Дирин П.П. История Лейб-Гвардии Семёновского полка.
Глава XVII. Л.-Гв. Его Императорскаго Высочества Александра Павловича полк.
Великий Князь Александр Павлович шеф и начальник полка. — Переименование полка в 1800 году. — Участие особ Императорской Фамилии в полковых делах. — Отношения к обществу. — Отношения к полку Императора. — Случай с Дмитриевым и Лихачевым. — Комплектование. — Изменения в составе. — Уничтожение полковой канцелярии и хора музыки. — Полковой марш. — Влияние Великаго Князя на управление ротами. — Строевое образование. — Кончина Императора Павла I.
Великий Князь Александр Павлович шеф и начальник полка.Император Павел, занятый общим преобразованием войск, вверил наблюдение за управлением Семеновскаго полка Наследнику престола, Великому Князю Александру Павловичу. Ознакомившись со всем, что необходимо было изменить и улучшить в полку, Великий Князь деятельно предался новому своему назначению. Посвящая ему не только служебные труды свои но и досуги, он сделал из полка предмет любимых своих занятий, лично входил во все отрасли полковаго управления, знал каждаго из офицеров, одним словом, поставил себя так близко к полку, что история Семеновскаго полка в царствование Павла I есть не что иное как описание времени начальствования полком Великаго Князя Александра Павловича.
За время шефства Его Высочества, Семеновским полком сначала командовал генерал-лейтенант Римский-Корсаков, сдавший полк в 1797 году майору Тарсукову. Последний оставался в этом звании не более года и был заменен генерал-майором Недобровым, известным Великому Князю еще по службе в Гатчине. Как Тарсуков, так и Недобров были командирами полка только по имени: Его Высочество ежедневно принимал доклад от полковаго адъютанта, которым был в то время, как уже известно, князь Волконский. Приказ по полку хотя и отдавался полковым командиром, но почти ежедневно заключал в себе различныя распоряжения Александра Павловича. Эти отношения Его Высочества к полку продолжались до самаго восшествия его на престол. Так генерал Депрерадович, приняв командование над л.-гв. Семеновским полком, почти во всех случаях назначений офицеров, письменно обращался к Его Высочеству за советом, а в 1799 году, когда нужно было назначить новаго полковаго квартермистра, не решился принять на себя выбор, потому что Великому Князю, лучше нежели ему известны были способности офицеров. Не редко Великий Князь, вмешательством своим в распоряжения командира полка, останавливал последняго от ошибок и несправедливостей, так например. Он писал к генералу Римскому-Корсакову...
«Вижу из приказа, что взыскано с Ляпунова, ибо не то скомандовал; а князь Щербатов и граф Головкин разве не ошиблись? Разницы быть не должно. По моему следовало взыскать с последних, а не с перваго, да они и образованием и состоянием выше. Ляпунову простительно иногда и задуматься, когда не знает чем от нужды и недостатка избавиться. Пришлите ко мне завтра Волконскаго принять деньги, для выдачи в помощь Неклюдову, Геслингу и Ляпунову, но не говорите, что эти деньги мои и раздайте под видом полковых, оставшихся от казенных, а уже Волконскому я знаю как приказать»[1].
Переименование полка в 1800 году.В марте 1800 года при переименовании Императором Павлом I-м гвардейских полков по именам Высочайших особ, принявших в них звание шефов, Семеновский полк назван был «Лейб-Гвардии Его Императорскаго Высочества Александра Павловича полком» и ровно год сохранял это название[2]. Переименование л.-гв. Семеновскаго полка, по имени своего шефа, могло быть в данном случае применено буквально. Великий Князь до такой степени отдался полку, что стал смотреть на него как на свое родное, свою вторую семью. Масса писем, заметок приказов и замечаний, которые составили бы целый том, если бы их отпечатать, указывают на то, что ему были известны все мелочи полковаго управления; офицеров он знал гораздо более чем мог бы знать сам командир полка, их способности, наклонности, характер, службу, семейное положение. Редкий был унтер-офицер в полку, котораго Великий Князь не знал бы по имени. Естественно после того, что состав офицеров должен был быть отборный. Нерадивому по службе или неумеющему с достоинством носить звание Семеновского офицера, в полку места не было. Вновь поступающие офицеры с перваго же дня службы, прямо из училища или из родительскаго дома, поступали под начальство Великаго Князя, усваивали его требования, попадали в круг лиц близких к Наследнику престола и, вращаясь в этом кругу, заводили связи и знакомства в образованнейших слоях общества. Стоит только назвать тех офицеров, которые начали свою службу в Семеновском полку в царствование Императора Павла I, чтобы заключить, что полученное ими направление сделало из них людей известных, отличавшихся впоследствии несомненными достоинствами как в служебной, так и в частной жизни.
Участие особ Императорской Фамилии в полковых делах.Великий Князь не ограничивал милостей своих к полку личным высоким благоволением, но приближал к нему и особ Августейшаго своего семейства. Великия Княгини Елизавета Алексеевна и Анна Феодоровна, очень часто приезжали в полк вместе с Его Высочеством, посещая полковую церковь, и присутствовали при смотрах.
Приказы по полку того времени содержат в себе незабвенные памятники милостей, которыми удостоивали полк члены Царской Семьи. Офицеры были лично известны Императрице Марии Феодоровне и Великим Княгиням; последния, заставая иногда Государя Наследника занятаго полковыми делами, интересовались ими и часто являлись деятельными заступницами тех чинов полка, которые должны были подвергнуться взысканиям за служебныя упущения. Так, в одной из собственноручных записок Его Высочества к командиру полка находим следующее:
«Штабс-капитана Мазовскаго 2-го и поручика Чубарова, следовало бы арестовать, но жена моя просит за них, и потому прошу объявить, что снисхождение это они должны заслужить»[3].
В приказе же по полку от 2-го декабря 1799 года сказано:
«Рядовые, найденные сидящими на часах, от взыскания освобождаются по просьбе Великой Княгини Анны Феодоровны»[4].
Отношения к полку Императора.Будучи отечески внимательным и милостивым к чинам полка, Великий Князь употреблял все усилия, чтобы поставить его на возможную степень совершенства в хозяйственном и строевом отношениях. Это желание побуждало Его быть к полку более строгим нежели к другим. Обыкновенныя похвалы Государя полку не удовлетворяли Великаго Князя, а только усиливали Его желание поставить Семеновцев на такую степень строеваго образования, чтобы никто с ними не мог соперничать. Это ясно доказывается выражениями Его приказов; так, в приказе по полку от 5-го марта 1799 года сказано:
«Его Высочество надеется, что гг. офицеры не удовольствуются одними обыкновенными похвалами, а доведут полк до особых отличий и успеют в этом».
Отношения к обществу.Общество того времени, видя внимание Государя Наследника к ближайшим своим подчиненным, обнаруживало полное участие ко всему, что касалось Семеновскаго полка. Тот бал считали блестящим, на котором было много семеновских офицеров; тот обед веселее, во время котораго пели певчие или играла музыка Семеновскаго полка. Надо при этом заметить, что не смотря на то что Павел Петрович повелел уничтожить фронтовые хоры, в полку существовал большой оркестр бальной музыки, который постоянно приглашали в лучшие дома столицы, и который играл на всех вечерах у Его Высочества, не только в Петербурге, но и за городом[5].
Высочайшия милости к офицерам полка и блестящее положение их в обществе, вполне оправдывались как единодушием полковой семьи, так и тем что, за редкими исключениями, большинство офицеров по праву могло считаться в числе образованнейших людей того времени. Единственно кого еще чуждались и с кем сходились только по службе, были офицеры, переведенные из гатчинских войск, которые в полку оставались не долго; более 4-х лет, ни один из них в полку не прослужил.
Случай с Дмитриевым и Лихачевым.Характеристическою чертою того времени нельзя не признать крайнюю подозрительность, вкравшуюся в среду всех званий и сословий, ради которой и Семеновскому полку пришлось переживать не одну тяжелую минуту. При вступлении на престол Императора Павла I, вторым генерал-губернатором в С.-Петербурге был назначен генерал от инфантерии Архаров, а обер-полициймейстером — генерал-майор Чулков. Они ежедневно доносили Его Величеству не только о малейших происшествиях в городе, но даже о частных разговорах, доходивших до них через полицейских шпионов, собиравших сведения в трактирах и кабаках, от служителей, солдат и разнаго звания людей. Понятно, что такия сведения были очень часто совершенно ложныя, и происходили вследствие неудовольствия крепостных против своих господ. Такой случай был однажды причиною, навлекшею гнев Императора на Семеновцев, и чрезвычайно огорчивший все общество офицеров. До Государя подобными-же путями дошли слухи, будто офицеры Семеновскаго полка замышляют посягательство на его жизнь. Немедленно были потребованы к Его Величеству полковой адъютант князь Волконский и адъютанты полков Преображенскаго и Измайловскаго. В конно-гвардейской зале Государь вышел к ним и сказал:
«Господа, до меня доходит, что господа офицеры гвардии ропщут и жалуются, что я их морожу на вахт-парадах; вы сами видите, в каком жалком положении служба в гвардии: никто ничего не знает, каждому надо не только толковать и показывать, но даже водить за руки, чтобы делали свое дело; кто не хочет служить — поди прочь; никого не удерживают, я хочу, чтобы каждый знал свою должность; ежели кто из вас услышит вновь от кого ропот, то приказываю вам таковому отрезать ухо и ко мне принести; подите и объявите о сем вашим начальникам и товарищам господам офицерам, каждый в своем полку».
С недоумением оставили адъютанты дворец, не понимая в чем дело. Кн. Волконский доложил об этом Наследнику и командиру полка и передал всем офицерам. Несколько дней спустя, по отдании приказа при пароле, когда все начальствующия лица и адъютанты были в сборе, Государь неожиданно обратился к Архарову с приказанием:
«Извольте привести».
Архаров вышел в переднюю и сейчас-же вернулся в сопровождении вышедшаго не задолго перед тем в отставку из Семеновскаго полка капитана Ив. Ив. Дмитриева и служащаго еще в полку штабс-капитана Вас. Ив. Лихачева. Появление этих офицеров удивило всех начиная с Наследника. По приказанию Государя, Архаров начал читать письмо неизвестно кем написанное, в котором говорилось, что офицеры гвардии жалуются на новую службу, что собираются у капитанов Димитриева и Лихачева, делают заговор и посягают на жизнь Государя. Легко себе представить, как это поразило всех присутствовавших; на Дмитриева и Лихачева смотрели все как на злодеев.
Знавшие Дмитриева считали его за человека весьма умнаго, ученаго и при том отличных правил честности, а Лихачева, хотя простаго ума человека но весьма добраго. По прочтении письма Государь сказал:
«Вот господа, слышите повторение того, что я объявлял через адъютантов ваших; я не могу оставить дела сего без строжайшаго изследования для собственной своей безопасности и в безчестие для гг. офицеров гвардии».
Потом приказал Архарову взять Дмитриева и Лихачева к себе для допроса. Все присутствовавшие при этом Великие Князья и офицеры, бросились к Государю целовать его руки с заявлением негодования своего к злодеям и вместе с тем в преданности и покорности.
Несколько дней продолжалось изследование этого дела, чрезвычайно безпокоившее общество Семеновских офицеров, возмущенных видеть в своей среде изменников; наконец брат Лихачева Яков Ив., бывший в это время поручиком в полку, узнал что письмо было писано рукою крепостнаго человека Ивана Иван. Лихачева. Человек этот был вызван, и на допросе признался, что письмо это написал из злобы к своему господину, который часто наказывал его за пьянство. По окончании дознания, на следующий-же день, опять по приказанию Императора, при собрании всех офицеров, были введены Дмитриев и Лихачев и Государь обратясь к ним сказал:
— «Господа, прошу вас забыть бывшее с вами приключение, которое меня весьма безпокоило, и рад, что изследование открыло вашу невинность, но вы признаетесь, что мне нельзя было поступить иначе».
Затем, поцеловав их обоих, отпустил. Снова все бросились к Государю. — Тем дело кончилось[6].
Из описаннаго случая нельзя однако не заключить того, что Император Павел I, не смотря на всю свою строгость и требовательность по службе, относился к гвардейским офицерам чрезвычайно милостиво. Если небрежность и незнание службы вызывали его гнев, то, с другой стороны, имевший счастие вызвать удовольствие Государя мог всегда разсчитывать на его благорасположение и щедрыя награды. Относительно наград Павел Петрович, в особенности в первое время своего царствования, можно сказать не раздавал их, а засыпал ими.
При вступлении на престол он учредил новый орден Св. Анны, который разделялся на три степени и считался в то время самым почетным. Пожалование этим орденом сопровождалось некоторыми обрядами. Удостоиваемый награждения им, становился на правое колено, и Император собственноручно возлагал орден; 3-я степень жаловалась на шпагу, причем Император, предварительно обнаженною шпагою три раза ударял по плечу коленопреклоненнаго. Первое время очень многие из Семеновских офицеров удостоивались этой награды.
Комплектование.В царствование Павла I Семеновский полк комплектовался преимущественно рекрутами. Переводы из армии и поступление недорослей из дворян сделались весьма редки; когда и случалось последним поступать в полк, то они уже принимались прямо унтер-офицерами или подпрапорщиками. Что-же касается до рекрут, то последние зачислялись в полк не иначе как по личным предписаниям Его Высочества на имя командира полка. Вообще-же, можно сказать, полк в это время очень мало нуждался в комплектовании, вследствие, во-первых, малой убыли, а вместе с тем большаго комплекта людей последних сроков службы, и во-вторых потому, что с расформированием в 1797 году Кавалергардскаго полка все нижние чины, которые когда-либо были взяты из Семеновскаго, вернулись обратно и не только что заняли свободныя вакансии, но еще составили довольно значительный сверхкомплект.
Назначение Великаго Князя Александра Павловича начальником петербургской инспекции имело чрезвычайно благотворное влияние на полк. Великий Князь, заведуя распределением солдат по полкам, старался все, что было лучшаго, назначать в Семеновский, и зачастую не только назначал лучших молодых солдат, но прямо переводил из остальных гвардейских полков и из Конной гвардии людей, отличавшихся красотою и нравственными качествами. Поэтому, если говорилось что Семеновский полк отличался от всех прочих полков не только наружным видом, но и внутренними качествами, то это совершенно понятно и объясняется существовавшими отношениями Наследника к полку. Наследник знал лично не только всех офицеров, но большинство нижних чинов; в доказательство чего мы можем привести собственноручную записку Его Высочества к полковому командиру:
«Завтра имеет быть готова, после развода в Измайловском экзерциргаузе, моя рота, да в добавок с Левашовой роты столько, чтобы было 4 взвода в 12 рядов. Слабых и дураков чтобы отнюдь не было, а выбрать из обеих рот лучших людей. Офицерам быть: полковнику Мазовскому; штабс-капитанам: князю Щербатову, графу Головину; поручикам: Ляпунову и Ладыжинскому, подпоручику — Левашову; прапорщикам: Лазареву, Кожину, Полторацкому и Неклюдову; унтер-офицерам: Короткому, Шишневу, Кузнецову, Губертию, Герасиму Иванову, Геслингу 2-му, Калинину, Серкову, Савелию Степанову, Естигнееву, Цыпелеву, Титлову, Киселеву, Бородину, Исакову и Завьялову; фельдфебелям: Волкову, Бекетову, Герману и Колесникову.
Под знамя портупей-прапорщикам: Завалишину и Кашинцову; шести барабанщикам, трем флейщикам, а на место Сидорыча (так Великий Князь называл полковаго барабанщика Сидорова) быть баталионному — Куприянову, — в шапке и с барабаном. Быть одету в плаще. Ноября 26-го 1798 года.»«Александр».
Офицеры поступали в полк с 1796 по 1801 год преимущественно из камер-пажей, но кроме того, Император довольно часто переводил офицеров старших чинов из армии или за отличие, или в знак особеннаго своего благоволения. Впрочем, подобные переводы не замедляли производства тех которые постоянно служили в полку. Назначение полковников шефами и командирами армейских полков, поступление некоторых капитанов — адъютантами к Великим Князьям и переводы многих офицеров, по избранию Государя Императора в действующую армию, во время кампании Суворова в Италии, равно как частое увольнение от службы, делали производство до того быстрым, что многие в 8 лет службы бывали полковниками, другие — на десятом году делались полковыми командирами. Из камер-пажей производились в полк исключительно только те, которых удостоивал Великий Князь Александр Павлович, часто лично просивший Государя, уже по назначении воспитанников в другие полки гвардии, произвести их в Семеновский[7].
Изменения в составе.Раньше было говорено, что с перваго-же дня вступления на престол Императора Павла начались перемены, не прекращавшияся до самой его кончины.
Войску вообще, а гвардии в особенности, первым пришлось испытать их на себе. Мы говорили о переменах в обмундировании; упомянули о переформированиях полка, но не говорили о переменах во внутреннем его составе. Так, приказ при пароле 6-го ноября 1796 года известил, чтобы все отпускные гвардии офицеры (подразумевая и состоящих в постоянных командировках) непременно явились в свои полки; все офицеры, не несущие в полку службы, а только числящиеся в нем, как-то: камергеры и камер-юнкеры исключаются вовсе из полка. Должности полковых квартермистра и аудитора исправляют более не офицеры, а унтер-офицеры; должности-же секретаря, обознаго и коммисара вовсе уничтожаются. Все фельдфебеля назначаются не из дворян; все подразделения унтер-офицеров уничтожены как-то: сержанты, фурьеры, капралы, а оставлено одно общее имя унтер-офицеров. Баталионы и роты приказано называть не по нумерам, а по имени их шефов или командиров[8].
Уничтожение полковой канцелярии и хора музыки.Вслед за этими преобразованиями последовало приказание об уничтожении полковой канцелярии. Мало по малу, хотя и не без труда, привыкли к новому порядку, и письменная часть, уменьшенная до последней возможности, не казалась более главною пружиною новаго управления. Вверенная адъютанту перваго баталиона, который имел только одного писаря, она сосредоточивалась или в кабинете Государя Наследника, или в квартире полковаго командира. Адъютант вел отчетность по прибыли и убыли людей, распоряжался нарядом в должности, составлял приказ по полку, равно как месячные и третные рапорты Государю и военной коллегии. Всякая другая переписка была уничтожена. Формулярные списки велись в военной коллегии; донесений никаких не требовалось, исключая относящихся к необыкновенным происшествиям, но и они составлялись адъютантом и им же переписанныя, передаваемы были коменданту. Сношение полка с присутственными местами тоже мало по малу пресеклось. Было даже дозволено, чтобы на вопросы разных лиц, по справкам и допросам, отвечали ротные командиры. Лучшим доказательством упрощения переписки может служить еще то, что Великий Князь Александр Павлович очень часто присылал в полк бумаги собственноручно написанныя. Оне писались очень кратко на четвертой доле листа. В том же формате получались и приказания Государя, письменно передаваемыя дежурным генерал-адъютантом.
Вследствие новаго штата, хор полковой музыки был почти уничтожен. Приказано было оставить в полку только 5 музыкантов, а именно 2 волторны, 2 кларнета и 1 фагот. Хотя уничтожением хора достигалась большая экономия и в этом случае мера эта была полезна для полка, тем не менее нельзя не сознаться, что церемониальный марш под звуки этого убогаго оркестра имел очень не торжественный вид, тем более, что еще так недавно, в последние годы царствования Екатерины II, хор полковой музыки славился своею полнотою и искуством. Впрочем, отсутствие фронтоваго хора в Семеновском полку не было так заметно, потому что при полку имелся еще другой отличный бальный оркестр, о которых мы уже имели случай говорить.
Полковой марш.К этому же времени относится композиция, так называемаго, Семеновскаго марша. Командир полка генерал Римский-Корсаков, слывший за большаго любителя и знатока музыки, в 1796 году написал тихий марш и посвятил его одной из фрейлин. Император Павел Петрович, услыхав, полюбил его, часто заставлял играть и наконец приказал переложить для военнаго оркестра. Впоследствии, когда в полку был вновь сформирован музыкальный хор, марш Римскаго-Корсакова играли особенно часто, и он сделался сначала от привычки, а потом, вследствие того что гвардейским полкам были присвоены каждому свои особые марши — полковым, и под этим названием известен и до сих пор.
Влияние Великаго Князя на управление ротами.Мы уже раньше говорили, что все касавшееся Семеновскаго полка, не ускользало от отечески-бдительнаго взгляда Наследника Цесаревича. Следя за всеми подробностями полковой жизни, он не мог не обратить внимания на внутренний быт нижних чинов, который в то время, по сознанию самого Государя, оставлял желать весьма многаго. Не раз Великий Князь словесно передавал волю Государя, чтобы ближайшие начальники вникали в домашнюю жизнь подчиненных и сделали все возможное к ея улучшению. Трем из ротных командиров того времени приказано было письменно представить Его Высочеству их мнение относительно устройства правильнаго надзора за пищею и относительно уравнения средств для того, чтобы каждый солдат был обезпечен в продовольствии[9]. В чем состояли предположения капитанов Лихачева, Лепинскаго и князя Горчакова, мы, к сожалению, не имеем указаний; но можем привести доказательство того, до какой степени было улучшено содержание солдата. 28-го ноября 1798 года Великий Князь собственноручно написал следующий приказ по полку:
«Предписывается Гг. ротным командирам смотреть за пищею своих рот: чтобы у людей был хлеб хорошо выпеченный, в мясоед варили бы говядину, а по праздникам пекли бы пироги и варили бы кашу; в пост варить щи со снетками и в праздник рыбу и также пироги. А чтобы на все сие доставало денег, то при раздаче жалованья откладывать в артель не по желанию, а полагая на каждаго по 3 рубля в треть, ибо необходимо по 2 руб. 50 коп. Артельщиков ни на какия ученья не брать, а можно учить их, когда будет изготовлена пища. Артелей в роте, иметь 4; артельщиков выбрать достойных и умеющих, но сменять их каждый месяц».
Но в царствование Императора Павла I деятельность Великаго Князя, в сказанном направлении, была значительно стеснена тем обстоятельством, что главное внимание как самого Государя, так и всех ближайших его сотрудников было обращено на внешнюю сторону службы и преимущественно на обмундирование. Уследить и перечислить все изменения в форме одежды в продолжение четырех лет нет никакой возможности — так часто они происходили. Даже специальное описание одежды и вооружения русских войск[10] не представляет полнаго собрания всех перемен обмундирования, на которыя мы встречаем указания в делах полковаго архива. При всякой новой мысли о перемене формы, Государь приказывал Великому Князю Александру Павловичу сделать опыт в Семеновском полку а потом, смотря по удобству или неудобству, перемена вводилась или отменялась. Чтобы отличить Семеновский полк, как полк Наследника, офицерам его, в самом начале царствования Павла I, даны были золотые аксельбанты, а воротники и обшлага кафтана — из синяго бархата с золотым шитьем, напоминающим теперешнее шитье на клапанах обшлагов.
Частыя изменения форм всего нагляднее обрисовываются следующими двумя письмами Великаго Князя к командиру полка.
Первое от 13-го июля 1799 года из Павловска:
«У нас опять перемена, друг мой Василий Александрович — в мундире. Приказано галстухи белые носить и шляпы с узким галуном. Обшлага то-же по старому — с клапанами, так как у Преображенских. Виц-мундиры приказано иметь с такими же нашивками, как и парадные, т. е. две на воротнике и две на рукаве, на каждой стороне. Солдатам красные галстухи надобно сделать, то и пришли мне на образец с обшивкой, а также обшлага им по старому переделать. Гренадерским же офицерам золотыя шишки на шляпах, также как прежде в Павловских баталионах были, и которых образец можно выть у Истриха, и мне пришли показать.» «Прощай Василий Александрович, будь здоров!» «Александр».
Другое от 19-го июля того же года.
«Если что не переделано — оставить. Велено белые галстухи отменить, что и хорошо. Не полагаю, чтобы и вицмундиры были удобны, и постараюсь, чтобы и их уничтожили; если бы еще без шитья, так парадное сберегали бы, а так только лишний расход без пользы. Образец краснаго галстуха хорош, начать переделку с моего баталиона. Солдатские обшлага велено иметь разрезные; торопиться переделкою нечего».
Строевое образование.Строевое образование в царствование Павла I было совершенно переобразовано во всем, начиная с системы обучения и кончая строевыми уставами. Подробное изложение строеваго устава здесь было бы неуместно; поэтому мы и коснемся его лишь на столько, на сколько это нужно для того чтобы дать понятие об общем характере строеваго обучения и о служебных требованиях того времени. Но система обучения, получившая полное развитие в Семеновском полку, в котором обыкновенно испытывались тогда все нововведения, и послужившая впоследствии образцом для остальных строевых частей, заслуживает того, чтобы на ней остановиться более подробно.
До вступления на престол Императора Павла I одиночное строевое образование солдат не было подчинено никаким определенным правилам и совершенно зависело от произвола частных начальников. Последний из командиров Семеновскаго полка, в царствование Екатерины II, ввел впрочем некоторое однообразие выправки. Общие смотры и ученья производились довольно часто, но снисходительность Императрицы была причиною того, что начальники были весьма ограничены в своих требованиях; так что собственно одиночнаго обучения строю до Императора Павла I почти не было. Начало этому было положено в гатчинских войсках Цесаревича. Великий Князь Александр Павлович, состоя в рядах отборнаго отряда Августейшаго своего родителя, еще до вступления его на престол изучил все требования его на практике и потом, сделавшись непосредственным начальником Семеновскаго полка, начал вводить в него и новую систему обучения[11].
За образец был принят прусский устав. Согласно с прусской тактикой, стрельба считалась главным средством для поражения противника. Следствием этого было то, что развернутый трехшереножный строй занял первенствующее место перед прочими строями. Удар в штыки считался делом второстепенным, потому и строй для действия холодным оружием был подчинен требованиям стрельбы. Стремление к усовершенствованию развернутаго строя привело к строгим требованиям равнения, сохранения направлений при движениях, точности в облических маршах, пунктуальности в размере шага. Сравнивая нынешнее строевое обучение, когда одиночная выправка принимается за основание общаго строеваго обучения, нельзя не признать, что способы достижения желаемаго сделали огромные успехи, со времени нами описываемаго. Тогда, сводя мало подготовленных, неловких солдат в подвижную стену строя, обучающие в каждом выдавшемся плече и несколько более согнутом колене, нарушающем перед зорким и привычным глазом гармонию целаго, видели преступление, а на обучаемых смотрели как на виновных[12].
На строевое ученье так одинаково было воззрение у офицеров и у солдат, что трудно теперь разрешить из уст-ли обучающаго или обучаемаго в первый раз вырвалась теперь уже забытая, поговорка: «где ученье там и палки». Изречение: «где нет строгости, там нет службы», было также основным убеждением всякаго военно-служащаго. Понятно, что при таких воззрениях на строевыя учения, они были не легки; продолжались они часов по шести, по восьми. Тут явились слова «флигельман» и «флигель-рота», о которых теперь сохранились одни только предания, и которыя в свое время, были предметом зависти и гордости командиров[13].
Сущность новой системы одиночнаго строеваго обучения может быть выяснена из наставления, собственноручно написаннаго Великим Князем Александром Павловичем для гг. баталионных и ротных командиров в 1797 году, и отданнаго в приказе по полку 9-го марта того же года. Как наглядный образец инструкции для строеваго образования того времени и вместе с тем как один из драгоценных памятников полковаго архива, приводим этот приказ с начала до конца без всяких пропусков.
«Его Высочество рекомендует гг-м баталионным шефам, баталионным и ротным командирам приложить все их старания к приведению в наилучшее состояние баталионы и роты им вверенныя, к чему они имеют довольное время если к оному будут только прилежать. Он надеется, что они сами чувствуют, сколь стыдно будет, если на смотрах и маневрах Семеновский полк будет отставать от других, или же если и другие будут не таковы, каковыми им быть должно, сколь неприятно будет на них походить. Лучшие же способы к достижению к желаемому предмету суть первое: чтоб перебрать всех солдат в каждой роте по одиночке, как в позитуре, стойке, поворотах, маршировании так и в ружье, шаржировании и эволюциях; что и предписывается неотменно выполнить, наблюдая особливо, чтобы плечи держал во всяком случай прямо и ни как которага нибудь не вываливал или не заваливал; в приемах чтобы хватки были верны и как возможно одинаковы, в шаржировании придать им как можно больше живости, а особливо примечания, котораго Его Высочество примечает, что очень недостает; в маршировании наблюдать, чтобы шли прямо, держались плотно, отнюдь бы не качались и не принимали ни в какую сторону, тело не валили бы назад, а подавались на ногу, коленки вытягивали, а носки держали вниз. В захождениях и во всех движениях скорым шагом наблюдать, чтобы шаг был ровно вдвое более церемониальнаго, так чтобы два шага приходилось на один. В деплоядах смотреть, чтобы как возможно лучше равнялись в косу и не оттягивали или не набегали. Когда взводы или дивизионы входят в свои места, чтобы шли смелее, подаваясь на грудь, и равнялись сколь возможно вернее. Чтобы приступы были во всяком случае, как возможно сильнее и крепче: Его Высочество примечает также, что в плутоножной пальбе люди не имеют внимания к офицерской команде, и для того заставлять нарочно офицеров задерживать, или скоро командовать, чтобы приучить людей к примечанию, а от них оное строго взыскивать. Также в наступной и отступной пальбе наблюдать, что когда взводы, зарядя ружья, входят в свои места, чтобы неотменно шли в одну ногу, и для того непроворных наказывать. Примечается также, что долго люди копаются, чтобы попасть в шаржир-шаг нагнав знамена, и часто дистанцию теряют, или выскакивают вперед знамен, от всего от онаго неотменно их отучить, требовав во всякой вещи всевозможную точность. Наконец, смотреть, чтобы люди весело стояли под ружьем и отнюдь не хмурились, а особливо не шевелились. Его Высочество уверен, что господа офицеры приложат все свое старание к выполнению всего вышеописаннаго и поставят свое честолюбие к исправлению их должности, щеголяя и ревнуя один перед другим»[14].
Если мы привели эту выписку, то единственно как образец отношений Великаго Князя к полку и как один из любопытных документов, составляющих достояние полковаго архива. Что же касается до правил строеваго образования, то они подробно и точно были определены воинским уставом, который не только касался строевой части, но входил во все подробности быта военно-служащих, до такой степени, что даже предписывал иметь известным чинам известное количество блюд за обедом[15].
Что же касается до субординации, то она в те времена строго соблюдалась как офицерами, так и нижними чинами. «Людей должно было доводить до того», говорит устав, «чтобы офицеров не бегали, и от них по дворам не прятались, а встретя их, останавливались во фронт, снимали шляпу левою рукою, опускали ее позади тесака; держа голову прямо, и ожидали приказа»[16].
Строевое образование более всего занимало шефа полка, Великаго Князя Александра Павловича. В то время, когда многия фронтовыя правила не были еще утверждены уставом, когда самый устав был вводим только в виде опыта, и основывался отчасти на преданиях, при всем старании, трудно было не впасть в ошибку. Его Высочество, перед каждым почти смотром, собственноручно писал наставления для баталионных и ротных командиров и даже для младших офицеров; сообщал им все мельчайшия подробности, которыми можно было угодить Государю, и которыя не могли входить в уставы. Такое внимание было вполне оправдываемо полком, чины котораго, от генерала до солдата, постоянно заслуживали благоволение Государя. Великий Князь радовался успехам полка и принимал их как дело, лично к нему относящееся. Случалось-ли, что кто-либо из офицеров делал ошибку во фронте, или не с должною акуратностью исполнял службу или требования полковаго командира, Наследник Цесаревич призывал виновнаго к себе и делал ему замечания и наставления; учил каждаго молодаго офицера служить не из боязни взысканий, но из чувства долга и сознания собственнаго достоинства. Однажды генерал Недобров письменно принес жалобу Его Высочеству на одного из молодых офицеров, замеченнаго в частой неисправности; Его Высочество собственноручным письмом сделал этому офицеру выговор и отвечал Недоброву:
«я писал Свечину, чтобы впредь подобнаго не случилось»[17].
Вообще, относясь в высшей степени милостиво и внимательно к полку, Великий Князь тем не менее, был строг по службе; прощая всякия ошибки и проступки, происходящие от легкомыслия, он не упускал без замечания или взыскания ничего касавшагося службы. Редкий день после смотров и учений проходил без того, чтобы один или два пункта приказа по полку не были посвящены кому-либо из офицеров. Всех их привесть здесь нет никакой возможности, пришлось-бы написать целый том приложений, приведем для образца только несколько примеров.
1) Прапорщик Кожин наряжается на месяц дежурным при баталионе за то, что рано салютовал[18].
2) Главнаго караула весь второй взвод наряжается без очереди в караул для того, что сбились с ноги в захождении против ворот[19].
3) Подпоручик Савельев, наряжается в будущий караул без очереди за то, что, стоя в карауле, взявши на плечо, отдал честь не выравнявши фронт[20].
4) Делается примечание поручику Криднеру за то что потерял дистанцию, входя в алиниеман, а прапорщику Загряжскому — за незнание совсем своей должности, и за то что не выучился до сих пор считать пять шагов прежде чем завести взвод; вообще рекомендуется господам офицерам более заниматься службою, нежели побочными вещами[21].
5) Его Императорское Высочество Александр Павлович делает выговор подпоручику Савельеву за то, что задерживал команду: пали! в плутоножной пальбе[22].
6) Прапорщик Левин арестуется за то, что когда новому караулу отдавали честь, шляпы не снял; равномерно рекомендуется ему порядочно чесаться, а не так как вчерашний день был причесан[23].
7) Его Императорское Высочество Александр Павлович делает выговор баталиону генерал-майора Купреянова за то, что два раза дурно выстрелил; а штабс-капитан Купреянов 3-й арестуется за то, что дурно остановил дивизион в деплояде[24].
Помимо выговоров в приказах и взысканиях иногда отдавались замечания в роде следующих:
8) Господину генерал-майору Депрерадовичу смотреть поближе за подпоручиком Неклюдовым; замечается, что он ленится служить и часто бывает болен[25].
или: 9) Его Высочество рекомендует господам офицерам лучше являться и не заикаться[26].
10) Его Высочество Александр Павлович рекомендует господам офицерам, когда бывают в театре, сидеть смирнее и не ронять тростей[27].
Но если Наследник Цесаревич часто выражал в таком роде свое неудовольствие против чинов полка, то еще чаще он относился с благодарностью или к целому полку, или к его части, или, наконец, к некоторым частным начальникам за хорошие смотры, ученья или вообще за порядок и службу во вверенных им частях. И если мы привели некоторые приказы, выражавшие Его неудовольствие, то считаем уместным привести и некоторые из его благодарственных приказов.
1) Его Императорское Высочество объявляет свое благоволение всему полку за исправное стояние в городе Павловске, как господам штаб и обер-офицерам, так и нижним чинам, надеясь, что впредь также будут стараться, и жалует по 100 рублей в роту[28].
2) Его Императорское Высочество Александр Павлович объявляет свое удовольствие капитану Лихачеву, штабс-капитану князю Щербатову в поручику Ладыженскому как за скорую, равно и за хорошую обмундировку штиблетами рот, коими они управляют[29].
Чтобы не повторять одного и того-же, скажем, что подобными благодарностями переполнены приказы по полку во время царствования Павла Петровича. Но одними приказами Цесаревич не ограничивался и зачастую писал командиру полка, генералу Недоброву, собственноручно письма в роде следующаго, написаннаго 20 мая 1797 года, из г. Павловска:
«Мой баталион вступил весьма хорошо, дай Бог, чтобы конец был похож на начало. Сегодня был развод с ученьем прекрасный, и гарнизонная служба отменно живо и исправно исполняется. Я желаю, чтобы мушкетеры равный имели успех и надеюсь, что они будут стараться. Отпиши мне, каково учатся Цезыревы, а также на твой выбор оставляю перевести ли его баталион в полк, или оставить на острову; кажется время мало остается переводить, впрочем отпиши мне, что ты думаешь лучше будет»[30]. «Александр».
Не имея в виду подробно разбирать строевые уставы, мы, тем не менее, считаем не безъинтересным несколько познакомиться с порядком производства ротных и баталионных учений.
Каждая рота строилась в три шеренги, офицеры стояли перед взводами, которых в роте было четыре. Унтерфицеры размещались на флангах и в замке. В строю люди ранжировались по росту: самые рослые стояли в первой шеренге, средняго — в третьей, меньшаго во второй. Перед ученьем баталион располагался развернутым фронтом, имея в каждой роте по два взвода. Ученье начиналось с равнения баталиона. Затем следовало построение по общей команде баталионного командира: «мастеровые на-право, мушкетеры, обер и унтер-офицеры на-лево». Все поворачивались; а по команде «ступай» — мастеровые уходили совсем из фронта, музыканты маршировали коротким шагом к левому флангу, занимая интервалы, оставшиеся от выхода унтер-офицеров, которые выступали на 20 шагов перед середину баталиона вместе с офицерами, и строились по старшинству в 3 шеренги; офицеры становились в первой.
Затем все поворачивались во фронт по команде: «стой, фронт.» После следовала команда: «баталион стройся», по которой офицеры и унтер-офицеры, перестроивались по-ротно. Адъютанты, с помощью фельдфебелей, разсчитывали баталион на десять взводов, каждый взвод по 25-ти рядов, а обер и унтер-офицеры, по команде «на свои места» шли к ротам и становились перед взводами в 8-ми шагах.
Далее, следовала маршировка. Шаг был тихий в 8 темпов. Все офицеры, унтер-офицеры и рядовые проходили мимо баталионнаго командира. Потом баталион делал ружейные приемы, генеральныя команды и повороты.
Ружейные приемы. Правою рукою за ружье в 1 темп. Под высь >> 1 >> Взводи курки >> 1 >> Прикладывайся >> 1 >> Пали Курок на взвод Вынь патрон >> 2 >> Скуси >> 2 >> Сыпь порох на полку >> 2 >> Закрой полки >> 2 >> Обороти ружье >> 1 >> Патрон в дуло >> 2 >> Вынь шомпол >> 1 >> Прибей заряд >> 1 >> Шомпол в ложу >> 1 >> На плечо >> 1 >> К ноге >> 6 >> Положи ружье >> 4 >> К ноге >> 4 >> На плечо >> 5 >> Генеральныя команды. На караул в 3 темпа. На право кругом >> 3 >> На лево кругом >> 3 >> На плечо >> 2 >> На руку >> 3 >> На плечо >> 2 >> От дождя >> 5 >> На правую руку >> 5 >> На плечо >> 5 >> С поля >> 13 >> На плечо >> 10 >> Повороты. Повороты те-же, что и теперь, с тою разницею, что кругом поворачивались направо и налево смотря по команде. Все офицеры исполняли приемы по право-фланговому офицеру баталиона, а рядовые и унтер-офицеры — по флигельману. Этим последним именем назывались нижние чины отлично знавшие технику строя. В каждом взводе, карауле, отдельной команде с ружьями, назначался флигельман, который перед солдатами выделывал ружейные приемы, повороты, маршировал, и, по его исполнению, делала то-же самое вся рота, команда или караул. Устав предписывал: «все приемы и повороты делать за ним скоро и коротко, а флигельману к тому-же и с размашкой.» Ротный командир, у котораго были лучшие флигельманы, считался образцовым в полку. Когда оканчивались ружейные приемы и повороты, то баталион приступал к шаржированию (заряжанию), по командам флигельманов:
1) Баталион шаржируй! слушай! на караул! ружье плашмя! чахлы долой! заряжай!
2) Обороти ружье.
3) Шомпол.
4) Прибей!
5) В ложу, на плечо!
Все солдаты при команде «шомпол» должны были непременно в один темп ударить рукой по суме.
Для пальбы передняя шеренга становилась на колена, а вторая и третья составляли одну, предварительно несколько разомкнувшись. Весь баталион стрелял, или по рядам, или по взводам, один за другим в роте. Стрельба производилась по взводам преимущественно при наступлении и отступлении. В заключение следовали некоторыя построения, довольно схожия с теперешними, но на них немного тратили времени. За ними следовал церемониальный марш почти всегда по взводно. Строгое внимание обращалось на равнение, а в особенности на то, чтобы солдат, маршируя, «имел настоящий солдатский вид». На стрельбу не обращали должнаго внимания: боевых патронов отпускалось немного и смотров стрельбы не было. Она была больше парадная и заключалась в шаржировании на плацу[31].
Отзывы Государя Императора и Великаго Князя, сохранившиеся в делах полковаго архива, доказывают, что полк действительно, в самое короткое время, достиг того щегольства по фронту, которое ставили в пример другим.
Разводы, производимые Его Величеством постоянно с ученьем, требовали всегдашней готовности выдержать самый строгий смотр, и между тем не было примера, чтобы Государь оставался недоволен Семеновскими разводами. Рвение всех чинов полка поддержать полковую репутацию, сделалось как-бы потребностию, которая с каждым годом все более и более развивалась. Великий Князь, входя во все подробности обучения, приказывал баталионным командирам, после каждаго ученья, на котором он не мог лично присутствовать, приезжать во дворец и докладывать в чем оно состояло и как шло[32].
В 1799 году Его Величество в первый раз смотрел гвардию по бригадно, что сильно способствовало возбуждению соревнования между полками. За первый таковой смотр, Семеновский полк был удостоен следующаго Высочайшаго приказа:
«Его Императорское Величество объявляет особенную свою благодарность Государю Цесаревичу Наследнику и Великому Князю Александру Павловичу, яко первому Его помощнику, и свое благоволение учившимся сего дня Семеновскаго полка лейб-баталиону и баталиону Мазовскаго и оных штаб и обер-офицерам, а нижним чинам жалует по рублю, по фунту мяса и по чарке вина на человека»[33].
Постоянное благоволение Государя и вмешательство Наследника Цесаревича Александра Павловича во все мелочи служебной и частной жизни полка, положили начало тому нравственному превосходству и единству полка, которым он отличался впоследствии от всех прочих полков.
Кончина Императора Павла I.11-го марта 1801 года, около полуночи, скончался в Михайловском замке Император Павел I. Полк, занимавший в этот день караул на дворе замка, должен был первый узнать эту весть, поразившую своею неожиданностью всю Россию. На следующий день, утром, в то время когда делались приготовления к положению тела покойнаго Императора на катафалк, к кабинету Его был поставлен от Семеновскаго полка пикет (между двумя спальнями Императора и Императрицы, в комнате с особым входом и внутреннею лестницею), под командою капитана Александра Волкова, для того, чтобы не допускать кого-бы-то ни было входить в кабинет Императора с этой стороны[34].
В этот-же день, 12-го марта, вступил на престол шеф и благодетель полка, Император Александр I-й.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Сообщ. кн. П. М. Волконским.
[2] По 14 марта 1801 год.
[3] Записка Его Высочества майору Тарсукову от 12 июля 1797 г.
[4] Неизданная история Карцова.
[5] Там-же.
[6] Записки князя Волконскаго и графа Комаровскаго.
[7] Из неизданной истории Карцова.
[8] Приказ при пароле.
[9] Полковой архив.
[10] Висковатаго.
[11] Неизданная история Карцова.
[12] История л-гв. Павловскаго полка Воронова.
[13] Ратч. Военный Сборник 1861 г. № 12.
[14] Приказ по полку 9 марта 1797 г. Полковой архив.
[15] Воинский устав Императора Павла I.
[16] Там-же.
[17] Неизданная история Карцова.
[18] Приказ по полку 26 марта 1799 г.
[19] Там-же.
[20] Приказ по полку 1799 г. 1 апреля.
[21] Приказ по полку 1799 г. 26 декабря.
[22] Приказ по полку 1798 г. 21 сентября.
[23] Приказ по полку 1798 г. 18 октября.
[24] Приказ по полку 1798 г. 16 октября.
[25] Приказ по полку 1798 г. 12 сентября.
[26] Приказ по полку 1798 г. 22 апреля.
[27] Приказ по полку 1798 г. 10 октября.
[28] Приказ по полку 10 июня 1799 г.
[29] Приказ по полкук 1798 г. 6 ноября.
[30] Дела полковаго архива.
[31] Весь отдел о порядке строевых учений заимствован из Воинск. Устава Павла I и Истории л.-гв. Павловскаго полка, составл. Вороновым.
[32] Неизданная история Карцова.
[33] Там-же.
[33] Записки Саблукова.
История Лейб-Гвардии Семёновского полка.
Публикуется по изданию: История Лейб-Гвардии Семёновского полка. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка поручик П. Дирин. - Санкт-Петербург, типография Эдуарда Гоппе, 1883. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов, 2013. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.