Дирин П.П. История Лейб-Гвардии Семёновского полка.
Глава ХI. Турецкая война 1737—1739 г.
Причины войны 1737 г. — Приготовления к походу. — Поход до границы. — Очаков. — Убыль полка. — Возвращение в Украйну и зимняя стоянка в Борзне. — 1738 год. — Трудности похода. — Дело у р. Ташлыка. — Движение к Днестру и прекращение военных действий. — Зимовка в Украйне. — Эпидемии. — 1739 год. — Сражение при Ставучанах. — Сдача Хотина. — Возвращение в Петербург.
Причины войны 1737 г.После двенадцати-летняго отдыха, опять пришлось полку собираться и готовиться к походу против турок. О подробностях разрыва с Турцией мы говорить не будем; напомним только, что новая война была следствием отказа султана обуздать разбойничьи набеги татар, которые грабили и жгли наши южныя окрайны. Выждав только окончания польских дел, Императрица Анна Иоанновна, в 1736 году, объявила разрыв с Турциею и немедленно послала фельдмаршала Миниха опустошить Крым, а генерала Ласси — овладеть Азовом. Но в этом году гвардии не пришлось принимать участия в военных действиях. В следующем году, план кампании изменился; было положено взять Очаков и продолжать покорение Крыма.
Приготовления к походу.В начале января 1737 года в полку было получено Высочайшее повеление о том, чтобы для предстоящаго похода изготовить от каждаго гвардейскаго полка по одному баталиону, которые, немедленно по сформировании, отправить к армии фельдмаршала гр. Миниха, с таким разсчетом, чтобы они поспели к началу военных действий.
К 20-му числу Семеновский баталион был уже сформирован. Согласно особой инструкции в состав его вошло по ровному числу нижних чинов от каждой роты; общая числительность была: унтер-офицеров 41, гренадер 64, мушкетер 720 человек. При баталионе находились 2 медныя пушки трех-фунтоваго калибра с принадлежностями, на четырех-колесных лафетах. Выбор офицеров, назначенных в состав своднаго баталиона, Императрица утвердила сама[1].
20-го числа все приготовления были окончены: офицеры представились Императрице, и на другой день баталион выступил по дороге в Новгород, куда заранее был отправлен обоз и два орудия полковой артиллерии. Обоз оказался так велик, что, несмотря на полученных из л.-гв. коннаго и ингерманландскаго полков лошадей, не могли нагрузить на них и половины тяжестей. Поэтому на всех станциях брали ямския подводы, и, кроме того, Императрица повелела выставлять для полка до Москвы лошадей из архиерейских домов.
Поход до границы.В половине февраля, Семеновский баталион прибыл в Москву, где оставался 10 дней, для закупки различных вещей, необходимых при дальнейшем походе, после чего он 25-го выступил по тракту к Чернигову. Перед выступлением было приказано офицерам и унтер-офицерам, для большаго удобства, оставить свои алебарды, а взамен их взять фузеи с багинетами. Во время похода роты шли отдельно одна от другой, на разстоянии четверти перехода. Такой порядок вызывался необходимостью, так как за каждою ротою тянулся ротный обоз громадных размеров. В эту кампанию вообще, величина обозов превосходила всякое вероятие; каждый тащил за собою чуть ли не целый дом. Не стесненные никакой нормой, офицеры не довольствовались отдельной палаткой на каждаго, но везли целые шатры, кухонную посуду, мебель, запасы провизии и вина и целый штат прислуги. Для примера приведем состав обоза 1-й роты. Казенный обоз: пакваген 1, фургон 1, телег 3, роспуски 1. Собственный обоз: 6 колясок, 11 фургонов и 58 телег, всего 81 повозка. Неудивительно после этого, что во время похода, да еще при дурных дорогах и погоде, обоз растягивался на четверть перехода.
30-го марта получено было повеление фельдмаршала свернуть с черниговской дороги и идти форсированным маршем на Лубно. Хотя передвижение продолжалось всего полторы недели, но оно было крайне утомительно. За неимением ни карт, ни маршрута, ни колонновожатых, приходилось идти более или менее на-авось, довольствуясь разспросами и указаниями местных жителей. Кроме того, баталиону пришлось терпеть и от недостатка провианта, так как по этому новому тракту не было сделано никаких заготовлений. 10-го апреля, по прибытии в Лубно, Семеновский баталион встретил здесь остальныя части гвардейскаго отряда и, на основании особой инструкции, поступил под начальство, командовавшаго всем сводным гвардейским отрядом, Измаиловскаго полка, майора Гампфа. Простояв в Лубно 10 дней, отряд выступил 21-го числа по хорольской дороге, перешел Днепр у урочища Мишурный Рог и 3-го мая соединился с главною армиею.
Между тем выступление армии к р. Бугу, назначенное на 10-е мая, было отложено до 17-го. Перед началом общаго движения вся армия была разделена на три колонны и гвардейский отряд вверен подполковнику Карлу фон-Бирону. Слишком пять недель было употреблено на то, чтобы пройти разстояние от Днепра до Буга, немногим превышающее 200 верст.
Вся армия шла одною дорогою и останавливалась в общем лагере. Хотя солдатам разрешено было брать в неприятельской земле все, что только найдут, но в голой и безплодной степи подобное право казалось скорее злою ирониею. Лошади еще находили довольно обильный корм, но для этого их нужно было пускать в табуны. Этим нередко пользовались татары и угоняли их. Дойдя до р. Буга, армия остановилась. Здесь к ней прибыл обоз, состоявший из 28,000 телег с припасами и 2,000 верблюдов. Обоз составил как-бы главный провиантский резерв, а верблюды были розданы в полки на каждую роту по два. На них навьючили палатки. Войска двигались с необычайною осторожностью: переходы по степи делались в общем огромном каре; по ночам огней не разводили; лагерь всегда окружали рогатками. Нередко случалось, что солдаты целые дни проводили под ружьем, как будто уже стояли в виду неприятеля, о котором, однако, не доносили даже и разъезды запорожцев, окружавшие нашу армию. Таким образом, степи были пройдены безпрепятственно; только недалеко от Очакова они были выжжены татарами, отчего пыль и пепел много увеличили трудность последних переходов.
Очаков.Не доходя трех миль до Очакова, уже были замечены неприятельские передовые посты. 28-го июня к вечеру вся армия подошла к крепости и расположилась кое-как лагерем, так как, за темнотою, трудно было разобраться. Ночью глазам осаждающих представилась эффектная картина: турецкая твердыня была вся освещена заревом горевшаго предместья, которое было зажжено по приказанию очаковскаго коменданта. На следующий день, с разсветом, вся армия поднялась, чтобы переменить расположение; Семеновский баталион в составе гвардейскаго отряда расположился на правом фланге армии, между Черным морем и Днепровским лиманом. Созванный на другой день военный совет ничего положительнаго не решил относительно осады, хотя можно было опасаться что, собранная у Бендер, неприятельская армия придет на выручку крепости. Ночью начались работы по прорытию траншей для того, чтобы устроить сообщение между садами, в которых укрывались наши передовые посты. Но работа оказалась крайне неуспешною. Короткия и светлыя лунныя ночи давали туркам возможность все время обстреливать нас и тем мешать работам, а кроме того, и грунт был на столько тверд, что, волей не волей, пришлось отказаться от мысли вести правильную осаду. Заметив, что наши передовые посты продолжали оставаться открытыми, турки сделали вылазку но, после двухчасоваго упорнаго боя, вынуждены были отойти за полисад, а русские подступили к крепости на ружейный выстрел. Взятых в плен турок не было, «ибо наше войско, а особливо козаки, никому пощады не чинили».
Тогда начали бомбардирование, которое имело такой успех, что в первую-же ночь произошел сильный пожар в крепости, а 1-го июля взорвало главный пороховой погреб. Фельдмаршал хотел воспользоваться этим и на разсвете приказал открыть безпрерывную пальбу из мортир и пушек, а затем половину армии с барабанным боем, с распущенными знаменами, со всеми полковыми пушками выдвинул к городу, чтобы испугать неприятеля генеральным штурмом и отвлечь его от тушения пожара. Это удалось как нельзя лучше: тушили пожар плохо, и через несколько часов, еще два пороховых магазина взлетели на воздух. Между тем центр осаждающих подступил к городу так близко, что фельдмаршал принужден был подкрепить его гвардейскими баталионами, которые он сам и повел на штурм. Но русские, подойдя к самой крепости, были задержаны столь широким и глубоким рвом, что спустившиеся в него солдаты не могли вылезти, и осаждающие очутились в 15 или 20 шагах от полисадов, без всякаго прикрытия, под безпрестанным неприятельским огнем. Не смотря на то «акция в такую сильную горячность пришла», что с обеих сторон все гранаты и патроны из сум были выстрелены, так что до прибытия патронных ящиков турки бросали лапатками, кирками, топорами, каменьями и землею, а русские перебрасывали им эти предметы обратно, но, однако, не смотря на все мужество и стойкость дивизий генералов Кейта и Левенталя, они не могли устоять и подались несколько назад. Настал момент, когда казалось, что все пропало, но страшный пожар, все более и более распространявшийся в городе, поправил дело осаждающих. Он нагнал на турок такой страх, что несколько тысяч конницы и пехоты бросились из города к морю, но наша кавалерия, заскакав на них с фланга вогнала их обратно в город.
Тогда осажденные, в 10 часу пополуночи, убрали с валу все знамена, на одном бастионе выставили белое знамя и прислали к фельдмаршалу янычарскаго офицера с просьбою перемирия на 24 часа.
Убыль полка.Миних обещал исполнить просьбу, если турки отдадут одни ворота русскому караулу и пришлют аманатов. Но в это самое время пришло известие, что наши гусары и казаки уже ворвались в крепость с морской стороны. Таким образом Очаков был взят. Потеря неприятеля была громадная, но и русские оставили не мало жертв под стенами крепости. В Семеновском баталионе, при штурме 2-го июля, было убито нижних чинов 26, ранено обер-офицеров 6: поручики Кафтырев в правый бок и левую ногу пулями, князь Волконский в голову пулею, прапорщик Зиновьев в грудь пулею на вылет, все трое вскоре умерли от ран, капитан Дурново ранен в правую руку саблею; поручик Майков — кинжалом в плечо, подпоручик князь Путятин в ногу пулею; нижних чинов ранено 61, из них 21 умерли от ран, без вести пропало 4 человека.
Взятием Очакова ограничились военныя действия гвардии в 1737 году. Хотя под непосредственным начальством фельдмаршала она потом и ходила на встречу, выступившей из Бендер, турецкой армии; но не принимала участия в бывших при этом стычках.
Турки отступили. Большая часть наших войск осталась около реки Буга, гвардия-же возвратилась в Украину.
Возвращение в Украйну и зимняя стоянка в Борзне.1-го августа фельдмаршал приказал генералу Румянцеву с гвардиею, несколькими драгунскими полками и казаками, выступить в обратный поход, в Украину. С отрядом отправлены также все турецкие военнопленные. Назначение отряда было, кроме конвоированья пленных, еще облегчить доставление фуража для армии. В составе гвардейскаго отряда, Семеновский баталион перешел Днепр у Мишурнаго Рога, откуда баталионы, для большаго удобства в пути, направлены разными дорогами к местам назначения. Вместе с Семеновцами, бывшими под начальством майора Стрешнева, шла конная гвардия; но от местечка Лодвиц она направлена на Батурин, а Семеновский баталион — на Борзну.
По прибытии в Борзну, баталион разместился следующим образом: штаб, три первыя роты и заротная команда заняли самое местечко, а 4-я рота стала в селе Загоровке. Здесь Семеновский баталион оставался до 9-го октября, когда, по случаю движения драгунских и некоторых пехотных полков к границе, гвардейские баталионы должны были переменить свои зимния квартиры. Вследствие этого Семеновский баталион был переведен из Борзны в Кролевец. В тоже время начальствующий гвардейским отрядом, майор Гампф, получил от фельдмаршала особое назначение, а место его занял Семеновскаго полка майор Стрешнев.
Зиму 1737 года баталион провел в приготовлениях к предстоящей компании. Вслед за прибытием в Борзну получено было Высочайшее разрешение уволить всех желающих в отпуск по 1-е марта и, не смотря на большое число воспользовавшихся им, в сентябре последовало вторичное разрешение еще увеличить число отпускных. Здесь к стати будет сказать несколько слов о санитарном состоянии войск в описываемую эпоху. Участник и очевидец взятия Очакова и всей компании 1737 года, Манштейн говоря, о сильной болезненности в войсках и о сравнительно-малом проценте выздоравливающих, приписывает это, главным образом, строго соблюдавшимся постам и воздержанию, почти в продолжении трех четвертей года, от мясной пищи. Кроме того, вовремя похода, солдаты не только спали на голой земле, без всякой подстилки, но еще большею частью, не имели чем прикрыться. Правда и то, что в эту кампанию трудно было снабдить солдат всем необходимым, так как вся она состояла из непрерывнаго ряда переходов. При таких обстоятельствах, конечно, хороший присмотр за больными, был затруднителен, так что, из числа всех больных, средним числом, умирала обыкновенно одна треть. Из болезней наиболее часто встречались горячки, цынга и кровавый понос. Штаб-лекаря и подлекаря, состоявшие при полку, были «в ремесле своем не самые искусные люди, а ротные фельдшера и бороду с трудом брить умели». Фельдшера назначались прямо из рекрутов, неимевших никакой подготовки, поэтому и случалось весьма часто, что выбранный на эту должность не оказывал к ней ни малейшей склонности и способности.
1738 год.Первые три месяца, наступившаго 1738 года, были проведены в приготовлениях к предстоящему походу. Из Петербурга прибывали постоянно новыя партии рекрут; закупались в окрестностях подъемныя лошади, из Москвы свозили артиллерийские припасы, снаряды и порох; в ротах заготовляли патроны. К апрелю, вследствие приказания фельдмаршала, гвардейский отряд должен был прибыть на сборный пукт всей армии к Мишурному Рогу. Хотя приготовления шли очень медленно, тем не менее все было окончено к 8 числу и после смотра генерала Бирона, Семеновский баталион выступил на следующий-же день к сборному пункту. Во время этого перехода офицерам и нижним чинам даны были всевозможныя льготы. С баталионом приказано следовать только двум офицерам, наряжаемым по очереди, остальным дозволено уезжать вперед; рядовым разрешено находиться в дороге при своих повозках. 10-го апреля прибыли к р. Сейму, у Мутина. Переправа через эту реку продолжалась целую неделю, хотя происходила в присутствии самаго генерала Бирона, который доносил фельдмаршалу: «Не смотря на все затруднения баталион Семеновский, к полному моему удовольствию, переправу производил в порядке. Продолжительна она была от того, что река разлилась более нежели на три версты и переправа на малых паромах совершалась с большою нуждою». 19-го апреля баталион прибыл в село Рагонцы, а 25-го дневал в Миргороде.
Трудности похода.Продолжая поход вместе с Семеновцами, генерал Бирон, не вдалеке от Миргорода, получил приказание прибыть с баталионом к месту общаго сбора армии непременно 10-го мая, но с тем, сказано в предписании: «чтобы люди и лошади уфатигованы не были». Приказание это застало баталион 3-го мая расположенным в степи, в 30-ти верстах от местечка Голтвы, где предпологалось дать людям трехдневный отдых; но, во исполнение воли фельдмаршала, выступили на другой-же день. Поспешность эта ни к чему не послужила: 4-го мая снова предписано майору Стрешневу, не доходя 20-ти верст до Переволочены, остановиться и ожидать там прихода Преображенскаго и Измайловскаго баталионов, далеко отставших от Семеновскаго. Наконец, 12-го мая гвардейский отряд соединился со всею остальною армиею у Переволочены.
По переходе через Днепр, положено было идти к реке Бугу, для чего вся армия разделена на 2 колонны. Гвардейский отряд, вошедший в состав первой, вверен был генералу Густаву Бирону. 18-го мая Семеновский батальон оставил лагерь. Чем дальше, тем движение представляло все больше и больше трудностей. Безводие страны было главным неудобством, от котораго особенно терпели лошади и гурты волов, следовавшие за войсками. Чтобы напоить скот раз в сутки, перед выступлением, люди, придя с вечера на бивак, целую ночь должны были рыть колодцы, в которых и находили воду самаго дурнаго качества, а иногда и совсем ее не находили. 20-го числа отряд Бирона перешел р. Каменку, а 27-го был у Ингульца. Совершенно гладкая степь способствовала движению огромнаго отряда, которое и продолжалось безпрепятственно до р. Буга, куда все войска прибыли 21-го числа.
В этот же день, узнали через пленных, что неприятель находится не далеко от реки Кодина и что там он намеревается выждать прибытия русских, чтоб дать им сражение. Поэтому приказано было тотчас наводить через Буг мосты, из которых один был понтонный, а остальные два — на бочках. Почти около недели было употреблено на устройство переправы и, не смотря на то, переход наших войск через Буг совершился безпрепятственно. Перейдя на ту сторону реки, армия Миниха расположилась между Бугом и Кодиным таким образом: она была разделена на три части и каждая из них составила отдельное каре, посреди котораго поместился обоз.
Дело у р. Ташлыка.30-го июня, на разсвете, было получено известие, что турецкая армия быстро приближается к нашему лагерю. Вначале на это донесение не обратили особеннаго внимания, но когда, часов в 7 утра, показались огромныя полчища турок и татар, то фельдмаршал приказал войскам изготовиться к бою. В 8 часов утра турки начали атаку на правое крыло нашей армии; в то-же время они напали на лагерь украинских казаков. Начальство над атакованными войсками принял бригадир Шипов и, не смотря на огромное численное превосходство неприятеля, защищался с невероятным мужеством; но, в конце концов, он должен бы был уступить силе, если бы сам фельдмаршал с частью кирасир и Густав Бирон с гвардейцами не пришли к нему на помощь и не отбросили неприятеля. Турки не раз возобновляли нападение, но все их покушения оставались безуспешны. Наконец, переход русских в наступление заставил турок обратиться в бегство. В этом деле Семеновский батальон потерял убитыми нижних чинов 5 и ранеными обер-офицеров 2 — капитана Шувалова и прапорщика Колычева — и нижних чинов 17.
Движение к Днестру и прекращение военных действий.Хотя победа при Ташлыке открыла русской армии путь к польской границе, но фельдмаршал подвигался вперед с большими предосторожностями. За дровами и фуражем посылали во время ночлегов не иначе как под большими прикрытиями; перекличку делали два раза в день; весь лагерь был окружен рогатками и караулами. 22-го июля войска наши, на разстоянии двух миль от Днестра, получили известие, что Сераскир Бендерский уже перешел через эту реку и со всеми силами идет к нам на встречу. Граф Миних и в этот раз решился предупредить турок: 25-го июля он сделал рекогносцировку, после которой приказал готовиться к бою. Бирон с гвардейским отрядом первый начал атаку, сбил турок с позиции и с такою быстротою отбросил их к Днестру, что остальныя войска едва могли следовать за ним. Вечер прекратил сражение. На другой день обе армии стояли друг против друга на разстоянии пушечнаго выстрела, но военныя действия не возобновлялись и наконец, в ночь с 27-го на 28-е июля, турки отступили, уничтожив за собою переправу через Днестр.
Лишенный возможности преследовать неприятеля и опасаясь, что войска не успеют выдти из степей до наступления осенних непогод, фельдмаршал решился отступить. Через 3 недели, 21-го августа, Семеновский баталион опять был на берегу реки Буга, а отсюда получил приказание, вместе с Сибирским и Кексгольмским драгунскими полками, идти на Киев.
Зимовка в Украйне.Обратное движение батальона, направленнаго на Борзну, шло несравненно скорее; больных за собою не везли, но оставляли в местах дневок; при всех переправах через реки, по случаю холоднаго времени, выдавалась людям винная порция; весь обоз шел на волах, потому что лошади, от трудностей похода и осенних непогод, пришли в совершенное изнеможение. Вскоре по прибытии на квартиры, разрешены были отпуска, которыми воспользовались все штаб-офицеры; начальство же над гвардейским отрядом вверено капитану Семеновскаго полка Косагову.
Эпидемии.5-го октября баталион прибыл в Борзну. В этом году в Украйне обнаружились повальныя болезни, которыя заставили принять строгия меры предосторожности. Во всех деревнях, где расположен был батальон, при въездах и выездах, учреждены караулы, которые осматривали проезжающих и свидетельствовали их паспорты; всех приходивших из зараженных мест тотчас высылали из селения, не позволяя им ни с кем сообщаться, и это соблюдалось с такою строгостью, что караулам велено было стрелять во всех, кто не исполнял их приказаний, не исключая и своих офицеров. Атаманы и старшины деревень, вполне подчиненные начальству батальона, должны были оказывать всякую, зависевшую от них помощь. Благодаря этим мерам и вместе попечению об устройстве батальоннаго лазарета, смертность в войсках была значительно меньше, чем в окрестных деревнях. Среди таких обстоятельств, частое увольнение офицеров в отпуска невыгодно отзывалось на батальоне, безпрестанно переходившем из рук в руки. От капитана Косагова принял его капитан-поручик Чичерин, котораго, в свою очередь, сменил поручик Самарин. Материальныя средства батальона находились также в незавидном положении. Из донесений Самарина видно, что денежной казны оставалось едва на содержание больных, тогда как жалованье не было еще выдано за две трети. На починку обоза и покупку лошадей не было вовсе денег; палатки пришли в совершенную ветхость; люди же обносились до того, что им предстояло терпеть от стужи. При всем этом, сообщение не только с главною квартирою и штабом отряда, но и между частями батальона, было крайне затруднительно, потому что строго запрещалось проходить через деревни, пораженныя болезнью. Все эти обстоятельства, вместе взятыя, были причиною того, что зимняя стоянка 1738 года была крайне тягостна.
1739 год.Плохой результат кампании 1738 года подавал мало надежды на заключение мира; неуспех надо было исправить удачными военными действиями; поэтому в Петербурге граф Остерман, Волынский и князь Черкасский сильно хлопотали о продолжении войны, а граф Миних составлял план военных операций на предстоящий год, для покорения Молдавии и взятия Хотина. Императрица согласилась с его мнением и Миних, очень довольный, отправился к армии в Украйну. В конце февраля получено было приказание готовиться к походу. Опять Семеновский баталион стал комплектоваться рекрутами, опять начались приготовления по части хозяйственной и усиленныя строевыя ученья в местечке Броварах, где 2-го мая соединился весь гвардейский отряд. Наконец, простояв здесь почти с месяц, получено было известие, что на границе, неприятель собирается в значительных силах, и почти одновременно с этим пришел приказ Императрицы, в котором она требовала «скорейшаго марша и всевозможнаго поспешения произведением неприятелю чувственных каких действ». Армия поспешила к Бугу четырьмя колоннами, и Семеновский баталион, в составе четвертой колонны, 22-го июня, переправился по понтонному мосту через р. Буг, у Менджибожа. От Буга, дальнейшее движение к Днестру совершалось со всеми предосторожностями: на биваках запрещено было разводить огни, пища готовилась за вагенбургом и уже оттуда развозилась по баталионам. Но, не смотря на это, движение наше было обнаружено и сераскир Бендерский, чтобы воспрепятствовать переправе нашей через Днестр, сосредоточил главныя свои силы у Хотина с тем, чтобы защищать крепость. Однако, искусный маневр фельдмаршала обманул неприятеля: 11-го июля все войска двинулись к Хотину; но после двух переходов им приказано было переменить направление и идти форсированным маршем к небольшому городку Синковицам; но для того, чтобы скрыть от неприятеля перемену направления, на хотинской дороге, оставлен 28-ми-тысячный отряд, под начальством Румянцова.
18-го гвардейские баталионы расположились вместе с главною квартирою в Синковицах; турки узнали о переходе русских через Днестр только два дня спустя. Изумленный сераскир поспешил преследовать их, но настиг один только отряд Румянцова и то уже тогда, когда гвардейские баталионы, заняв позицию у моста, приняли на себя арриергард последней колонны. Видя невозможность настичь русскую армию, неприятель начал отступление. Фельдмаршал, предполагая преследовать его, приказал баталионам Семеновскому и Измаиловскому, вместе с кавалериею, вновь перейти через Днестр, но сильное разлитие реки заставило отказаться от этого намерения, хотя по заявлению главнокомандующаго: «люди наши, несказанную охоту к бою оказывали».
По переходе на правый берег Днестра, гр. Миних дал войскам отдых. Семеновский баталион, в общем составе гвардейскаго отряда, простоял в днестровском лагере до 3-го августа. 5-го числа армия двинулась к Хотину тремя колоннами, Семеновцы пошли в правой колонне, вверенной начальству Карла Бирона. Парольным приказанием, отданным в день выступления, было предписано: «освещать всю местность кругом колонн разъездами, и все попадающияся по пути деревни выжигать, кроме тех, кои лежат на самом пути следования». Освещенные заревом пожаров, гвардейские баталионы, во голове перваго эшалона, прибыли, 7-го августа, к реке Валачьке, где все предвещало близкое столкновение с неприятелем, выступившим из Хотина. Но турки, узнав об общем наступлении русских, уступили им без боя позиции одну за другою и остановились при Ставучанах. Сведав об этом, фельдмаршал, к общей радости войск, положил дать сражение.
Сражение при Ставучанах.Деревня Ставучаны, находясь на большой хотинской дороге, всего в 6-ти верстах от крепости, представляла для турок весьма выгодную позицию, благодаря гористой местности. Лагерь, расположенный около самой деревни, был окружен тройным рядом полевых укреплений с несколькими батареями, на которых было поставлено до 60-ти пушек и мортир. С праваго фланга турецкую позицию обезпечивал непроходимый густой лес и горы. С фронта она прикрывалась речкой, с прудами и болотами, а с леваго фланга — глубокими буераками и высокими горами, в тылу же ея стояла сильная крепость Хотин. Командование позиции над впереди лежащей местностью было так велико, что вполне обезпечивало ее от артиллерийскаго огня.
В день праздника Успения Божией Матери, по войскам был отдан приказ, начинавшийся следующими словами: «Завтрашняго числа армия, призывая Бога в помощь, неотменно выступит против неприятеля». В полках отслужили молебны и вечером, для увеличения числа людей в строю, сняли караулы от обозов, которые предполагалось оставить в лагере; нестроевым розданы ружья, и все приготовились к бою.
На следующий день, с разсветом, армия тронулась с бивуака, прошла через несколько мелких речек и дефилей и подошла к турецкому лагерю на пушечный выстрел. Здесь-то русские увидели себя окруженными со всех сторон неприятелем. С фронта стоял сираскир Вели-паша в лагере, окопанном и защищенном несколькими батареями, Калчака-паша с янычарами, стоял против леваго фланга, где была гвардия, а белгородский султан Излум-Гирей, со всеми отрядами татар, охватил нас с тылу. Окруженные со всех сторон, войска наши в течение целаго дня отражали безпрерывныя атаки неприятеля; наконец, непоколебимая стойкость русских каре, утомила его; с наступлением вечера, турки прекратили атаки и отступили на прежнюю позицию. Между тем во всю ночь турки продолжали нас тревожить нечаянными набегами, так что не было возможности ни выйти на фуражировку, ни пустить скот на пастбища. Во что бы-то ни стало, надо было выйти из этого затруднительнаго положения; поэтому граф Миних решился на следующий день атаковать турок и объявил в приказе по войскам, что неприятель должен быть разбит во что бы-то ни стало. Между тем сам он отправился на рекогносцировку. Осмотр местности убедил его, что правый фланг турецкой позиции совсем не так недоступен, как предполагали; речка Шуланец, отделявшая нас от нея, оказалась удобопроходимою в брод, а болото могло быть легко засыпано и завалено фашинами. У фельдмаршала тотчас составился план обойти правый фланг неприятеля, вовсе ими не укрепленный, а чтобы отвлечь его внимание, сделать демонстрацию против леваго. План этот удался как нельзя лучше.
17-го, на разсвете, вся армия стала под ружье; а отряд состоящий из гвардейских баталионов, под командою Густава Бирона и трех пехотных полков с двумя драгунскими был выдвинут против леваго фланга турок. Назначение гвардии было привлечь на себя все главныя силы неприятеля, чтобы дать время главной армии устроить переправу и обойти турецкую позицию с противоположной стороны. До 12-ти часов наши обменивались с неприятелем сильною артиллерийскою перестрелкою, непричинившею нам, впрочем, особеннаго вреда, но за то, когда турки заметили свою оплошность и то, что главныя наши силы перешли речку и уже оттеснили их правый фланг, то вся месть обманутаго Вили-паши обрушилась на гвардию. Видя бегство своего леваго фланга, он начал общее отступление к Ставучанской горе, приказав всем янычарам, числительностью около 13-ти тысяч человек, атаковать Бирона, который оставался только с тремя гвардейскими баталионами. Выдерживая безпрерывно натиски турецкой конницы, Бирон, казалось, не в состоянии был устоять против ожесточенных янычар, но храбрость и стойкость гвардейцев превзошли все ожидания: потеряв до 1,000 человек убитыми, янычары принуждены были укрыться за окопами, против, которых граф Миних вел уже общее наступление.
В 2 часа пополудни, ободренныя успехами Бирона, главныя силы русской армии подошли к подошве горы — центру неприятельской позиции. Влево от них стал Левендаль, а к правому флангу примкнула гвардия. Турки открыли сильный огонь со всех батарей и русские, под градом ядер, должны были подниматься в гору, В это время турецкая конница ударила на них со всех сторон, но была отбита. Около 5-ти часов неприятель повторил нападение еще с большею яростью. Янычары, с саблями на голо, двинулись вперед и ударили на гвардию. Их встретили сильным пушечным и мушкетным огнем. Тем не менее они подошли к самым палаткам, но после тщетных усилий их растощить были вынуждены отступить и искать закрытия в своем лагере. Наши продолжали подниматься в гору; в 7 часов вечера они достигли вершины; турки-же видя, что дело их непоправимо, зажгли свой лагерь и обратились в безпорядочное бегство, оставив в наших руках множество орудий, снарядов, аммуниции и разных запасов. Гвардия первая вступила в неприятельский лагерь в то время, когда турки зажгли его.
Геройское участие Семеновскаго баталиона в эти два дня дорого обошлось ему. Он потерял убитыми 43 нижних чина, а ранеными обер-офицеров — 5: капитан-поручиков — Чичерина в правое плечо саблею, Соковнина — в ногу картечью, подпоручиков Вадковскаго — саблею в голову, Цезырева — в плечо и прапорщика Жироваго-Засекина — в грудь пулею; нижних чинов ранено — 97.
Извещая о победе, Миних писал Императрице:
«Всемогущий Господь, который милостью своею нам предводителем был, Всевышнейшею своею десницею защитил, что мы чрез неприятельский безпрерывный огонь и в такой сильной баталии убитых и раненых менее 100 (?) человек имеем; все рядовые полученной виктории радовались и кричали: «виват Великая Государыня!» и означенная виктория дает нам надежду к великому сукцессу, понеже армия совсем в добром состоянии и имеет чрезвычайный кураж».
Не успел Миних отослать свое донесение, как 19-го сдался Хотин.
Сдача Хотина.Разбитыя и обращенныя в бегство при Ставучанах, толпы турок спешили укрыться за стенами Хотина. Но граф Миних не замедлил воспользоваться победою и на другой-же день двинулся к крепости. Комендант, считая всякое сопротивление безполезным, просил честной капитуляции и конвоя до Дуная, но фельдмаршал настаивал на том, чтоб он сдался с гарнизоном военно-пленным и, не получив удовлетворительнаго ответа, сделал распоряжения на случай наступления. На основании этого распоряжения, для атаки крепости были назначены гвардейские баталионы, гренадерския роты от пехотных полков и вся артиллерия. Но на этот раз Семеновцы были лишены чести взять город штурмом, так как, лишь только штурмующия колонны подошли к гласису, как комендант согласился на сдачу и вынес фельдмаршалу ключи крепости. Вечером того-же дня Семеновский баталион занял в Хотине городские караулы, а на следующий день турецкий гарнизон положил оружие и знамена, а русский, одновременно, вступил в город.
Гвардейский отряд пробыл в Хотине только два дня. В это время было отдано следующее парольное приказание:
«Завтрашняго числа (20-го августа) и после завтрашняго, армия имеет простоять в Хотинском лагере, а именно: завтрашняго дня для учреждения в крепости гарнизона, а после завтра, для отдания благодарения Богу, за дарованную Ея Императорскаго Величества победоносному оружию над неприятелем победу, причем вся армия будет в строю. Людям завтрашняго числа раздать мяса по разсмотрению генералитета, а после завтра по чарке вина».
Хотя вскоре по взятии Хотина, новыя победы прославили русское оружие и герой Ставучанский, овладев правым берегом Прута, занял Яссы и передал Молдавию под покровительство России, но гвардии не удалось участвовать в этих успехах. Война с турками, начавшаяся без нея, без нея и кончилась. 22-го августа гвардейским баталионам, вместе с некоторыми драгунскими полками, приказано было идти на зимния квартиры в Украйну; но распоряжение это в октябре месяце было отменено и к общей радости получено другое, чтобы, по случаю заключения мира, баталионам, не останавливаясь в Украйне, идти прямо в Москву. Вместе с этим повелением Императрица, в письме к фельдмаршалу, обнадеживала новых победителей милостивым обещанием:
«за храбрые ревностные поступки генералов, штаб и обер офицеров и все войско Всемилостивейше благодарим, и за то в награждение обнадеживаем».
Возвращение в Петербург.В продолжение всего похода, от турецкой границы до Петербурга, по случаю отъезда Бирона, все гвардейские баталионы поступили под команду Семеновскаго полка майора Стрешнева. Оставив больных и раненых, все тяжести и вещи, пришедшия в негодность во время похода, в Глухове, Семеновский баталион, 25-го октября, прошел через Севск, 1-го — был в Орле, 8-го — в Туле, а 11-го прибыл в Серпухов.
Поход этот совершился вполне счастливо, за исключением затруднений, происходивших от свирепствовавших местами эпидемий, что заставляло оцеплять зараженные дома, ставить караулы у въездов, иногда даже обходить целыя деревни. 14-го ноября баталион вступил в Москву, где занял квартиры близ Данилова монастыря, по КоломенскойЯмской. Здесь пробыл баталион шесть недель, приводя в порядок все счеты. С прибытием в Москву, командиру баталиона майору Стрешневу предписано было озаботиться, чтобы все оставленныя в Украйне тяжести, в продолжение зимы перевезены были в полк.
На третий день праздника Рождества Христова, баталион выступил к Петербургу, куда он должен был придти к концу января. 30-го декабря прошли Клин, 2-го января — Тверь, 19-го — Новгород и посажены в Любани на подводы. Семеновцы, 26-го числа, с ветвями на шляпах, вступили через Триумфальныя ворота в Петербург.
Встреченные Императрицею, на Дворцовой площади, они прошли церемониальным маршем мимо Ея Величества. Вступление гвардии было предвестием другой еще большей радости: 27-го января пришло уведомление об окончательном заключении мира. Все офицеры полка удостоились чести поздравить Императрицу с этим важным событием, причем Ея Величеству угодно было, всех бывших в походе, пригласить к столу. 29-го числа Государыня смотрела во дворце унтер-офицеров походнаго баталиона и пожаловала всем чинам его, жалованье не в зачет, на следующих основаниях: 1) бывшим во всех трех кампаниях и под Очаковым — за 6 месяцев; 2) бывшим в двух, или одной кампании, но участвовавшим в атаке Очакова — за 5 месяцев; 3) находившимся в трех кампаниях, но не бывшим при Очакове — за 4 месяца; 4) бывшим в двух кампаниях, но не участвовавшим в штурме Очакова — за 3 месяца; 5) не бывшим под Очаковым и делавшим только одну кампанию — за 2 месяца.
Около недели походный баталион оставался в своем составе, и только 5-го февраля чины его поступили в прежния свои роты[2].
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Были набраны нижеследующие: секунд-майор Николай Стрешнев; капитаны: Ив. Шувалов, Ив. Косагов, Дм. Дурново, Савва Кожухов; капитан-поручики: Чичерин, Соковнин, Изъединов; кн. Давыд Волконский; поручики: Майков, Павлов, Кафтырев, Рудаков, адъютант Пущин; подпоручики: Пальчиков, Вадковский, кн. Путятин, Цизарев; прапорщики: Сонин, Максимович, Колычев, кн. Дирово-Засекин.
[2] Дела полковаго архива. Турецкия войны 1737—1738 и 1739 г. История л.-гв. Семеновскаго полка — Карцова. История Соловьева. Записки Миниха, Манштейна и Вейдемейера.
История Лейб-Гвардии Семёновского полка.
Публикуется по изданию: История Лейб-Гвардии Семёновского полка. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка поручик П. Дирин. - Санкт-Петербург, типография Эдуарда Гоппе, 1883. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов, 2013. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.