Дирин П.П. История Лейб-Гвардии Семёновского полка.

Глава XXIV.

Быт. — Распространение грамотности. — Ланкастерская школа. — Школа солдатских детей. — Попечения об улучшении быта нижних чинов. — Разрешение отпусков. — Вольныя работы. — Охота. — Участие в улучшении быта полка членов Императорской фамилии. — Учреждение родильнаго покоя. — Попечения о вдовах и сиротах. — Денежныя награды и пособия офицерам. — Офицерский капитал в пользу нижних чинов. — Чичеринский капитал. — Пожертвования в пользу человеколюбиваго общества.

Полковыя учреждения: Госпиталь. — Офицерская библиотека. — Казармы. — Первая попытка составления истории полка.

Быт.

Познакомившись с личностями, управлявшими полком, и с служебною его жизнью в царствование Императора Александра I, остается проследить неслужебный быт офицеров и нижних чинов.

Распространение грамотности.

Отличительною чертою описываемой эпохи было стремление к распространению грамотности между нижними чинами. Обучение грамотности и заведение полковых школ получили начало во времена Императрицы Екатерины II, но со смертью ея школы уничтожились и на образование нижних чинов не обращалось никакого внимания.

Но в 1811 году, когда некоторые армейские полки приводились на военное положение, в них оказался недостаток в офицерах. Тогда баталионным командирам было предписано составить списки всем грамотным унтер-офицерам и заниматься с ними строевыми учениями, ставя их на места офицеров. По возвращении из Франции, на распространение грамотности среди нижних чинов, обратили особенное внимание. При штабе гвардейскаго корпуса учреждена была особая школа взаимнаго обучения, известная под именем Ланкастерской. В ней было собрано с каждаго полка по несколько унтер-офицеров, которых имелось в виду подготовить на должности учителей. Они были увольняемы от всех служебных обязанностей. Быстрые успехи, оказанные учениками корпусной школы в первый-же год, были причиною того, что в начале 1820 года подобная-же школа, по приказанию Государя, была учреждена в полку.

Ланкастерская школа.

Полковая Ланкастерская школа была устроена на следующих основаниях: 1) в ней обучались чтению, письму и арифметике; 2) полный комплект школы определялся в 100 человек, назначенные ротными командирами, с утверждением полковаго, из числа людей отличнаго поведения, обещающих по способностям быть хорошими унтер-офицерами. Замеченные в неодобрительном поведении исключались из школы со внесением в формуляр; 3) главное начальство над школою поручено инспектору, который назначался командиром полка из строевых офицеров; 4) каждую субботу полковой священник обязан был читать учащимся воскресное евангелие с толкованием его; 5) ежегодно всем ученикам производилось испытание в присутствии корпуснаго командира, директора и чиновника по назначению министра духовных дел и народнаго просвещения. После испытания лучших учеников производили в унтер-офицеры; остальные возвращались в роты и ожидали вакансий.

Школа солдатских детей.

Независимо от Ланкастерской школы для обучения солдатских детей, при полку были учреждены 2 школы — одна для мальчиков-кантонистов и другая для девочек. Школа кантонистов существовала, впрочем, еще в царствование Императрицы Екатерины II, но при Императоре Павле она была уничтожена, и хотя вслед за тем и была возобновлена в 1801 году, но до 1809 года существовала только номинально. Правильное-же устройство школе было дано полковником Криднером и бывшим в то время полковым адъютантом штабс-капитаном Сипягиным. Его стараниям полк обязан тем, что 2 года спустя школа достигла вполне удовлетворительнаго состояния. В ней учили, кроме чтения и письма, арифметике, грамматике и рисованию. Последним предметом занимался академик Герейс, успевший развить в мальчиках, такую охоту к предмету, что некоторые из них оказались потом достойными продолжать курс в академии, а для других завели в полку гравировальные станки и инструменты. К сожалению, продолжительныя войны надолго остановили дальнейшее развитие полковой школы, и во все время командования полком генерала Потемкина, состояние школы оставляло желать весьма многаго; наконец, в 1820 году школа упразднилась сама собою и была возобновлена только впоследствии полковником Шиповым.

Школа солдатских дочерей обязана своим существованием милостям Императрицы Марии Феодоровны, которая в 1820 году разрешила открыть в полках Семеновском, Московском и Егерском школы для девочек от 7-ми до 16-ти-летняго возраста. В школе обучали закону Божьему, чтению, письму и рукоделию. Благотворительность Императрицы и заботливость ея об учении, нравственности и судьбе солдатских дочерей доходили до того, что ни одна не поступала в школу, не быв ей представленною, а затем ни одна из девиц, окончивших курс, не выходила замуж без Ея разрешения. Поэтому, если кто из нижних чинов желал жениться на воспитаннице училища, то полк уведомлял об этом корпусный штаб, который испрашивал на то Высочайшее разрешение.

Попечения об улучшении быта нижних чинов.

Если попечения Императора и Императрицы были так отечески-милостиво распространены на солдатских детей, то тем более они должны были отражаться на нижних чинах. Действительно, с самаго вступления своего на престол Государь обратил особое внимание на улучшение солдатскаго быта, и впоследствии он сделал все возможное для того, чтобы обезпечить материальное благосостояние и будущность нижних чинов.

Разрешение отпусков.

Одним из главных благодеяний для солдат можно считать разрешение отпусков. До сих пор солдат, оставаясь по 25-ти лет на службе, был совершенно отрезанным ломтем для родины и для своего семейства. Окончив службу, он возвращался домой, уже утратив и молодость, и привычку к своей среде, и зачастую не только не находил своих родных, но подчас и своего дома. Отпуски были чрезвычайно редки и допускались в весьма ограниченном числе, как для офицеров, так и для нижних чинов. По заключении Парижскаго мира и по возвращении гвардии в Петербург, разрешены были отпуски нижних чинов. С баталиона дозволено было увольнять по 100 человек — цифра, считавшаяся в то время огромною. Отпуски эти предшествовались приказом командовавшаго гвардиею графа Милорадовича, который мы считаем нелишним привести здесь:

«Солдаты! Его Императорское Величество дозволяет домовые отпуска по 1-е мая; мне приятно объявить вам сию Монаршую волю, возвращающую вас семействам, жаждущим обнять героев-спасителей отечества. Спешите в дома ваши, успокойте сетующих родственников, разделите с ними славу блистательных ваших побед, поведайте им, что сделали вы для Веры, Царя и Отечества, и слезы радости облегчат тяготу разлуки их с вами. Воины! да сопутствуют вам мир и тишина, как сопутствовала вам слава на поле брани. Храните честь солдата, — она приобретается кровию, поддерживается поведением безпорочным. Солдаты гвардии! я знаю вас и спокоен! Примерные в боях везде примерными пребудут!».

Вольныя работы.

Большим подспорьем для улучшения образа жизни нижних чинов было разрешение ходить на вольныя работы. Еще в царствование Павла Петровича иногда разрешалось нижним чинам пользоваться, так называемыми «Высочайше узаконенными для солдат выгодами»; но это случалось редко и сопровождалось некоторыми стеснительными условиями. С 1805 года право вольных работ было утверждено и приобрело известную законную определенность. Ежегодно предоставлялось для них месяца полтора или два после Высочайшаго смотра, происходившаго обыкновенно в конце июня месяца. Несостоятельных нижних чинов увольняли даже на работы во всякое время, что было возможно, благодаря полному комплекту людей. Это называлось тогда «дать поправиться», почему и на вопрос начальника: где такой-то? отвечали обыкновенно: «поправляется». Во время каникул, работы производились без всякой системы и порядка; каждый уходил туда, где сам себе приискивал работу. Так продолжалось до 1806 года, когда было уже приказано увольнять не иначе, как артелями, при унтер-офицере.

Перед кампаниею 1812 года приказано было увольнять на работу во всякое свободное время, и для этого разрешалось давать каждому баталиону три свободных дня в неделю. На этом основании увольнялись от всяких занятий 1-й баталион по понедельникам, вторникам и средам, 2-й — по средам, четвергам и пятницам и 3-й — по вторникам, средам и четвергам. По возвращении из за-границы, артельныя суммы оказались весьма малыми, вследствие чего признали необходимым увольнение на вольныя работы, с тем чтобы часть заработка была удержана в артель. Работы после кампании были тем более необходимы, что масса людей, переведенных из армии, во время похода крайне нуждалась в деньгах, для того чтобы обзавестись всем необходимым для казарменной жизни.

Охота.

К числу неслужебных занятий нижних чинов нужно отнести еще одно, сильно распространенное в полку в промежуток времени между 1807 и 1812 годами, — это охота. Введенная вначале для усовершенствования стрельбы в цель, она развилась потом до того, что имела вид промысла. Люди, занимавшиеся охотою, назывались стрелками: они получали порох и свинец на счет экономических средств полка и имели право во всякое время охотиться во всех казенных и дворцовых дачах, находившихся в окрестностях Петербурга. Расход на охотников стоил полку весьма дорого, средним числом около 140 рублей в месяц, но за-то полк приобрел хороших стрелков, сметливых и расторопных людей.

Участие в улучшении быта полка членов Императорской фамилии.

Участие в улучшении быта нижних чинов принимали без исключения все, начиная с Государя и кончая командиром полка. Командир бригады, Великий Князь Михаил Павлович, всегда, когда мог, уделял из своих собственных сумм денежныя награды, или отдельным лицам, или целым частям; почти за каждый хороший смотр или ученье Великий Князь сопровождал свою благодарность известной денежной суммой. Во время-же каких-либо счастливых событий в семействе, он делился с полком своею радостью; так, в день рождения Великой Княжны Марии Михайловны в каждую роту было отпущено 250 рублей. Иногда-же Его Высочество после смотра которым оставался доволен, приказывал полку делать обед на отпущенную из придворной его конторы сумму.

Чтобы облегчить нижним чинам покупку съестных припасов или других предметов, необходимых для солдатскаго обихода, полковник Криднер устроил полковую лавку, которая отдавалась в аренду. Содержатель ея обязывался иметь все необходимое для солдат, хорошаго качества (цены представлять на утверждение командира полка), а в случае похода следовать за полком в качестве маркитанта.

Учреждение родильнаго покоя.

Ни в одно из царствований не было обращено столько внимания на участь и призрение семейств нижних чинов, как в описываемый период. Мы уже имели случай говорить о помещении семейств и показали, насколько расположение в казармах было нетолько неудобно, но и вредно. Теснота, сырость и отсутствие всяких гигиенических условий особенно пагубно отзывались на новорожденных, следствием чего была огромная смертность между ними. Для устранения этого зла генерал Потемкин, незадолго перед сдачею полка, учредил при госпитале родильный покой. Вот приказ его по этому случаю:

«Для избежания несчастных происшествий, случающихся в казармах от бремени жен нижних чинов сего попка, заведена при полковом гошпитале родильня, а посему и предлагаю гг. ротным командирам объявить всем женатым нижним чинам, дабы они своих жен, при наступлении времени к разрешению, присылали-бы в полковой гошпиталь, где будут приняты все меры, необходимыя при таковых случаях, к доставлению как совершеннаго спокойствия, так и нужнаго пособия».

Попечения о вдовах и сиротах.

Не меньшими заботами пользовались вдовы и сироты, которых с 1805 по 1813 год было немалое число. В 1806 году участь вдов и сирот обратила на себя милостивое внимание общей утешительницы их — Императрицы Марии Феодоровны. На третий день по возвращении полка из Аустерлицкаго похода, Императрица потребовала к себе полковаго командира и приказала ему представить список осиротевших семейств. Следствием этого было то, что все жены и дочери нижних чинов, убитых под Аустерлицем, получили или место, или вспоможение от щедрот Ея Величества.

Подобная-же милость была оказана после Фридландской кампании, когда, по сношении секретаря Ея Величества с министром внутренних дел, множество солдатских жен, овдовевших после Фридландскаго сражения, было принято в богадельни гражданскаго ведомства. В 1811 году государственный совет положил точнее обезпечить участь осиротевших солдатских семейств, и для этого определил: 1) На сирот обоего пола производить выдачу провианта по пуду в месяц и по 3 р. жалованья до 7-ми лет. 2) После 7-ми лет сирот мужескаго пола определять в заведения. 3) Сирот-же женскаго пола оставлять у воспитателей, но до 12-ти лет давать им полный провиант. 4) Право получать деньги и провиант предоставлено воспитателям.

Кампании 1812, 1813 и 1814 годов удвоили в полку число осиротевших семейств, так что оно в 1815 году дошло до 124-х. По невозможности поместить такое множество в казармах, где необходимо было отделить помещение для семейств наличных нижних чинов, генерал Потемкин представил это обстоятельство на Высочайшее благоусмотрение, и Государь Император повелел: вдов и сирот женскаго пола, по недостатку места в казармах, перевести на жительство в обывательския квартиры, а жен тех нижних чинов, которые остались в госпиталях, оставить в занимаемых ими квартирах, потому что мужья их, по выздоровлении; могли еще возвратиться.

Денежныя награды и пособия офицерам.

Попечения и старания для улучшения быта, так щедро расточаемыя Августейшею Семьею и начальствующими лицами на нижних чинов, не могли не коснуться и офицеров. Первою мерой в этом отношении были денежныя награды, которыя в описываемый период выдавались очень часто. Государь, зная средства каждаго офицера, определял им вспоможения из собственных сумм, которыя отпускались в полк каждую треть года. Количество наградных денег соответствовало чину награждаемаго; капитан получал 500 руб., штабс-капитан 400, поручик 300, подпоручик 250 и прапорщик 200 рублей в треть. Что-же касается до полковников, то они пользовались наградами по особому усмотрению Государя. Кроме того, очень часто командиры полка докладывали Его Величеству об особенных нуждах офицеров, и ни одно из таковых ходатайств не оставалось неудостоенным милостиваго внимания Государя. Были примеры, что некоторые офицеры получали до 10,000 рублей заимообразно; другие за отличную службу избавлялись от казенных денежных взысканий по их имениям. При переходе в армию, при назначении в другия ведомства или командирами полков, офицеры получали по 1,500 рублей на подъем. Награды такого рода, упроченныя обычаем, были причиною, что впоследствии полковые командиры, на основании бывших примеров, представляли к подъемным деньгам офицеров, нетолько переводимых начальством, но и выбывающих из полка по собственному желанию.

По возвращении из Парижа, штаб-офицеры полка, вместо денежных наград, начали получать аренды на различные сроки и земли в вечное владение. Последнее предоставлялось даже выбирать в какой угодно губернии. К числу денежных наград нужно прибавить еще то, что всем офицерам, увольняемым в отпуск по болезни, оставлялось полное содержание.

Офицерский капитал в пользу нижних чинов.

Пользуясь царскими милостями, офицеры, в свою очередь, старались, по мере возможности и средств, принести свою лепту на пользу общую и следовать примеру своего Шефа-благодетеля. Первым поводом к тому было следующее. В 1808 году, накануне полковаго праздника, Государь потребовал к себе командира полка полковника Криднера и объявил ему, что деньги, затраченныя офицерами на обед и угощение полка, в размере шести тысяч рублей, он жалует от себя. Когда полковой командир объявил о Высочайшей воле всему обществу офицеров, то они единогласно определили расход на угощение принять на свой счет, а пожалованныя деньги положить на вечныя времена в государственный банк, с тем чтобы капитал оставался неприкосновенным, а проценты с него выдавать двенадцати нижним чинам из наиболее достойных. Государь, когда узнал об этом постановлении, остался очень доволен благородной щедростью офицеров и в том-же году утвердил устав этого капитала; о чем в приказе по полку от 3-го июня 1809 года было отдано следующее:

«Его Императорское Величество Всемилостивейше пожаловать изволил л.-гв. в Семеновский полк шесть тысяч рублей на распоряжения для празднования полковаго их праздника 21-го ноября 1808 года. Гг. штаб и обер-офицеры, приняв на себя издержки того праздника и ревностно желая сохранить в памяти всех чинов полка таковое особое Монаршее благоволение, единодушно положили сию пожалованную сумму денег обратить на пользу нижних чинов таким образом, чтобы оныя деньги отдать на вечно в сохранный банк, из процентов-же упомянутой суммы определить по смерть пенсию двенадцати человекам из нижних чинов, отличнаго поведения и одобренных начальниками, с тем, что когда кто из сих людей выбудет из полка, то ему оный пенсион доставлен будет через губернское правление, на место его пребывания; по смерти-же кого-либо из сих пенсионеров, гг. ротные командиры должны представить на место его из нижних чинов отличнаго поведения».

В 1810 году, с общаго согласия гг. офицеров, билет заемнаго банка был передан в коммиссию безсрочных облигаций, а вместо него в полку хранился купон. Восемь лет спустя, коммиссия погашения долгов, принимая дела из прежней коммиссии безсрочных облигаций, хотела уменьшить пожертвованный офицерами капитал, на том основании, будто-бы, при переводе в 1809 году 6,000 рублей ассигнациями на серебряный курс, их неправильно обратили в 6,000 рублей, что, с поднятием курса ассигнаций в 1818 году, составило уже 21,000. Но генерал Потемкин не допустил этого и доказал, что капитал этот, как вечный, не может быть уравниваем с суммами, вкладываемыми на время, а должен считаться по воле Государя, изъявленной в 1808 г., в 6,000 рублей сер. В случае несогласия, он просил коммиссию выдать немедленно капитал сполна, но она согласилась не уменьшать его.

По возвращении из Парижа, трудно было отыскать, где проживали прежние пенсионеры, которым, за отсутствием полка, и не пересылали процентов. Их не вынимали и в последующее 4 года, так что только в 1819 году вспомнили о неимении пенсионеров и в число их записали всех бывших в то время фельдфебелей.

Чичеринский капитал.

Кроме этого капитала, существовал в полку еще другой, так называемый, Чичеринский. Когда, в 1813 году, в Праге, поручик Александр Васильевич Чичерин умирал от ран, полученных при Кульме, то он просил родственника своего, генерал-майора Пашкова, отвезти в полк 500 рублей, с тем чтобы проценты с них ежегодно выдавались одному из рядовых отличнаго поведения, тяжело раненому при Кульме. Когда-же таковых будет оставаться в полку не более 5-ти человек, то разделить весь капитал между ними, как последними свидетелями его службы.

Пожертвования в пользу человеколюбиваго общества.

Помимо частных единовременных пожертвований в разныя благотворительныя учреждения, офицеры полка с 1818 г. изъявили желание содействовать Императорскому человеколюбивому Обществу пожертвованием в его пользу десятой части своего содержания, с тем, чтобы ежетретно доставляемая через это от полка Обществу сумма в 1498 рублей разделялась преимущественно между лицами, состоящими под покровительством комитета о раненых. В благодарность за это, офицеры ежегодно получали адрес от председателя Общества — князя Голицына.






Полковыя учреждения:

К числу благодетельных мер, содействовавших в значительной степени улучшению быта полка, относятся учреждения: госпиталя, офицерской библиотеки и фехтовальнаго зала.

Госпиталь.

Госпиталь в полку существовал еще со времен Императрицы Анны Иоанновны; в царствование Императрицы Екатерины II он, в 1774 году, был совершенно заново отстроен, но к 1791 году пришел уже в ветхость и совершенную негодность. Поэтому первою мыслью Великаго Князя Александра Павловича, по принятии полка, было устроить новый госпиталь. Для этой цели Великий Князь ассигновал на постройку все бывшия в полку экономическия деньги; но вскоре Его Высочество увидел, что они далеко не покроют издержек и потому определил добавить недостаток из собственных своих сумм. Но без разрешения Государя сделать это было невозможно; входить-же с формальным представлением Великий Князь не решался, а положил для доклада об этом Государю выждать благоприятную минуту. В непродолжительном времени случай представился: полк давал развод с ученьем; Государь остался им чрезвычайно доволен и, благодаря Великаго Князя, сказал:

«это до того хорошо, что я не знаю, как вас всех благодарить и наградить».

Его Высочество воспользовался этим случаем и тогда-же объяснил Государю свое намерение о постройке госпиталя, прося разрешения употребить на это часть собственных сумм, с тем чтобы воздвигаемое здание служило вечным памятником милостей к полку Его Величества. Вот причина, почему на Семеновском госпитале до сих пор находиться надпись:

«Иждивением Великаго Князя Александра Павловича в знак признательности Императора Павла I».

В 1797 году госпиталь был окончен.

Полковые командиры прилагали в самом начале особенное старание на поддержку новаго здания, в котором все было устроено превосходно. Надворныя строения прежняго лазарета снесены, и на месте их в 1803 и 1808 гг. устроены боковые флигеля, а образовавшийся между ними луг соединен со старинною рощею и превращен в сад. Но вскоре оказалось, что помещение госпиталя было слишком велико для одного полка, тогда как другие не имели даже особых лазаретов; поэтому разрешено было размещать в Семеновском госпитале больных лейб-гусарскаго полка. Но этому распоряжению полковые командиры долго не могли подчиниться; дошло до того, что начальствовавший гусарами принц Людвиг Виртембергский жаловался на генерала Депрерадовича. Последний, с своей стороны, имел причины по возможности отстранять вмешательство в госпитальное управление посторонних лиц, потому что довел устройство госпиталя до высшей степени совершенства. Последствия показали, что он был прав: не прошло 5-ти лет, как замечен был такой упадок в устройстве госпиталя, что в 1818 году Государь пожаловал полковнику Криднеру 2,986 рублей на исправление палат и 4,000 на улучшение содержания больных.

Между тем, для того чтобы обширность помещения не повлекла за собою перевода больных из других полков, полковые командиры мало по малу заняли весь нижний этаж заведениями, до госпитальной части не касавшимися; полковая и казначейская канцелярия, архив, квартиры писарей и госпитальной прислуги были перенесены туда. Кроме того, дозволено принимать в госпиталь всех солдатских жен и детей своего полка, для чего отведены были особыя комнаты. Но, не смотря на эти меры, госпиталь недолго оставался исключительною полковою собственностью. В 1810 году последовало повеление о передаче его в ведение комиссариата, а полку оставлено только право иметь в госпитальном здании канцелярию и архив. Тяжело было полку разстаться с учреждением, на которое было столько потрачено заботливости и труда и которое носило на себе отпечаток милостей Государя к полку. Сдача тянулась целые два года и была окончена уже перед самым выступлением в поход 1812 года. С тех пор госпиталь сделался достоянием четырех полков: Семеновскаго, Измайловскаго, лейб-Егерскаго и Московскаго, а впоследствии и школы гвардейских подпрапорщиков.

Офицерская библиотека.

Полковая офицерская библиотека была основана в 1810 году при следующих обстоятельствах. Общество офицеров, отличавшееся постоянно стремлением к книжному самообразованию, в часы свободные от служебных занятий и требований, налагаемых светскою жизнью, не могло удовольствоваться теми неудовлетворительными частными библиотеками, которыя в то время были доступны публике, и порешило устроить свою полковую библиотеку, для первоначальнаго основания которой каждый из офицеров должен был пожертвовать сколько хотел книг — русских или французских. Благодаря общему сочувствию и дружному содействию всех гг. штаб- и обер-офицеров и подпрапорщиков, задуманное учреждение было в скором времени приведено в исполнение. К концу того-же года офицерами пожертвовано более 1,000 книг, которыя и положили начало полковой библиотеке. Заведывать ею выбран обществом офицеров полковой адъютант штабс-капитан Николай Мартынович Сипягин, котораго и уполномочили найти для нея помещение, привести в порядок книги и составить библиотечныя правила.

Первоначальное помещение для библиотеки отведено было на теперешнем фуражном дворе и при ней, с согласия гг. офицеров, учрежден был фехтовальный зал, в котором два раза в неделю для желающих офицеров и подпрапорщиков учреждены были классы фехтованья и стрельба из пистолетов в цель, под руководством профессора фехтованья Вальвиля. Для содержания библиотеки, получения разных ведомостей и журналов, по общему согласию каждый платил по 15 руб. в год. Деньги эти удерживались казначеем при выдаче жалованья и передавались Сипягину. Оружие, маски и прочия принадлежности фехтовальнаго класса каждый обязан был иметь свои. Кроме пользы, которую мог приносить фехтовальный зал, отвечая прямому своему назначению, он был до некоторой степени подспорьем библиотеке. Члены фехтовальнаго зала обязаны были, кроме платы учителю, разложенной поровну на всех, платить еще по 5 руб. в месяц, для подписки на газеты и журналы, которые библиотека не имела возможности выписывать, по недостатку средств.

Такой порядок в библиотеке и фехтовальном зале продолжался по день выступления полка в поход 1812 года. Из документов того времени видно, что в последствии офицеры ежегодно, в день учреждения библиотеки и фехтовальнаго зала, собирали по общей подписке 100 руб., которые предназначались в награду одному из заслуженных гренадер роты Его Величества, назначенному в отставку.

Государь Император Александр Павлович, не только одобрил мысль офицеров, но приказал тогда-же управляющему квартирмейстерскою частью, генерал-адъютанту князю Волконскому, доставить от Высочайшаго имени в библиотеку полное собрание лучших топографических карт. Через несколько месяцев, когда библиотека уже была совершенно организована и, как говорится, в ходу, Государь, убедившись насколько это новое учреждение приносит пользы, хотел поощрить офицеров и 23-го июня 1811 года в первый раз удостоил полковую библиотеку своим посещением, и в тоже время вновь пожаловал для нея несколько редких по изданию карт, планов и 50 сочинений лучших французских и русских авторов.

Недолго пришлось офицерам пользоваться новым своим учреждением; 9-го марта 1812 года полк выступил в поход и библиотека осталась на попечении полковаго квартермистра — капитана Верещагина. По возвращении-же полка из Франции, 29-го июля 1814 года, библиотекарем был выбран полковник князь де-Броглио-Ревель; а по отъезде его в следующем году во Францию, его заменил полковой казначей князь Трубецкой; в 1818 году на его место был выбран штабс-капитан Скобельцын. Первые три библиотекаря, частью вследствие прямых своих служебных занятий, не допускавших серьезнаго и строгаго отношения к библиотеке, частью-же вследствие того, что первый пыл и интерес офицеров несколько охладели, и общество совершенно естественно было всецело поглощено животрепещущими политическими событиями в России и в Западной Европе, считали возложенныя на них обязанности по заведыванию библиотекою делом второстепенным, и она мало по малу пришла в упадок. Много сочинений и карт было потеряно, много разрознено, так что в 1818 году офицерская ревизия насчитала только 736 книг, 15 карт и планов и 4 атласа. Вследствие чего общее собрание офицеров постановило возобновить библиотеку и составить определенныя правила, которыя были-бы обязательны для всех офицеров. Вместе с тем было постановлено перенести библиотеку с фуражнаго двора в нижний этаж полковаго госпиталя.

Едва успели осуществить новое постановление, перенести библиотеку и устроить ее, как Государь опять обратил на нее милостивое свое внимание и 24-го июня 1818 года вторично удостоил ее своим посещением вместе с Его Величеством Королем Фридрихом-Вильгельмом III, Его Императорским Высочеством Великим Князем Николаем Павловичем, Его Королевским Высочеством Наследным Принцем прусским, некоторыми иностранными министрами и высшими военными чинами. С тех пор полковая библиотека стала процветать и совершенствуется до сих пор. Многие офицеры принесли ей в дар книги, а командир полка, генерал Потемкин, пожертвовал превосходно исполненный портрет Императора Александра I на коне.

Из отчетов первых двух лет по возобновлении библиотеки можно убедиться, что штабс-капитан Скобельцын чрезвычайно деятельно принялся за ея устройство и приведение в порядок. Но так как перенесение библиотеки и фехтовальнаго зала потребовало больших затрат, то в первый год трудно было ожидать, чтобы потери, понесенныя в предъидущие годы, могли быть пополнены. Первый год неизбежно должен был образовать значительную передержку, что и оказалось в 1818 году, когда из валоваго дохода в 3,039 р. пришлось издержать на приобретение мебели 2,467 р. и на отделку помещения 840 руб. Если-же принять в соображение расходы по подписке на разныя газеты и журналы и на приобретение книг, то немудрено, что к 1819 году по отчету значилось в передержке почти 2,500 руб. С такими данными трудно было Скобельцыну поправить библиотечныя суммы и, вместе с тем, удовлетворить потребность офицеров к чтению, и, несмотря на то, в следующий-же год он доказал, что с желанием и трудом можно преодолеть препятствие. В следующем-же году передержка была почти пополнена, и, кроме того, библиотека обогатилась 60-ю сочинениями, составившими 226 томов.

В следующем 1820 году, в продолжение первых 8-ми месяцев, число книг увеличилось 25-ю сочинениями. В этом году штабс-капитан Скобельцын после лагерей просил господ офицеров снять с него обязанности библиотекаря, так как командование ротою и частныя дела не позволяли ему заниматься с тою-же добросовестностью, с какою он принялся за дело. Вместо его выбран был прапорщик князь Цицианов. Но недолго привелось последнему заведывать библиотекою. В октябре несчастное событие, имевшее следствием раскасирование чинов полка, лишило библиотеку ея основателей и хозяев.

Казармы.

Мы уже имели случай упоминать о постройке для полка каменных казарм на иждивение Императора Александра Павловича. Значение их для полка в смысле хозяйственном, бытовом и служебном, постоянное усовершенствование и, наконец, существование их по сию пору требуют более подробнаго знакомства с их происхождением и последовательными улучшениями.

Еще в первый год царствования Императора Павла I-го Великий Князь Александр Павлович, видя всю необходимость устройства для своего полка новаго помещения, ходатайствовал у Государя о разрешении построить новыя каменныя казармы и представил на Высочайшее утверждение планы и чертежи предполагаемых зданий. Весь 1797 год прошел в переписке по этому предмету, тянувшейся так долго потому, что Его Величество предоставил Великому Князю изыскать средства на постройку, не обременяя, между тем, казны расходами. Это обстоятельство побудило прибегнуть к продаже последней полковой земли в Москве; но полученныя за нее 40,000 руб. едва были достаточны для возведения одного дома, в котором предположено было поместить офицеров. Несмотря, однако, на недостаточность сумм, в том-же году приступлено было к постройке офицерскаго флигеля, который теперь известен под названием — перваго офицерскаго.

Видя, что казна долго не ассигнует сумм на возведение казарм, Великий Князь явил новое доказательство необыкновенной своей милости к Семеновскому полку. Он испросил позволение Государя выстроить казармы для 1-го баталиона, носившаго имя Его Высочества, на собственныя деньги. По получении Высочайшаго разрешения, в начале 1798 года заложено было 6 каменных одно-этажных домов по линии Загородной улицы. Сначала Великому Князю было угодно разместить 1-й баталион таким порядком: в угловом доме (на углу Звенигородской) устроить квартиры офицеров; роту Его Величества разместить во 2-м флигеле, в последующих — роты 1, 2, 3 и 4-ую, а на конце, примыкавшем к деревянной полковой церкви, предполагалось построить второй дом для офицерских квартир.

Все это пространство было застроено, частью полковою слободою, частью обывательскими домами, которые нужно было снести. Для вознаграждения жителей, полк отводил им участки той земли, которая в 1770 годах была произвольно раздана полицией разным лицам. От этого возникала масса жалоб и тяжб, оканчивавшихся в пользу полка, потому что Великий Князь приказал полковому командиру написать от имени Его Высочества генерал-губернатору, чтобы сделано было немедленно распоряжение об очистке всех участков, которые когда-либо были розданы полициею без ведома и согласия полка. Хотя полк был в полном праве этого и сам требовать, но Великий Князь счел нужным вознаградить жителей за их убытки, и каждому домовладельцу, который должен был переносить свой дом, кроме отвода новаго места, выдавалось из конторы Его Высочества 1,000 руб. Когда-же и после этого некоторые жители остались недовольны отводом места в слободе, то Его Высочество воспретил генералу Недоброву вознаграждать обывателей, на том основании, что полк всегда имел право взять от них свою землю, если только она не была приобретена покупкою в вечное владение. После таких распоряжений, весною 1798 года место, отведенное под казармы, было очищено, а жившие на нем стали по распоряжению полиции селиться около Владимирской церкви, в Грязной и Кабинетской улицах.

К концу 1798 года казармы 1-го баталиона и офицерские флигеля были совершенно готовы, и роты перешли в них ко дню полковаго праздника. Вскоре оказалось, что поспешность, с которою производилась постройка, и недостаток сумм, были причиною, что выстроенные дома далеко не соответствовали ожиданиям. Сырость и холод оказали вредное влияние на здоровье людей; стены были так тонки, что даже при усиленной топке не было возможности нагреть комнаты. Мезонины, назначенные для помещения женатых, должно было закрыть в первую же зиму. Узнав об этом, Государь пожелал лично посетить казармы, которыми остался до такой степени недоволен, что приказал срыть все, исключая офицерскаго флигеля, до основания, и построить вновь по новому плану двух-этажныя и постройку окончить непременно в течение двух лет. Для исполнения этого составлена была особая строительная коммиссия, под председательством графа Окермана; главный же надзор за производством работ поручен был чиновникам Путилову и Сахарову. Недостаток ассигнованных сумм, а в особенности беззаботность строителей, имели самое невыгодное влияние на постройки. Вот почему через 56 лет оне опять оказались совершенно негодными, и вновь потребовались огромныя суммы на капитальную их ремонтировку.

С переходом 1-го баталиона в казармы слобода начала терять прежнее свое значение для полка; на половину уже населенная частными обывателями, несколько лет остававшаяся без ремонта, она постепенно теряла свой однообразный и правильный вид. Только дома, занятые непереведенными в казармы частями и принадлежавшие чинам полка, как собственность, сохранили прежнюю наружность. Основываясь на прежних порядках, полк ходатайствовал чтобы дома эти были избавлены от постоя; но ходатайство это осталось без последствий, потому что не было подкреплено ни одним законом. Последния части полка перешли в казармы перед походом 1805 года, и с этого года полковую слободу можно считать совершенно не принадлежащею полку. В 1810 году казармы полка перешли в ведение инженерной экспедиции.

Первая попытка составления истории полка.

Заканчивая очерк внутренней жизни полка и службы его в мирную эпоху царствования Императора Александра I-го, нельзя не упомянуть, что в описываемый период впервые возникла мысль о составлении полковых историй. Первый опыт был сделан в л.-гв. Семеновском полку бывшим полковым адъютантом штабс-капитаном Сипягиным, издавшим краткое описание полка в виде таблицы. Поводом к этому послужило следующее: однажды Государь Император в разговоре с генералом Депрерадовичем, в присутствии генерал-адъютанта князя Волконскаго, спросил:

«неизвестна-ли причина, почему на обер-офицерских знаках надпись месяца начинается не русскою буквою?».

Никто из присутствовавших не мог дать на это удовлетворительнаго ответа; между тем разговор продолжался о первых временах полка и его исторических воспоминаниях. При этом Его Величество изъявил желание, чтобы кто-либо из офицеров полка занялся разбором полковаго архива и извлек из него все достойное замечания.

Вслед за тем в полку получена была из Военной Коллегии бумага, в которой было сказано:

«Чтобы полки немедленно доставили в коммиссию обстоятельныя описания о том: когда из какой команды или рекрут первоначально сформирован полк и под каким названием, равномерно и о всех случившихся после того переменах, с изъяснением бывших походов и действий против неприятеля, где и когда именно; а впредь в каждом полку вести тому журнал, с котораго копию ежегодно представлять в Военную Коллегию в начала следующаго года».

В какой мере исполнено было это приказание в других полках — нам неизвестно; что же касается до Семеновскаго, то в нем не оказалось никаких следов деланных разъисканий и ни одного журнала. Вероятно, сначала кампании 1805 и 1807 годов были причиною невыполнения требуемаго коммиссиею, а потом она не повторила приказания, и о нем забыли. В 1808 году штабс-капитан Сипягин, при самом вступлении в должность, узнал от князя Волконскаго о желании Государя иметь историческия сведения о полке, почему и имел намерение составить его историю. Приступив к работе, он увидел всю трудность подобнаго предприятия. Оказалось, что большая половина дел находится в Москве, часть в Новгороде, а то, что при полку, не разобрано и в большом безпорядке. Имея в своем распоряжении все письменные документы полка, Сипягин успел собрать только дела в Петербурге, по возможности разсортировал их и после годоваго труда составил таблицу, в которой поместил список всех полковых командиров от основания полка до 1808 года, перечень деланных полком походов, табели окладов, самыя краткия сведения о вооружении. В то время подобный труд казался великою заслугою. Окончив его, Сипягин поверг свою работу на Высочайшее благоусмотрение и был осчастливлен за это назначением флигель-адъютантом к Его Величеству[1].



ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Глава XXIV составлена на основании дел полковаго архива и неизданной рукописи Карцова.

История Лейб-Гвардии Семёновского полка.

Публикуется по изданию: История Лейб-Гвардии Семёновского полка. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка поручик П. Дирин. - Санкт-Петербург, типография Эдуарда Гоппе, 1883. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов, 2013. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.