Волков получил приказ вступить в командование Преображенским и Семеновским полками и, как только лед в шкерах очистится, отправиться с ними на галерах к Гельсингфорсу для воспрепятствования дессанту, который, как носились слухи, предпринимался шведами, под прикрытием английскаго флота. Как образец инструкции того времени, мы приведем здесь хранящуюся в делах полковаго архива и данную майору Волкову генералом Бутурлиным:
«Инструкция | |
Господину бригадиру и лейб-гвардии майору Волкову. | |
Изволь ехать из Петербурга в Ревель сего числа, а приехав, явись у г-на генерал-майора и л.-гв. подполковника князя Голицына. А к нему Его Царское Величество изволили писать, чтоб отдать лейб-гвардии оба полка присланному из Петербурга лейб-гвардии майору. И как свою команду примешь и на галеры соберешься, изволь идти от Ревеля к Гельсингфорсу, а оттуда в Петербург, а провианту возьми на месяц с того числа, как пойдешь от берега. А как пойдешь от Гельсингфорса к Петербургу, пойди днем, а ночью у берегов стой. Буде же во время твоего походу Царскаго Величества указы какие к тебе присылаться будут сверх моих указов и тебе бы по тем указам исполнять, а ко мне о том рапортовать, чтоб я о состоянии твоей команды без известия не был, а отсель, конешно, поезжай ты в Ревель с поспешением, чтоб на тебе в твоем замедлении чего не взыскано было. Также от Ревеля к Гельсингфорсу как от неприятеля, так и от погоды имей немалую острастность, а от Гельсингфорса и к Петербургу в походе своем от погод имей же опасение, да возьми же с собой на галеры обоих полков гвардии ротные ящики, что их есть, чтобы не осталось в Ревеле ничего. Впрочем, полагаю на твое суждение. | |
Генерал-лейтенант и л.-гв. подполковник Бутурлин». | |
С.-Петербург, | |
24-го апреля 1720 г. |
Повеление Государя было исполнено в точности: к 1-му мая гвардейские полки прибыли в Гельсингфорс, откуда на другой же день, выступили к Кронштадту, где к полку присоединился батальон, остававшийся в Петербурге. Но в Кронштадте полк простоял очень недолго и 8-го июня отплыл к берегам Финляндии. Близ Або, гвардейская эскадра соединилась с Голицыным и пошла далее опять к Гельсингфорсу, где остановилась и простояла целый месяц. 9-го июля в виду Ламеланда показалась шведская эскадра; вместе с тем получено известие, что неприятельский флот идет к берегам Финляндии. Вследствие этого гельсингфорская эскадра двинулась к Або; в авангарде шли три роты Семеновскаго полка, которыя, в виде розыска, отправились к острову Ламеланду, но, не дойдя до него, встретились с тремя шведскими галерами и тремя шлюпками. Превосходство шведов и отсутствие надлежащих инструкций заставили наших отступить, причем одна из лодок стала на мель, и Семеновцы, приняв на свои галеры людей, должны были ее бросить. Заметив шведов, Голицын отступил в гавань Фрисберг, имея в виду завлечь туда неприятеля. Предположение его оправдалось самым блистательным образом. Шведы, считая русския галеры верною своею добычей, погнались за ними и, увлекшись преследованием, очутились, среди шкер и мелей Ламеландскаго залива, близ острова Гренгама. Видя такое положение неприятеля, князь Голицын собрал военный совет, на котором решено было абордировать неприятельския суда. 27-го, с разсветом, галеры наши стремительно атаковали, бывшие впереди других, 4 шведские фрегата, которые, поняв свою ошибку, начали отступать. Два фрегата, во время поворачивания их для стрельбы, стали на мель, а остальные два, распустя все паруса, хотели выйти из залива, но попытка им не удалась. Галеры окружили их, абордировали и, после двух-часоваго жестокаго боя, взяли в плен все 4 фрегата. Победа была полная, трофеями достались 4 шведских фрегата, 104 орудия и 407 человек экипажа. Семеновский полк, принимавший с начала до конца, самое живое участие в этом деле, потерял:
убитыми | нижних чинов | 27. | |
ранеными | обер-офицеров | 3 | лейтенант Шетнев, унтер-лейт. Милюков и фендрих Воейков. |
нижних чинов | 58. |
Петр был так обрадован этой победой, а тем более еще одержанной при неблагоприятных политических обстоятельствах, что привезшаго известие о ней, Семеновскаго полка майора Шипова, произвел прямо через чин в полковники, по новоду-же победы, писал князю Меншикову:
«Правда, не малая виктория может почесться, потому что при очах г-д англичан, которые шведов равно оборонили: как их землю, так и флот». |
Князю Голицыну Государь пожаловал золотую шпагу и трость, осыпанныя алмазами, за его «воинский труд и добрую команду». Все офицеры произведены в следующие чины и, кроме того, награждены золотыми медалями, а нижние чины серебряными. На одной стороне медали было грудное изображение Государя, а на другой представлено самое сражение с надписью наверху: «прилежание и храбрость превосходят силу»; а внизу: «при Греингаме 1720 г. июля 27-го дня». Штаб-офицеры получили эти золотыя медали с цепями, обер-офицеры — без цепей; унтер-офицеры и урядники — серебряныя, а остальные рядовые — денежныя награды.
Гренгамский бой был последний удар, нанесенный шведским морским силам в Северную войну; он ускорил переговоры о мире, который в настоящем году был заключен в Ништадте.
Оставивши большую часть флота для крейсирования при финляндских и шведских берегах, Государь приказал гвардии плыть к Петербургу, где Семеновны провели всю зиму, занимаясь работами в крепости, в адмиралтействе и особенно в Кронштадте, куда по очереди ходили батальоны, каждый на месяц.
С наступлением весны 1721 года, Семеновский полк выступил в лагерь за город, откуда начал ходить на работы в адмиралтейство для постройки галер; но вдруг занятия эти были прерваны известием о приготовлении к новому морскому походу. Опять начались суета и хлопоты, от которых Семеновцы начали было немного отдыхать. Весь май месяц прошел в приготовлениях и ожиданиях, а 8-го июля гвардейские полки, под командою генерал-адмирала, отплыли на галерах к Котлину и, в ожидании дальнейших повелений, расположились там лагерем. Но тревога эта была почти напрасна; из Ништадта приходили постоянныя донесения об успехе переговоров, и Петр имел более оснований разсчитывать на окончание войны, чем на возобновление ея; поэтому, получив известие о прибытии гвардии на остров Котлин, он приказал графу Апраксину вернуть полки в Петербург для занятий там караулов; 25-го гвардия вернулась в Петербург.
Объявление Ништадскаго мира.Что было причиною возвращения — Семеновцы не могли знать; приближенные Царя предугадывали близкий мир, для остальных же это было тайною. Много противоречивых слухов пришлось выслушать в продолжение двух месяцев, и поневоле приходила на ум мысль: когда-то все это кончится! Но вот, 4-го сентября, с утра, в Петербурге началось сильное волнение; Царь, котораго считали на дороге к Выборгу, плыл от моря, на своей бригантине, с безпрерывною стрельбою из трех пушек. Вскоре все сановники, и сбежавшияся толпы народа к Троицкой пристани, узнали, что Петр привез мир. Встреченный торжественными кликами, Царь поехал в Троицкий собор к молебну. Митрополит рязанский встретил его словами: «Взыди победитель и миротворец!»
Во время молебна гвардия на-скоро собралась и построилась перед собором в каре. Когда окончилась служба, Царь вошел в середину каре и, обратясь к войскам и народу, сказал: «Здравствуйте и благодарите Бога, православные! Господь прекратил войну, двадцать один год продолжавшуюся, и даровал нам счастливый мир». Крики всех присутствовавших, звон колоколов, пушечная пальба и батальный огонь полков были ответом на слова Царя. Тотчас же поскакали по городу с известием о мире 12 драгун с белыми через плечо перевязями, с знаменами и лавровыми ветвями, перед ними по два трубача. И началось общее ликованье и веселье, продолжавшееся почти полтора месяца.
Вторичное церковное торжество было назначено на 22-е октября. Хотя описание его не должно входить в историю полка, тем не менее мы решаемся привести его, так как оно было связано с апогеем славы нашего Основателя и было следствием тех трудов, которые полк вынес на себе. В этот славный в истории России день, Семеновский полк в 6 часов утра приведен был на Троицкую площадь и поставлен развернутым фронтом по правую сторону собора. Кроме гвардии, в параде участвовало 27 полков, а на Неве стояло 125 галер. По окончании литургии, представители Сената и Синода просили Царя, от лица России, за его славныя деяния, как воинския, так и гражданския, достигнутыя единственно его собственными неусыпными трудами, благодаря которым Россия была возведена на вершину славы, стала на ряду с прочими державами и мы, русские, возведены им из небытия в бытие, принять титул Отца Отечества, Петра Великаго, Императора Всероссийскаго. Слова канцлера Головкина, говорившаго речь, были заглушены кликами: «Виват Император Петр Великий Отец Отечества!» Радостные клики эти, слившись с голосом народа, с пушечными выстрелами из крепости и галер, со звуками труб и литавр, звоном колоколов, барабанным боем и пальбою из ружей, были общею, одушевленною благодарностью Земли Русской своему повелителю за те труды и жертвы для нея, в которых протекла вся жизнь его. «Друзья мои! — отвечал Государь:— зело желаю, чтобы весь наш народ прямо узнал, что Господь Бог прошедшею войною и заключением сего мира нам сделал. Надлежит Бога всею крепостью благодарить; однако-же, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархиею греческою. Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который Бог нам перед очи кладет, как внутрь, так и вне, отчего облегчен будет народ».
По окончании молебна Император отправился в Сенат, где объявил награды достойным своим сподвижникам. Между прочими Семеновскаго полка майоры Волков и Дмитриев-Мамонов произведены в генерал-майоры, Лихарев — в бригадиры, 37 обер-офицеров произведены в следующие чины и 14 сержантов в фендрики. Затем начался, в залах Сената, обед на 1,000 человек, на который, были приглашены все офицеры Преображенскаго и Семеновскаго полков. Тут же им были розданы золотыя медали, выбитыя по случаю заключения мира, а после обеда начался, в залах Сената бал, а на площади народное гулянье.
Празднества по случаю заключения мира со Швециею.Может быть, описание празднества, которому Семеновцы не мало способствовали своею пальбою, покажется интересным, как характеристика народных гуляний Петровскаго времени; поэтому мы решаемся несколько отступить от своей задачи и перенести читателя на Сенатскую площадь, в день 22-го октября 1721 года, в 9 часов вечера.
В половине девятаго, по окончании бала, начался фейерверк. Первая декорация изображала храм Януса с открытыми воротами, в которых виднелся сам бог войны, а по сторонам его — два воина со щитами: на одном из них был российский герб — двуглавый орел, а на другом шведский — три короны. Воины подошли друг к другу, подали в знак мира руки, и двери затворились. В это время заиграло множество труб и забили в литавры и барабаны, а с крепости и с галер раздались вдруг около тысячи выстрелов. Затем зажгли вторую декорацию, изображавшую Правду, с надписью: «всегда победит», наступавшую на двух фурий, изображавших русских недоброжелателей. В то-же время пущено из двух фонтанов красное и белое вино для народа, а на возвышении выставлен позолоченый жареный бык, наполненный разною жареною дичью. С другой стороны площади зажжен другой щит, изображавший корабль, который из моря входил в гавань, с надписью: «конец дело венчает». Кроме этих трех главных фигур, масса ракет, фонтанов, колес, взлетало, трескалось и шипело на всех концах площади и вдоль всей Невы до тех пор, пока Петр, управлявший все время сам и распоряжавшийся, не закончил в 12 часов празднество пальбою из всех пушек и ружей. Народ стал расходиться, а все придворные чины и офицеры гвардии собрались в Сенате, где Государь угощал их токайским вином, после чего около трех часов стали уже разъезжаться.
Государь желал, чтобы и Первопрестольная столица его принимала участие в общей радости. Поэтому назначено было повторить торжество мира в Москве. Без Преображенцев и Семеновцев дело не могло обойтись: 27-го октября они выступили туда в полном составе и со всем своим имуществом. Огромное количество подвод следовало за ними. Государь лично заботился о том, чтобы гвардия вступила в Москву в блестящем виде и, поздно привезенную из Ревеля, новую аммуницию приказал отправить вслед за полком на курьерских. Прибыв в село Всесвятское, л.-гв. Семеновский полк оставался в нем до 13-го декабря, ожидая прибытия Государя; да, кроме того, вход в Москву не был разрешен, так как следовало войти в нее с торжеством, а вместе с тем в Москве приготовления к приему были еще не окончены и триумфальныя ворота не выстроены. 14-го числа полк перешел в Тверскую-Ямскую; 18-го по утру, Государь, во главе гвардии, совершил торжественный вход в древнюю столицу.
ПРИМЕЧАНИЯ
Лютен | >> | 1 | >> | >> | 44 | |
Горо | >> | 2 | >> | >> | 42 | |
Эферс | >> | 1 | >> | >> | 17 | |
1-я рота: | Эферс | >> | 1 | >> | >> | 15 |
Герц-Гагон | >> | 2 | >> | >> | 52 | |
Радка | >> | 1 | >> | >> | 35 | |
Клаштраф | >> | 1 | >> | >> | 17 | |
Биенго | >> | >> | >> | >> | 8 | |
Вустров | >> | >> | >> | >> | 6 | |
Вестен-Брин | >> | >> | >> | >> | 14 | |
2-я рота: | Гнемен | офиц. | 1 | нижн. | чин. | 47 |
Берсагин | >> | 1 | >> | >> | 62 | |
Максен-Гаген | >> | 1 | >> | >> | 18 | |
Вустров | >> | >> | >> | >> | 12 | |
Нейгоф | >> | >> | >> | >> | 13 | |
3-я рота: | Лискен-Билец | >> | >> | >> | >> | 10 |
Мадзов | >> | 1 | >> | >> | 17 | |
Гросен-Билец | >> | 1 | >> | >> | 12 | |
Нейен-Кирхе | >> | >> | >> | >> | 42 | |
Гольберх | >> | >> | >> | >> | 13 | |
Пешендорф | >> | >> | >> | >> | 14 | |
Вустров | >> | >> | >> | >> | 11 | |
Беленедорф | >> | 1 | >> | >> | 12 | |
Гоф | >> | 1 | >> | >> | 17 | |
Эферс-Сагин | >> | >> | >> | >> | 2 | |
4-я рота: | Дедер-Сагин | >> | 1 | >> | >> | 84 |
Гросен-Зим | >> | >> | >> | >> | 15 | |
Редеранг | >> | 1 | >> | >> | 32 | |
Гросен-Нейн-Гаген | >> | >> | >> | >> | 15 | |
Горо | >> | >> | >> | >> | 1 | |
Берг-Сагин | >> | >> | >> | >> | 5 | |
Гросштрениндорф | >> | >> | >> | >> | 1 | |
Росфторф | >> | >> | >> | >> | 5 | |
Мадзо | >> | >> | >> | >> | 1 | |
Эркторф | >> | >> | >> | >> | 3 | |
Гарц-Милен | >> | >> | >> | >> | 5 | |
Бителько | >> | >> | >> | >> | 13 | |
Нейгоф | >> | >> | >> | >> | 5 |