Дирин П.П. История Лейб-Гвардии Семёновского полка.

Глава XVI.

Характер Павла Петровича. — Назначение Великаго Князя Александра Павловича шефом л.-г. Семеновскаго полка. — Первое знакомство его с полком. — Необходимость реформ в войсках. — Нововведения. — Переформирование полка. — Гатчинские офицеры. — Назначение князя Волконскаго полковым адъютантом. — Строгости по службе. — Вахт-парады. — Приказы при паролях. — Перемены в форме одежды. — Тактические классы. — Выступление полка на коронацию. — Римский-Корсаков. — Служба в Москве и возвращение в Петербург. — Стоянка в Павловске.

Характер Павла Петровича.

6-го ноября 1796 года известие о кончине Императрицы Екатерины II-й поразило Россию глубокою горестью. Все сословия чтили в ней Государыню мудрую, щедро и непрестанно благотворившую подданным, неутомимо деятельную для славы и величия народнаго, и если в последние годы ея жизни империя чувствовала некоторое отягощение от непрерывных войн, от разстройства финансов, то теперь все было забыто: благодарный народ помнил одне ея победы, милости, законы и с живейшею признательностию благословлял память матери-царицы.

Преемником Екатерины был единственный сын ея Павел Петрович. Воспитанный, под руководством графа Н. И. Панина, опытными наставниками, в числе которых первое место занимал будущий митрополит Платон, Павел обогатил свой живой и восприимчивый природный ум самыми разнообразными сведениями; он был враг неге и роскоши, неутомим в трудах, строгий блюститель порядка, взыскательный за малейшие упущения и необыкновенно щедрый в наградах за заслуги. До восшествия на престол он, большею частию, жил в Гатчине, в кругу семейства и немногих любимых особ, не вмешиваясь в правление; между тем внимательно следил за ходом дел, видел многое, что оставалось незамеченным Екатериною, среди роскошнаго блеска двора, и вступил на престол с твердым убеждением в необходимости перемен по всем частям управления. С перваго-же дня царствования, Император Павел приступил к реформам, начав их с войска вообще и гвардии в особенности.

Назначение Великаго Князя Александра Павловича шефом л.-г. Семеновскаго полка.
Первое знакомство его с полком.

В ночь, с 6-го на 7-е ноября, в полку был получен приказ о приведении к присяге всех чинов на верность службы Императору Павлу I. Тотчас-же был послан в Зимний Дворец взвод для принесения знамен, прибыл полковой священник, и весь полк ночью-же собрался на полковом дворе. После присяги, старший из присутствующих штаб-офицеров, премьер-майор генерал-поручик В. И. Левашов прочитал первый приказ новаго Императора, которым наследник престола Великий Князь Александр Павлович назначался шефом л.-г. Семеновскаго полка. Восторженные крики «ура» долго оглашали Семеновскую слободу, пока полк не разошелся по своим светлицам. По окончании присяги, знамена были отнесены обратно в Зимний Дворец и тут-же ночью, встречены и приняты новым шефом. Приводим здесь подробности первой встречи Его Высочества Александра Павловича с полком, разсказанныя полковым адъютантом, князем П. М. Волконским, бывшим впоследствии фельдмаршалом и министром императорскаго дора:

«Для принесения знамен в Зимний дворец и для доклада его Высочеству шефу полка, туда поехали вперед Левашов и кн. Волконский. По прибытии во дворец, на половину наследника, Левашов пошел к Его Высочеству и по выходе от него приказал кн. Волконскому идти вниз дожидаться знамен, а когда их принесут, то доложить наследнику. Волконский выйдя из Салтыковскаго подъезда, пошел на дворцовую площадь, на встречу роте, но заметив у средних ворот дворца группу офицеров в мундирах новаго образца из любопытства подошел к ним. Каково было его удивление, когда он узнал перед собою, в два часа ночи, Наследника в мундире Семеновскаго полка новаго покроя, в шарфе и с андреевской лентой через плечо, и с ним, вновь назначеннаго С.-Петербургскаго коменданта, генерал-майора Аракчеева, плац-майора Копцевича и плац-адъютанта Апрелева, которые занимались разстановкою новых пестрых будок и часовых. Наследник, увидев кн. Волконскаго, тотчас-же подошел к нему и спросив его чин, имя и к какому полку принадлежит, обратился к Аракчееву и сказал: — «это нашего полка»
Потом, опять обратясь к Волконскому, стал распрашивать его, кто капитан, идущий со знаменами? с которою ротою? и в какой руке несут ружья? в правой или в левой? Получив в ответ, что со знаменами идет 10-я рота под командою капитана Елагина, но в какой руке несут ружья неизвестно, так как до сих пор ружья, во всех случаях носили в левой руке, а теперь требовалось, чтобы носили их в правой, Его Высочество отпустил Волконскаго. Дождавшись прибытия знамен Александр Павлович сам повел знаменщиков вверх, в комнату предназначенную для хранения знамен, на половине Императора Павла I-го, а затем отпустил всех домой»[1].

На следующий-же день начались вахт-парады, до сих пор совершенно неизвестные, а по окончании их отдавался приказ при пароле, которому Император повелел придавать значение равносильное именному повелению. И так с перваго-же дня Павловская система вошла в силу.

Необходимость реформ в войсках.

Император, еще в бытность свою наследником, следил за всеми действиями правительства и изучал управление государственное. Из всех родов службы военная улыбалась ему наиболее. Император Павел не мог не заметить, что войско, вследствие разных посторонних обстоятельств, далеко не во всех отношениях соответствовало тем строгим началам воинскаго порядка, который имел в виду Петр Великий. Императрица, в последние годы, мало входила в управление полками, предоставив ближайшим их начальникам полную свободу действий, поэтому каждый полк имел свои порядки, которые менялись с переменою командира полка. Определеннаго не было ничего; управление, хозяйство и служба зависели от произвола. Вкравшиеся безпорядки могли быть искоренены только решительными мерами: солдатский быт нуждался в улучшениях; в дисциплине недоставало определенности взаимных отношений между военнослужащими. Все это было поводом к тем преобразованиям, которыя произведены в войсках Императором Павлом I.

Нововведения.

Тотчас по восшествии на престол, Император издал уже давно приготовленный им воинский устав, в подробностях определявший как обязанности военных чинов, так и все условия военной службы. Он сам наблюдал за точным исполнением предписанных им правил, вникал в самыя мелкия подробности, требовал службы неуклонной, ревностной; щедро награждал за усердие и исправность, и строго наказывал за малейшее отступление от введеннаго им порядка.

Заветною мечтою Павла Петровича была совершенная реорганизация гвардии и введение во всей армии новых порядков, уже примененных им в своей, так называемой, Гатчинской армии. Новыя правила должны были не только изменить службу, обмундирование, и т. д. но касались даже частнаго образа жизни военнослужащих. На первом-же вахт-параде, происходившем в первый день царствования, были словесно объявлены некоторыя из этих правил. Прежде всего, ни один офицер, ни под каким предлогом, не мог являться нигде иначе, как в мундире; затем, офицерам запрещалось ездить в закрытых экипажах, а дозволялось только ездить верхом или в санях и дрожках; предписывалось всякому носить пудру, косичку или гарбейтль и запрещено носить круглыя шляпы, высокие сапоги, панталоны (culottes); завязки на башмаках; и тут и там следовало носить пряжки; волосы зачесывать назад, а отнюдь не на лоб; экипажам и пешеходам было велено останавливаться на улицах при встрече с Императорскою фамилиею, сидящие в экипажах должны были выходить для отдания чести. Рано утром 8-го ноября столичная полиция успела уже обнародовать все эти правила[2].

В тот-же день, во дворце появились новыя лица, новые сановники. Несмотря на все горе офицеров по покойной Императрице, вид всего новаго, казался каким-то маскарадом[3].

В эти дни пришлось испытывать сюрприз за сюрпризом. 9-го числа в приказе при пароле гвардия читала:

«Завтрашняго числа вступят в город войска Павловскаго гарнизона, которыя и распределяются следующим образом: баталион Его Императорскаго Величества Императора и генерал-майора Аракчеева поступят в Преображенский полк в гренадерския роты; Его Императорскаго Высочества Александра Павловича и подполковника Недоброва в Семеновский полк в мушкатерския роты; Его Императорскаго Высочества Константина Павловича — в гренадерскую, а подполковника Малютина — в мушкатерскую роту Измайловскаго полка; жандармские и драгунские полки в Конную гвардию».

Далее следовало перечисление перемен в составе полков[4].

10-го ноября по утру выступили в Петербург из Гатчины и Павловска все войска, там находившияся и состоявшия из пехоты, кавалерии и артиллерии — всего не более 2-х или 3-х тысяч человек[5]. Ровно в 11 часов вышел на дворцовую площадь, к собранным там гвардейским полкам, сам Император в новом мундире Преображенскаго полка. В то время как проходила гвардия церемониальным маршем, Его Величество пожимал плечами и качал головою в знак неудовольствия; едва гатчинская армия стала приближаться к заставе, как прислан с донесением о том адъютант поручик Ратьков. Император за привезенное известие сам надел на него орден св. Анны втораго класса и назначил его адъютантом к Наследнику. Затем, приказав войскам вступить в столицу, сел на свою лошадь Помпон и поехал к ним на встречу. Через час времени, Император вернулся во главе этих войск. Павел Петрович был в восторге от них и выставлял их образцами совершенства, которым гвардия должна была подражать по возможности близко. Когда гатчинцы прошли на площади Зимняго дворца церемониальным маршем, тихим шагом, и затем вошли в алиниеман (зашли во фронт), Император выехал перед середину и обратился к ним со словами:

«Благодарю вас, мои друзья, за верную вашу мне службу и, в награду за оную, вы поступаете в гвардию, а господа офицеры чин в чин».

Прибывшия войска, в качестве представителей всех гвардейских полков, с той же минуты были включены в них и разведены по своим казармам. Так совершилось слияние гатчинских войск с гвардиею[6].

Гатчинские офицеры.

По возвращении домой, офицеры получили приказание не расходиться из казарм, и вскоре затем им были представлены новые товарищи. Не без сожаления пришлось обществу офицеров, числом около ста человек, принять их в свою среду. На всех напало какое-то уныние. Иначе и быть не могло, так как в полку, который до сих пор славился своим высоким тоном, согласием и единодушием, товарищи были не только без всякаго воспитания, но некоторые из них развратнаго поведения; многие даже ходили по кабакам, так что некоторые гвардейские солдаты гнушались быть у них под командою[7].

Переформирование полка.
Назначение князя Волконскаго полковым адъютантом.

Вместе со включением гатчинцев в ряды гвардии, полки последней были совершенно переформированы. Три четырехротные баталиона Семеновскаго полка были обращены в два пятиротные; две гренадерския роты Преображенскаго полка, одна Семеновская и одна Измайловская, составили сводный гренадерский баталион. Егерский баталион Преображенскаго полка и две егерския роты, одна Семеновскаго, другая Измайловскаго полков, составили особый гвардейский егерский пятиротный баталион. Бомбардирская рота Преображенскаго полка с пушкарскими командами Семеновскаго и Измайловскаго полков составили гвардейский артиллерийский баталион. При новом переформировании полка следовало определить и новые штаты; должность баталионнаго адъютанта уничтожена и оставлен один только полковой адъютант. Для назначения адъютанта л.-гв. Семеновскаго полка, у баталионных адъютантов отобрали согласие, но все заявили желание вернуться во фронт, кроме одного подпоручика князя П. М. Волконскаго, принявшаго новую должность, До какой степени в это время милость зависела от самых случайных обстоятельств и от расположения духа Императора можно составить себе понятие из того, что не прошло трех дней со времени отправления князем Волконским новой должности, как Император произвел его — за отличие — в поручики. По тогдашнему обыкновению князь Волконский благодарил Государя за милость, став перед ним на правое колено и целуя его руку; Павел Петрович поцеловал его в щеку и приподняв, сказал: «Продолжай так служить, служба твоя за мною не пропадет»![8].

Строгости по службе.

На сколько царския милости были часты и непредвиденны, настолько требования и строгости по службе сделались чрезмерны. За безделицу исключали из службы, заточали в крепость и ссылали в Сибирь; аресты считались за ничто; бывало по несколько генералов вдруг арестованных на гауптвахте[9]. Образ жизни офицеров совершенно переменился. При покойной Императрице они думали только о том, чтобы выезжать в театры и в общество; ходили во фраках, а теперь пришлось им с утра до вечера находиться на полковом дворе и самим учиться[10]. Учиться приходилось поневоле, так как за каждый малейший недосмотр отвечали офицеры; часто, за ничтожные проступки или ошибки в команде, офицеры отсылались прямо с парада в другие полки и на большия разстояния. Хотя в Семеновском полку, по счастию, таких случаев не было, тем не менее приходится упомянуть о них, так как благодаря часто повторявшимся примерам, офицеры, отправляясь на вахт-парады, брали с собой, в боковом кармане, все наличныя деньги, чтобы, в случае внезапной ссылки, не остаться без копейки[11].

Вахт-парады.

Скажем несколько слов о вахт-парадах, игравших такую важную роль в офицерской службе в Павловское царствование. Вахт-парады или разводы с церемониею баталиону, назначенному для занятия городовых караулов, начались в Петербурге с перваго же дня воцарения Павла Петровича. В царствование Императрицы Екатерины II один только караул Зимняго дворца приходил на Дворцовую площадь где, на особом для этого месте, строился для принятия знамени, которое всегда приносил гренадерский взвод, а по принятии знамени, караул вступал на двор дворца для смены стараго караула. По вступлении же на престол Императора Павла I-го, тотчас заведены были вахт-парады — по примеру прусскому и как было в Гатчине. Первые дни они представляли чрезвычайно оригинальное зрелище. Так как никто из офицеров не имел о них никакого понятия, а вместе с тем все обязательно должны были ежедневно присутствовать, то не только коменданту, плац-майору и плац-адъютанту, но даже самому Наследнику и Императору приходилось водить офицеров за руки и каждому показывать место. В общих чертах вахтпарады походили на теперешние разводы с церемониею; разница заключалась в том, что они продолжались дольше теперешняго. В 9 часов являлся сам Император, лично до прибытия баталиона разставлял на линии офицеров, заменявших в этом случае линейных унтер-офицеров, давал точку для дирекции праваго фланга баталиона и затем, при прибытии баталиона, обходил развод и осматривал каждаго солдата в отдельности, его обмундировку и выправку. По окончании этой длинной процедуры начиналось баталионное ученье, продолжавшееся около часу. Государь сам подавал команду, которую принимал от него штаб-офицер, дававший развод; ученье заканчивалось церемониальным маршем, после котораго выезжал взвод кавалерии. Около 12 часов Император распускал развод, причем во время относа знамени отдавал ему честь, снимал шляпу, что делали и все присутствовавшие. С места развода, главный караул следовал во дворец, где во внутреннем дворе в присутствии Государя сменял старый караул, от котораго знамя относилось во внутренние покои[12]. По воскресеньям и праздничным дням после вахт-парадов все военные должны были находиться при выходах в церковь Их Величеств, в башмаках, застегивая мундиры на три крючка против средних пуговиц.

Приказы при паролях.

По окончании развода и смены караула отдавался пароль и при нем приказ. То и другое делалось с большими церемониями. Уже выше было говорено что по повелению Императора, приказы при пароле имели силу закона. Вначале они отдавались, не взирая ни на какую погоду, на площади, на которой происходил вахт-парад, но позже, по случаю наступивших сильных морозов, приказ отдавался вверху, в комнате возле конно-гвардейскаго караула, на половине Императрицы Марии Феодоровны и всегда в присутствии самого Павла Петровича. Сюда собирались все адъютанты, дежурные по полкам и дежурные по караулам. Приказ диктовался Наследником, по званию петербургскаго военнаго губернатора, и записывался в книжках всеми собравшимися. Это было настоящею пыткою для офицеров; они чувствовали, что за каждым их движением следит Император, а вместе с тем приходилось записывать довольно скорую диктовку стоя и записывать правильно, потому что от этого зависело, во-первых, верное понимание приказа, а во-вторых, иногда Государь приказывал прочитывать написанное. Однажды с поручиком кн. Волконским был такой случай. Дежурный флигель-адъютант при Его Величестве, князь Андрей Иванович Горчаков, племянник фельдмаршала графа Суворова, никак не мог поспеть за диктовкой, и ничего не написал; вместе с тем, по заведенному тогда обычаю, флигель-адъютанту приходилось читать приказ вслух Государю. Князь Горчаков подошел к Императору, сказал ему пароль, начал было читать приказ, но скоро остановился. «Читайте, сударь!» вскрикнул Государь; князь Горчаков оробел и совершенно растерялся; тогда Павел Петрович, обратясь к князю Волконскому, сказал:

«Пожалуйста, сударь, прочитайте мне приказ». По счастию, князь Волконский умел писать сокращенно и быстро, и мог прочитать все продиктованное. «Благодарю вас, сударь, — сказал Государь, — что заменили моего адъютанта, который так плох, что и читать не умеет»[13].

Приказы при пароле поражали часто своею неожиданностью; содержание их относилось не только до уставных форм и правил внутренней службы, но и всей военной администрации и личных назначений. Насколько назначения офицеров на должности были неожиданны, можно заключить из отчисления капитана л.-гв. Семеновскаго полка Путилова адъютантом к Его Императорскому Высочеству Наследнику. В декабре 1796 года Государь как-то случайно обратился к Великим Князьям Александру и Константину Павловичам с вопросом: «Что вы, господа, не берете к себе никого еще в адъютанты?» Они поклонились и ничего не отвечали. Было известно, что если Государь спрашивал о чем-нибудь, то медлить ответом не приходилось. Пришлось назвать тех, которые первые пришли на ум, и действительно, через несколько минут Государь подошел к ним и сказал: «Что вы, господа, надумались-ли?» Тогда Великие Князья просили уже о назначении: Наследник — Путилова, а Константин Павлович — Измайловскаго полка графа Комаровскаго. На следующий день о новом назначении было уже отдано в приказе при пароле[14].

Перемены в форме одежды.

Павел Петрович еще до вступления на престол составил себе план радикальнаго переформирования войска. Одною из первых мер была перемена в обмундировании. Мы уже видели, что не прошло нескольких часов с тех пор как Екатерина II закрыла глаза, как уже сыновья Императора и новые сановники появились в новых мундирах. Вопрос обмундирования сделался почти главным в служебной деятельности каждаго; офицер, хорошо одетый и усвоивший все тонкости обмундировки, мог смело разсчитывать на благоволение Государя, и наоборот, относящийся к этому небрежно не мог избегнуть его гнева.

Император, тотчас по воцарении, желал видеть войска петербургскаго гарнизона одетыми по новому — в темнозеленые кафтаны новаго покроя. Но так как ни в городе, ни в комиссариате такого сукна не хватало на всех, то Государь приказал перешить носимые, светло-зеленаго сукна, мундиры, по образцу гатчинских; но как покрой старых мундиров был распашной и не позволял застегиваться на все пуговицы до низу, то и приказано застегивать их только на две средния пуговицы.

Шляпы приказано сделать по образцу гатчинских, обшив края белою тесьмою, и вместо сапогов сделать суконные черные штиблеты; что все и было исполнено ко дню перенесения тела покойнаго Императора Петра III из Невскаго монастыря в Зимний дворец[15].

Впоследствии форма одежды Семеновскаго полка установилась в общих чертах следующая: кафтан, переименованный в мундир, был темно-зеленаго сукна, с синим отложным воротником, круглыми сшивными обшлагами и медными пуговицами. Камзол и штаны белые; башмаки тупоносые; поверх чулок надевались штиблеты, которые были двух родов — вседневные черные суконные и парадные бедые полотняные; галстух красный, с белою обшивкою; шляпа с белою обшивкою, медною пуговицею и тремя зелеными висящими кистями. Во время ненастной погоды надевалась шинель из сераго сукна с отложным синим воротником. Независимо от цвета воротника, полк от полка отличался еще цветом петлиц и кисточек на клапанах рукавов; в Семеновском полку петлицы эти были желтыя с синими полосками; кроме того, существовало еще то различие, что в Преображенском полку волосы на висках убирали в три, в Семеновском — в две и в Измайловском — в одну буклю. У унтер-офицеров кафтан без погонов, шляпа с золотым галуном, кисти на шляпах и темляках трех цветов: белаго, оранжеваго и чернаго, белыя перчатки с раструбами и алебарда вместо ружья. Рядовые гренадерских рот носили гренадерки на подобие теперешних л.-гв. Павловскаго полка. На вызолоченной передней бляхе находилось изображение двуглаваго орла, с надписью: «съ нами Богъ»; в нижней части бляхи изображение кейзер- флага, раскрашенное присвоенными ему цветами: красным, синим и белым; по сторонам его два штандарта; один, правый, выкрашен белым, другой, левый — красным цветом и на обоих написан вензель Императора Павла I; задний околыш из вызолоченой меди с тремя выбитыми гранатами и арматурою. Впоследствие, когда Император принял титул Гросмейстера ордена Св. Иоанна Иерусалимскаго, кейзер-флаг был заменен Мальтийским крестом[16].

Обмундирование офицеров отличалось от нижних чинов тем, что петлицы на клапанах рукавов были шитыя золотом с примесью голубаго шелка, а воротники из синяго бархата; офицеры Семеновскаго полка имели еще и аксельбанты. Офицерам отпускалось сукно на одежду от казны по 5 руб. 50 к. за аршин и за это каждую треть производился вычет; они обязывались ежегодно шить мундиры, а к весне пришивать к ним новые отвороты, воротники и обшлага[17]; головным убором служили им трехугольныя шляпы, обшитыя золотым галуном и с золотою кистью по средине. С этими шляпами на ученьи бывало не мало хлопот: случалось часто, что на беглом шаге оне летели с головы. Для подбирания их наряжались особыя команды[18]. Шарф, перчатки и офицерский знак дополняли их обмундирование, а оружием служили шпага и эспонтон. За исключением рядовых, у всех были трости, которыя брались с собой на ученье и вешались за шпагу на пуговице мундира. Эти трости служили для наказания солдат и вне строя постоянно носились в руках.

Перечислять все перемены в формах обмундирования, за время царствования Павла Петровича, нет никакой возможности. Ниже мы увидим скольких хлопот стоило Наследнику выполнение различных перемен и опытов обмундирования, которые постоянно выпадали на долю Семеновскаго полка. Заметим только, что одно время, а именно 3-го января 1797 года, офицерские знаки, пожалованные Преображенскому и Семеновскому полкам за Нарву, были вовсе отменены и возвращены уже Императором Александром Павловичем[19].

Быть хорошо и по форме одетым далеко еще не значило быть правильно одетым; все тонкости одежды, при известных случаях и в известное время, составляли целую науку, которая очень туго давалась непривычным к этому офицерам. Не перечисляя всех случаев, мы приведем некоторые примеры таких тонкостей. На вахт-парадах носили обыкновенно мундиры, застегнутые на все пуговицы, шпаги в левой фалде, шарф по мундиру, перчатки с крагами и трость. С 1-го марта по 1-е июня мундиры застегивали только на средния 2 пуговицы, шарфы носили по камзолу, а шпаги у боку. С 1-го июня по 1-е сентября мундиры застегивались на крючки против средних пуговиц. Баталионные командиры и все обер-офицеры и солдаты носили тогда летния штаны, а младшие штаб-офицеры и адъютанты — лосины и ботфорты. В табельные дни и большие праздники летом носили белые штиблеты. При исполнении служебных обязанностей офицеры носили сапоги, а при городских выездах башмаки; Павел Петрович так высказывался о них:

«когда ты в сапогах, знак, что готов к должности, и тогда надобно иметь трость, а когда в башмаках — знак, что хочешь куртизировать дам; тогда трость не нужна»[20].

Больше всего хлопот причиняла солдатам уборка волос. Каждое утро приходилось связывать волосы в косы, заплетать в плетешки, взбивать и умазывать салом, а при парадной форме необходимо было пудриться. Вне строя рядовым разрешалось носить пучки. Волосы должно было подстригать так, чтобы уши были закрыты висками, а косы иметь натуральныя и чтобы внизу их висел на длину ладони конец ленты[21], а для их уравнивания солдатам отпускались от казны известной меры палочки. Косы имели большое значение для фронта, так как солдаты равнялись не в затылок, а в косу. Все военнослужащие обязывались брить бороду через каждые два дня[22]; офицеры наблюдали, чтобы нижние чины были чистоплотны, мыли лицо и руки и каждую неделю непременно ходили в баню и имели надлежащий “вид солдата, а не мужика”. Особенно тяжело было приготовление к параду; еще с вечера начиналось причесывание голов, волосы вымазывали салом и посыпали, вместо пудры, ржаной мукой. Причесанному к вахт-параду солдату заснуть было опасно потому во-первых, что можно было помять букли, а во-вторых, до сала и ржаной муки большия охотницы крысы, и бывало не мало таких случаев, когда крысы отгрызали у солдат кончики кос во время сна[23].

Тактические классы.

Для изучения новаго устава приказано было собираться ежедневно в Зимний дворец, в Знаменную комнату, возле большой церкви, всем гвардии генералам, штаб-офицерам и адъютантам. Главное наблюдение за классами возлагалось на генерала Аракчеева, которому предписано было, «иметь прилежное смотрение как за успехом офицеров в учении, так и за поведением во время онаго; и при том наблюдать, чтобы они всегда были опрятно и как должно по форме одеты, не дозволяя им ходить в класс в сюртуках»; несоблюдающих-же этих правил предписано было немедленно арестовать. В Знаменной комнате поставлен был длинный стол, покрытый зеленым сукном, вокруг котораго садились все генералы и штаб-офицеры, а позади их адъютанты. Государь с великими князьями сидели на конце стола; тут-же возле них возседал артиллерии генерал-майор Каннабих, которому поручено было читать новый воинский устав, переведенный с прусскаго устава и применявшийся уже в Гатчине. Плохо говоря по русски, Каннабих ломаным языком разсказывал о разных военных построениях и тростью выделывал эспонтонные темпы. Тогда все говорили в шутку, что в тактический класс приглашаются не слушатели, а зрители.

Чтения эти продолжались несколько дней, пока весь устав не был пройден. Так как большаго успеха от такого чтения быть не могло, то каждый старался приобрести печатный устав и обучался сам по книге и по указаниям поступивших гатчинских офицеров[24].

Выступление полка на коронацию.

В начале 1797 года все полки гвардии выступили из Петербурга в Москву для коронации. Пребывание в Москве, кроме участия, принятаго полком во время торжества коронации и милостей, которыми он был осчастливлен, имело для него большое значение. Здесь полк был вновь переформирован, получил новыя знамена и наконец, в Москве Император повидимому примирился со старою гвардею и начал отдавать ей должную справедливость. Полк выступил из Петербурга в начале марта по полубаталионно, под командою генерала от инфантерии Вас. Ив. Левашева и 17-го прибыл в Москву. На переходе из Черной Грязи в Москву, Император обогнал полк со всею свитою, близ Всесвятскаго и, оставшись чрезвычайно доволен порядком и устройством баталионов, благодарил генерала Левашева. В Москве Семеновцы расположились по квартирам под Новинским, а Государь с Императрицей в Петровском дворце, где ежедневно происходили вахт-парады от армейских полков, расположенных в Москве. Все гвардии офицеры обязательно должны были каждый день являться на эти вахт-парады.

Римский-Корсаков.

В скором времени по прибытии полка в Москву, сюда возвратился из Персии генерал-майор А. М. Римский-Корсаков, назначенный командиром 2-го баталиона. Его Высочество Цесаревич Александр Павлович, заметив что генерал Левашев мало занимается полком и по видимому, тяготится командованием, предоставил генералу РимскомуКорсакову командование по наружной части, не утверждая его, однако, командиром. Назначение Римскаго-Корсакова имело чрезвычайно благоприятныя последствия; в короткое время он успел ввести не только однообразие в одежде, но даже щегольство; в строевом-же отношении Семеновский полк стал резко отличаться от других, к удовольствию Императора и своего шефа — Наследника Цесаревича.

Служба в Москве и возвращение в Петербург.

Павел Петрович между тем оставался крайне недоволен армейскими полками и возложил на гвардии штаб и обер-офицеров обязанность обучать армейские полки. Вместе с тем он приказал, чтобы караулы в Петровском дворце занимала одна только гвардия; после чего вахт-парады, продолжавшиеся по-прежнему каждый день, выпали исключительно на ея долю.

17-го марта, в вечеру, в Петровском дворце прибивали знамена новаго образца, только что установленныя Императором для гвардейских полков. Полковое знамя белаго цвета с надписью на одной стороне: «Симъ знаменем победиши», а на другой: «Не намъ, не намъ, а имени твоему». На следующий день на дворе дворца происходило их освящение перед всем полком, которым в этот день изволил командовать Его Высочество Александр Павлович. С 28-го марта по 1-е апреля Семеновский полк, в числе прочих, принимал участие в торжествах, церемониях и парадах по случаю коронации Его Величества, причем многие офицеры удостоились по этому случаю повышения в следующий чин[25].

Не прошло шести месяцев с тех пор что полк был переформирован, как 15-го апреля последовал новый Высочайший приказ, на основании котораго Семеновский полк усиливался одним баталионом (из пяти мушкатерских рот) и одною гренадерскою ротою, которая, с прежними двумя, составила в полку сводный гренадерский баталион[26].

5-го мая Павел Петрович с Великими Князьями и всем двором оставил Москву и выехал в Петербург; за ним 7-го числа выступил и Семеновский полк. В середине июня полк прибыл в Петербург, а 1-й баталион прошел прямо, в Павловск, где 20-го числа был встречен Государем и Их Высочествами.

Стоянка в Павловске.

Стоянка в Павловске, продолжавшаяся всего 2 недели, хотя не представляла ничего особеннаго, но об ней стоит сказать хотя несколько слов, потому что в то время она имела значение теперешних лагерных сборов в Красном Селе и подчинялась правилам лагернаго устава. Перед выступлением в Павловск, офицерам предписывалось брать с собою непременно два мундира, две шляпы, два шарфа, две пары башмаков и на две недели белья. Придя на место, баталион располагался развернутым фронтом, роты разбивали палатки в две линии; на каждую роту приходилось по 22 палатки. По средине роты ставились две пирамиды для ружей и по обеим их сторонам унтер-офицеры втыкали свои алебарды. Перед серединой баталиона стояли все пять ротных знамен, а по сторонам их офицерские эспонтоны — в таком-же порядке как алебарды. Расположенным у флангов баталиона часовым вменялось в обязанность никого вдоль по шеренгам или сквозь ротныя улицы не пропускать, ни верхом ни в повозках за исключением «генералитет». Лагерь окружался цепью часовых от двух караулов, полеваго — при офицере и равнаго ему по числительности палочнаго (задняго) — при унтер-офицере. Стоявшие впереди лагеря часовые были парные; им предписывалось непременно через каждые четверть часа кричать — «кто идет» и спрашивать у подходящих лозунг. У палочнаго караула производилось наказание шпиц-рутенами. В лагере зорю били так, как и в настоящее время, но переклички производились по четыре раза в день[27].

Во время пребывания полка в Павловске всякий день был вахт-парад с ученьем на дворе дворца, а затем баталионное ученье на поле перед дворцом. Каждый день гг. штаб и обер-офицеры гвардейских баталионов расположенных в Павловске имели счастие быть приглашенными к обеду и ужину во дворец, по очереди, по 5 или 6 человек с баталиона, для чего специально и требовалось от офицеров, чтобы они брали с собой в лагери башмаки[28]. Эти обеды были единственным развлечением офицеров, потому что не только постоянныя ученья и приготовления к вахт-парадам не допускали отлучек, но вообще отпуска были крайне ограничены. О поездках в Петербург и речи быть не могло. Офицеров мог увольнять шеф только на 4 часа времени; если кому-нибудь необходимо было ночевать вне лагеря, то следовало просить на то позволение Государя или командующаго войсками[29]. Лагерныя занятия заканчивались около 1-го июля. Накануне того дня отдавался по всем войскам приказ: «завтрашняго числа кончится лагерная служба, а начнется гарнизонная».

До сих пор сделанныя нами очерки касаются не одного только Семеновскаго полка но истории всей гвардии вообще. Четырехлетнее царствование Павла Петровича не ознаменовалось никаким участием полка в военных действиях; ряд служебных и административных реформ, сменявшихся с изумительною быстротою, касался Семеновскаго полка в равной степени как и остальных.



ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Записки кн. П. М. Волконскаго.

[2] Записки Н. А. Саблукова.

[3] Там-же.

[4] Дела полковаго архива.

[5] Записки кн. П. М. Волконскаго.

[6] Записки Саблукова и Комаровскаго.

[7] Записки Саблукова.

[8] Записки князя Волконскаго.

[9] Записки Энгельгарда.

[10] Записки графа Комаровскаго.

[11] Записки Саблукова.

[12] Bernhardi.

[13] Записки князя Волконскаго.

[14] Записки графа Комаровскаго.

[15] Записки князя Волконскаго.

[16] Висковатов. Обмундирование и вооружение русских войск.

[17] Воинский устав Императора Павпа I.

[18] Записки Энгельгарда.

[19] Записки князя Волконскаго.

[20] Записки Энгельгарда.

[21] Воинский устав Императора Павла I.

[22] Там-же.

[23] Записки Саблукова.

[24] Записки кн. Волконскаго.

[25] Записки кн. Волконскаго.

[26] Записки кн. Волконскаго.

[27] Воинский устав Императора Павла I.

[28] Записки кн. Волконскаго.

[29] Воинский устав Императора Павла I.

История Лейб-Гвардии Семёновского полка.

Публикуется по изданию: История Лейб-Гвардии Семёновского полка. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка поручик П. Дирин. - Санкт-Петербург, типография Эдуарда Гоппе, 1883. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов, 2013. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.