Из прошлаго.
Исторические материалы Лейб-Гвардии Семёновскаго полка.
АНТОН-УЛЬРИХ.
ПРИНЦ БРАУНШВЕЙГ-ЛЮНЕБУРГСКИЙ.Нежелание Императрицы Анны вступить во второй брак, возбудило вопрос о престолонаследии. Остерман и Левенвольде старший, не желая отдавать престола племяннице Анны Иоанновны принцессе Анне Леопольдовне, старались указать императрице на необходимость вступления принцессы в брак с кем-либо из иностранных принцев для передачи русскаго престола ея мужскому потомству.
Ожидаемое мужское поколение принцессы Анны должно было по их мнению обезпечить прочное наследование престола и оградить государство от вмешательства в русския дела герцога Карла-Леопольда Мекленбургскаго. Карл-Леопольд, отец принцессы, человек безпокойный и властолюбивый, неминуемо явился бы в Россию, в случае провозглашения дочери его императрицей, а это не входило в разсчет русскаго кабинета. Советы Левенвольде увенчались успехом, и он уехал за границу для приискания достойнаго кандидата на руку Анны Леопольдовны. Австрийский император Карл VI в видах собственной политики склонил Левенвольде к избранию его племянника принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Беверн-Люнебургскаго.
Принц Антон Ульрих БРАУНШВЕЙГ-ЛЮНЕБУРГСКИЙ.
р. 1714 † 1774.
Отец Императора Иоанна Антоновича.
Генералиссимус Российских войск и Л. Гв. Семеновскаго полка подполковник (1739—1741).
Императорский Эрмитаж.
Антон-Ульрих сын герцога Фердинанда-Альбрехта и герцогини Амалии Антуанетты Бланкенбург Вольфенбютельской[1], родился 21 августа 1714 года в Беверне. Родная сестра его матери была за Римским Императором Карлом VI. Этим отчасти объясняется желание императора устроить его судьбу.
По прибытии в Петербург 2 февраля 1733 года, следовательно имея 18 лет от роду, Принц Антон-Ульрих был сделан полковником 3 Кирасирскаго полка, который с 21 июля 1733 года был переименован в Бевернский Кирасирский[2]. Худой, застенчивый, небольшого роста принц не произвел благоприятнаго впечатления ни на Императрицу, ни тем более на будущую свою невесту. В письмах леди Рондо, жены Английскаго резидента при Императрице Анне, приводится отзыв об нем Императрицы:
«принц нравится мне также мало, как и принцессе, но высокия особы не всегда соединяются по склонности. Впрочем, он кажется мне человеком миролюбивым и уступчивым, и я, во всяком случае, не удалю его от двора, чтоб не обидеть австрийскаго императора»[3]. В ожидании совершеннолетия Анны Леопольдовны принц остался жить при дворе. Его положение было тем более трудное, что принцесса была влюблена в красиваго саксонскаго резидента графа Линара, и гувернантка ея г-жа Адеркас этому покровительствовала. Когда это было обнаружено, Линар был отозван и Адеркас выслана, но все это не способствовало расположению принцессы к Антон-Ульриху. Одновременно с этим герцог Курляндский, всесильный Бирон, задумал, пользуясь нерасположением Анны Леопольдовны к принцу, женить на ней своего старшаго сына, герцога Петра. Чтобы лучше достичь своей цели, он решил услать принца в армию Миниха, в поход с турками. В 1737 г., принц волонтером участвовал в походе Миниха и за отличие при взятии Очакова произведен в генерал-майоры. При взятии Очакова, 2-го июля 1737 г., «у принца Антона Ульриха, безотлучно находившагося при главнокомандующем (Минихе) убита лошадь; подполковник Гоимбург, находившийся подле самаго принца, был ранен, одного из его пажей убили, а другого ранили»[4]. За участие в походе следующаго 1738 г. он пожалован премьер-майором Семеновскаго полка и орденами Св. Александра Невскаго (8 ноября) и Св. Андрея Первозваннаго (28 ноября). После войны, в которой он проявил храбрость и мужество, положение его при дворе улучшилось, и интрига Бирона потерпела полное крушение.
В феврале 1740 года по случаю ратификации мирнаго договора с Турцией, происходили великолепныя празднества и были объявлены награды участникам кампании. Принц Антон-Ульрих был произведен в подполковники Семеновскаго полка с чином генерал-лейтенанта.
Интересно то, что главной виновницей расстройства планов курляндскаго герцога оказалась сама принцесса Анна Леопольдовна. Когда императрица предложила ей сделать окончательный выбор между сыном Бирона и Антоном-Ульрихом, к которому до тех пор она, по общему[5] отзыву, ничего кроме презрения не чувствовала, принцесса, по словам леди Рондо, ненавидевшая Бирона ответила:
«Если на то воля Вашего Величества, я лучше пойду за принца Брауншвейгскаго, потому что он в совершенных летах и стараго дома». Но кроме этого решения юной принцессы, наибольшее значение имели конечно энергичныя представления Венскаго двора. Посланник маркиз де Ботта получил повеление приступить к формальному сватовству принца.
Ботта для сватовства принял на 3 дня титул посла и в торжественной аудиенции просил от имени Императора руки принцессы для герцога Брауншвейгскаго. Императрица стояла под балдахином на троне и, посол, отдавши поклон, взошел на ступени трона, надел шляпу и произнес речь. Ему отвечал великий канцлер Бестужев. Министр герцога Брауншвейг-Вольфенбютельскаго Кейзерлинг также произнес речь, но оставался у подножия трона с непокрытою головою. Затем Императрица перешла в смежную галлерею, куда последовал весь двор, и где было объявлено согласие принцессы на брак.
При выражении своего согласия, принцесса как бы предчувствуя свою тяжелую судьбу, обвила, по словам леди Рондо, шею императрицы и залилась слезами. 3 июля 1739 года состоялось торжественное бракосочетание. Венчание происходило в церкви Рождества Богородицы, на том месте, где теперь Казанский собор. После бракосочетания был обед, за которым императрица сидела только вчетвером с новобрачными и цесаревной Елисаветой. В 10 часов вечера начался бал, продолжавшийся до полуночи. Вслед за этим еще целую неделю продолжались балы, обеды, маскарады, которыми было ознаменовано это торжественное событие.
Через тринадцать месяцев после свадьбы родился сын, впоследствии император, Иоанн Антонович. 6 октября 1740 г., он был провозглашен наследником престола. Вскоре после рождения Иоанна Антоновича. 17 октября 1740 г., скончалась императрица Анна Иоанновна. После ея смерти законным государем был провозглашен малолетний Иоанн, в регенство поручено до совершеннолетия императора герцогу Курляндскому Иоанну Бирону. Сделавшись регентом, помимо родителей императора, Бирон, конечно чувствовал непрочность своего положения, по не принимал особых мер. Вскоре желая придать более пышности своему новому званию, он именем Иоанна III[6], стал именоваться высочеством. Этот же титул был им 24 октября предоставлен и принцу Антону-Ульриху.
Формы Л. Гв. Семеновскаго п. эпохи Имп. Анны Иоанновны.
Фузелер 1720—1730 (положи мушкет).
Гренадер 1730—1740 (мушкет с поля).
Гренадер 1731—1740 (зажигай и бросай).
Фузелер 1731—1740 (подвысь).
С акварели Е. Соловьевой.
Подарок Ея Имп. Вел. Гос. Имп. Марии Феодоровны.
Музей полка.
Между тем в городе не все было спокойно. Среди гвардейских офицеров было много недовольных, частью отстранением цесаревны Елисаветы, частью, регенством Бирона. Да и сам принц Брауншвейгский, отнюдь не был намерен поддерживать Курляндскаго герцога. Большинство недовольных стали собираться у графа Михаила Гавриловича Головкина, сына канцлера. Его жена графиня Екатерина Ивановна, рожденная княжна Ромодановская, как дочь Натальи Федоровны, рожденной Салтыковой, приходилась двоюродною сестрою покойной императрице и теткой принцессе Анне Леопольдовне. Несмотря на столь близкое родство Головкин не имел значения в последние годы царствования Анны Иоанновны. Причиною этому были его резкие отзывы о деятельности Бирона. Однако, не желая открыто выступать против регента, Головкин, собравшихся в его доме, недовольных, отправил к князю Черкасскому, тому самому, который способствовал падению Долгоруких и возстановлению самодержавия императрицы Анны. Но то, что было им раз сделано, князь очевидно не желал более повторять и, сославшись на экстренныя дела, просил заговорщиков явиться к нему завтра. Сам же немедленно отправился с докладом к регенту. Таким образом, Головкин, не разузнав хорошенько образа мыслей кабинет-министра, обрек на верную гибель целую толпу противников Бирона. Действительно, все участники заговора на следующий день были схвачены и преданы жесточайшим пыткам с целью выведать признание об их сообщниках. Подозревая, что Антон Ульрих причастен к этому заговору, Бирон приказал арестовать его секретаря Петра Грамотина.
Грамотин показал, что кроме обнаруженнаго уже заговора, принц участвует и в другом еще более опасном. А именно принц, как подполковник Семеновскаго полка, намеревается склонить на свою сторону Семеновских офицеров и во главе полка явиться с целью ареста и низложения Бирона. Из числа участников этого заговора секретарь принца под пыткой назвал полкового адъютанта Семеновскаго полка князя Ивана Путятина[7].
ИМПЕРАТОР ИОАНН АНТОНОВИЧ.
Л. Гв. Семеновскаго полка полковник (1740—1741).
С гравюры И. Леопольда.
Императорский Эрмитаж.
Схваченный Путятин в застенке выдал еще троих однополчан: капитанов Никиту Соковнина[8] и Василия Чичерина[9] и капитан-поручика Андрея Колударова[10]. Все они были схвачены, подвергнуты пытке и отставлены от службы. По депешам Шетарди, предъявленныя обвинения были таковы: адъютант Семеновскаго полка князь Иван Путятин был признан виновнейшим: он разсуждал с офицерами своего полка, что государством следовало бы править принцу брауншвейгскому, ходил к нему во дворец, поручал там камер-юнкеру Шелиану передать принцу, что «ежели-де его высочеству угодно, то некоторые из сенаторов его сторону держать будут». Кроме того, приезжал к капитану того же полка Василью Чичерину с вестью: «Михайло Аргамаков взят!» Чичерин отвечал на это: «И нам де не миновать! Надобно, чтоб об этом нашем деле его высочество герцог брауншвейгский и ея высочество государыня принцесса были сведомы для того, ежели де нас возьмут, чтоб тогда показали их высочества к нам милость». Путятин: «вот де кабы полк был в строю, то-б-де, написав челобитною и подали, чтоб ея высочество государыня принцесса приняла государственное правление»[11]. Раскрытием этих двух заговоров герцог мог убедиться в общей к нему ненависти, но полагаясь на приверженность к нему полков, Измайловскаго, которым командовал его брат Густав Бирон, и Коннаго, во главе котораго стоял его сын принц Петр, регент продолжал своими жестокостями еще более возстанавливать против себя общественное мнение. Бирон вызвал к себе Антон-Ульриха и здесь по его словам, счел своей обязанностью предостеречь принца насчет людей, затевающих возмущение, о чем ему уже стало известно.
При этом произошел следующий разговор[12]:
«Да ведь кровопролитие[13] должно произойти во всяком случае», заметил мне принц. Я спросил его высочество, не считает ли он кровопролитие такою безделицею, на которую можно согласиться почти шутя? «Представьте себе, говорил я ему, все ужасы подобной развязки. Не хочу думать, чтобы ваше высочество желали ея». — «Могу вас уверить, три раза повторил принц, я никогда не начну первый». — «Такой ответ, возразил я принцу, дурно обдуман. Не одно ли и тоже зарождать разномыслие и сообщать движение мятежу? Впрочем легко может случиться, что ваше высочество первый же и пострадаете за это». Я спросил еще, что думает его высочество выиграть путем мятежа и если он недоволен чем-нибудь, то чем именно? Наконец принц объяснился, что несовсем верит в подлинность завещания покойной императрицы, и даже подозревает, что подпись ея величества — подложная. Тогда я сказал принцу, что об этом он вернее всего может узнать от Остермана, который в деле по завещанию императрицы может почитаться лицом ответственным. «Ваше высочество, добавил я, конечно не должны бы были затевать смуты; напротив вам следовало бы молить небо об отвращении обстоятельств, открываемых в настоящее время, а не порождать их собственною вашею фантазиею». После этого разговора с принцем регент счел нужным обсудить создавшееся положение в присутствии всех особ первых двух классов. В тот же вечер в собрание явились: фельдмаршалы Миних и кн. Трубецкой, три кабинет-министра, принц Гессен-Гомбургский, генералы Ушаков [подполковник Семеновскаго полка] и Чернышев, адмирал гр. Головин, обер-шталмейстер кн. Куракин и генерал прокурор кн. Трубецкой. Затем регент изложил всем присутствующим об открытых заговорах, в которых замешан отец императора. Вскоре в собрание явилась принцесса Анна, которая, по словам Бирона, казалась встревоженною и объявила, что ей обо всем этом ничего не было известно. Вслед за этим появился принц[14]. Бирон пишет, что здесь же в собрании принц предложил сложить с себя все свои должности[15]. Затем регент изложил всем присутствовавшим о происшедшем у него объяснении с принцем. При этом Бирон, выговаривая принцу, заметил, что Антон-Ульрих ненамеренно [по общему показанию современников] положил левую руку на эфес шпаги. На это Бирон вспылил и дерзко объявил принцу, что он готов с ним разделаться и этим способом[16]. При этом разговоре в собрании поднялся ропот и подполковник Семеновскаго полка Ушаков, подошедши близко к принцу сказал ему прямо в лицо:
«Могли ли мы думать, сударь, чтобы вы были способны вводить у нас то, чего здесь не бывало видано? Как! вы хотите вознаградить нашу службу убийствами и кровопролитием, вами уже зачинаемым? Хотя вы и отец императора, но вам не следовало бы забывать, что старший подполковник во всей гвардии — я; и я же командир того самаго Семеновскаго полка, на который вы опираетесь, желая им располагать по вашему произволу. Разуверьтесь, если воображаете, что я перестал быть честным человеком. Клянусь, останусь таким до самой смерти»[17].
Граф Андрей Иванович УШАКОВ.
р. 1670 † 1747.
Генерал аншеф, сенатор, начальник Тайной Канцелярии,
Л. Гв. Семеновскаго полка подполковник (1730—1747), кав. орд. св. Андрея.
При этом принц заплакал и обещал не возобновлять никаких покушений. Был составлен акт, к которому все присутствующие приложили свои гербовыя печати. На другой день Бирону удалось заставить принца, отказаться от всех его должностей.
Принцем было подано следующее прошение[18]:
Всепресветлейший, державнейший великий государь император и самодержец всероссийский, государь всемилостивейший!
По всемилостивейшему ея императорскаго величества блаженныя и вечнодостойныя памяти определению пожалован я от ея императорскаго величества в чины — подполковника при лейб-гвардии Семеновском полку, генерал-лейтенанта от армей и одного кирасирскаго полку полковника.
А понеже я ныне, по вступлении вашего императорскаго величества на всероссийский престол желание имею помянутые мои военные чины низложить, дабы при вашем императорском величестве всегда неотлучным быть.
Того ради ваше императорское величество всенижайшее прошу, на оное всемилостивейше соизволяя, от всех тех до ныне имевших чинов меня уволить и вашего императорскаго величества указы о том, куда надлежит, послать; также и всемилостивейшее определение учинить, чтоб, порозжия чрез то места и команды паки достойными особыми дополнены были.
вашего императорскаго величества нижайший раб Октября « » дня 1740 году. Антон Ульрих. На это прошение последовал следующий указ[19].
Указ нашей военной коллегии.
Понеже его высочество любезнейший наш родитель принц Антон-Ульрих, герцог брауншвейг-люнебургский, как из приложенной при сем копии явствует, желание свое объявил имевшиеся у него военные чины снизложить, а мы ему в том отказать не могли, того ради и чрез сие о таком его высочества снизложении чинов военной коллегии объявляется для известия, яко же и в гвардию нашу такой же наш указ послан. А бывший у его высочества кирасирской полк, именуя и впредь его неотменно брауншвейгским полком, определили мы отдать генералу фельдмаршалу гр. фон-Лессию, вместо определеннаго ему полеваго полку, к которому потому же другаго командира нам представить надлежит. И повелеваем нашей военной коллегии о вышеписанном учинить по сему нашему указу.
Именем его императорскаго величества Иоанн регент и герцог. Скрепили: Андрей Остерман, К. Алексей Черкасский. Алексей Бестужев-Рюмин. Ноября 1 дня 1740 г. Таким образом 1 ноября принц был отставлен от всех своих должностей. Но длилось это недолго: 8 ноября пред полуднем граф Миних посетил принцессу Анну Леопольдовну и застав ее одну, воспользовался этим, чтобы открыть ей глаза на ея положение. Миних вызвался низложить герцога и передать ей на время малолетства императора регенство. В 2 часа ночи Миних явился во дворец, объявил караульным офицерам об затеваемом им перевороте и вызвав Анну Леопольдовну представил ей бывших на карауле офицеров. Затем отобрав 3 офицеров и 80 гренадер, он в сопровождении своего адъютанта Манштейна отправился в Летний Дворец, где тогда жил Бирон, и где еще было выставлено на парадной кровати тело покойной императрицы. В это время принцесса, по описанию Вейдемейера[20], вышла в переднюю малолетняго императора и ожидала Миниха, сев на постель дежурнаго камергера Миниха-сына. Она сообщила камергеру об предприятии его отца и затем в сопровождении своей любимой фрейлины Менгден пошла в спальню императора. Вскоре пришел и принц, котораго тут только супруга его уведомила обо всем происходившем. В этом заговоре участвовали только два лица: сама принцесса и фельдмаршал Миних, принц же в заговор посвящен не был. Последующия события Вейдемейером описываются так:
«Пред разсветом дня 9 ноября, непроходимыя толпы народа окружали Зимний Дворец; радость была всеобщею; казалось едва верили столь счастливому событию. Принцесса Анна, приняв титул Великой Княгини, в качестве Правительницы, при пушечной пальбе принимала в Придворной церкви присягу от всех знатнейших чинов. Полкам приказано было собраться около Дворца, на площади коего они и присягали. Младенец Император был им показан в окно»[21]. 10 ноября младенец-император был объявлен полковником гвардейских полков. В журнале придворной конторы о торжествах, бывших при дворе в 1740 году записано:
«10 ноября, Его Императорское Величество объявлен лейб-гвардии в Преображенском, Семеновском, Измайловском и Конном полках полковником». В документах 1741 года относительно торжества, происходившаго 10 ноября этого года, встречаем указание, что в этот день явились во дворец для поздравления своего шефа музыканты лейб-гвардейских полков: Преображенскаго 77 человек, Йзмайловскаго 66, Коннаго 21 и Семеновскаго 66[22].
Граф Александр Иванович ШУВАЛОВ.
р. 1710 † 1771.
Генерал фельдмаршал, Начальник Тайной Канцелярии,
Л. Гв. Семеновскаго полка подполковник (1758—1763), кав. орд. св. Андрея.
С портрета гр. Ротари.
Гатчинский дворец.
На следующий день Миних занялся вопросом о награждении участников переворота. Честолюбивый фельдмаршал мечтал о звании генералиссимуса, но сын его указал ему, что по всей вероятности Правительница захочет предоставить этот титул своему супругу. 10 ноября Великая Княгиня в Андреевской ленте вышла в приемную залу и тут читали о полученных наградах. Антон-Ульрих возведен в достоинство генералиссимуса. Сейчас же по свержении Бирона Семеновский полк стал просить своего подполковника, уволеннаго из него приказом Бирона вернуться в полк. Шетарди так доносит этом:
«гвардейский семеновский полк сделал поступок, который приносит ему много чести: офицеры и солдаты всем полком пришли умолять принцессу, чтобы она уговорила принца брауншвейгскаго снова командовать ими и принять звание своего подполковника. Ту же просьбу повторили они и самому принцу. Тронутый этими знаками приверженности, последний изъявил согласие на такое ходатайство»[23]. Вскоре последовала и полная реабилитация офицеров Семеновскаго полка, замешанных в заговоре на бывшаго регента. 15 декабря 1740 г. последовал манифест, приводимый ниже в извлечениях[24], в котором говорится о преображенских офицерах Петре Ханыкове, Михайле Аргамакове и Иване Алфимове, замешанных в первом заговоре, и князе Иване Путятине, прикосновенном к заговору семеновских офицеров.
Божиею милостию мы Иоанн третий, император и самодержец всероссийский и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем во всенародное известие:
В нынешнем 1740 году, не по долгом времени вступления нашего на всероссийский престол, по некоторым следствиям ...нашей лейб-гвардии офицеры, а именно: капитаны Петр Ханыков, Михайло Аргамаков и князь Иван Путятин, подпоручик Иван Алфимов — к розыску были приведены, в котором будучи, неповинно страдали о кровь свою проливали. Но при том паче простираясь по своей подданической должности нам, яко природному и истинному своему государю и всей нашей императорской фамилии, верно служили и ревностно поступали не щадя живота своего, за которыя их истязанныя притязания и верныя службы нашею императорскою милостию награждены и по прикрытии знаменами паки в нашу службу употреблены. ...А гвардии офицеры при гвардии по прежнему оставлены. И о непорицании их тем, что они были в катских руках нашими всемилостивейшими указами снабдены, с таким высочайшим повелением, ежели кто тем кого из них порицать дерзнет, оный тяжчайший наш императорскаго величества гнев на себя приимет, и сверх того повинен заплатить тому обидимому бесчестья против окладу жалованья, кто какое по рангу своему получать будет, вдвое. ...И для того сей наш императорскаго величества всемилостивейший указ повелели мы, напечатав, во всем нашем государстве публиковать, дабы о том все были известны и взирая на толь ревностные вышепомянутых наших верноподданных поступки и нашу к ним показанную за то императорскую милость и награждение помянутую свою пред Богом учиненную присягу нам, яко природному и истинному своему государю, верно служили. Дан в Санктпетербурге, декабря 15 дня 1740 г. На подлинном подписано рукою ея императорскаго высочества государыни правительницы, великой княгини всеа России тако: именем его императорскаго величества Анна[25]. Второй манифест был напечатан 7 апреля 1741 года.
Манифест мы приводим полностью:
«Хотя из публикованнаго в народ от 10 декабря прошлаго 1740 года нашего указа всем уже известно, кто из наших верных подданных, имея к службе нашей ревность, будучи в розысках неповинно страдал и нам, яко природному и истинному своему государю, и всей нашей императорской фамилии верно служили и какою за то нашею императорскою высочайшею милостию награждены, — а понеже тогда ж и другие наши верные подданные жестокий арест неповинно терпели, о которых в том нашем указе было не объявлено, а именно: гвардии нашей бывшие капитаны Василий Чичерин, Никита Соковнин, капитан-поручик Андрей Колударов… [далее следует перечисление еще 16 лиц]..., которые за их оказанные нам и всей нашей императорской фамилии верныя службы и ревностные поступки, яко же и прочие, нашею императорскою милостию — некоторыми чинами и определением в службу нашу во прежния места, а другие деньгами награждены. И чтоб о такой нашей императорской милости, которыя к нашим верным подданным за добрые и ревностные поступки незабвенно происходить всем было известно (sic!), того ради указали мы о том всенародно сим манифестом публиковать»[26]. Все замешанные в заговор офицеры были повышены чинами:
Князь Иван Путятин через чин пожалован в капитаны 7 дек. 1740 г., Капитан Василий Чичерин пожалован в секунд-майоры гвардии 14 ноября 1740г., Соковнин, тоже после «прикрытии знаменем», произведен в сенунд-майоры. Колударов из капитан-поручиков пожалован полковничьим рангом в адмиралтейскую коллегию 5 ноября 1740 г.
Интересна церемония возстановления чести «безвинно-розысканных лейб-гвардии полков офицеров». Их было велено, прикрыв полковым знаменем, определить по прежнему в полки с переменою чина, «для того: декабря 10 числа лейб-гвардии Преображенской и Семеновской полки имеют быть в строю, того ради определено при том поступать следующим порядком. А именно: реченным офицерам, князю Ивану Путятину с товарищи, собраться в каком-нибудь доме близ того места, где полки в строю выведены будут и быть в собственном платье, а не в строевом, и без шпаг, и когда полки в строю поставлены, тогда послать по них полкового адъютанта, которому их привесть в том же их собственном платье без шпаг и поставить под знамем; потом объявить обоим полкам указ, а по объявлении онаго указу, прикрыв именованных чинов трижды полковым знаменем, отпустить их опять в тот же дом, откуда приведены, где на них надев строевое платье, привесть опять к полкам и, отдав шпаги, объявить в роты, куда кто определен будет»[27].
По свержении Бирона, опасения Антона-Ульриха все-таки не прекращались. — Цесаревна Елисавета пользовалась большими симпатиями гвардии. К этому времени относится любопытное по своим подробностям дело, возникшее уже после воцарения Елисаветы. Принц поручил упоминавшемуся уже выше гв. секунд-майору Василию Чичерину с несколькими переодетыми гренадерами вести наблюдение за цесаревной и за фельдмаршалом Минихом. В делах Государственнаго архива хранятся интересныя подробности по этому поводу Ниже приведены показания Чичерина на допросе.
Пункты к допросу Василью Чичерину: На оные он, Чичерин, декабря 24 дня 1741 году ответствовал: О всем том о чем ныне и впредь спрашиван будешь имеешь объявить самую истинную правду без всякой наималейшей утайки под опасением ежели обличен будешь смертной казни. I. На п I. Понеже ты у герцога Антона-Брауншвейг-Люнебургскаго находился в поверенности и употребляем был для разных подсмотров и разведывания того ради без всякаго укрывательства объявить тебе истинную правду, о чем тебе и когда оной разведывать или подсматривать и над кем приказывал и то чинено и с какого умыслу. В одно время ввечеру вскоре после отставки генерала фельдмаршала Миниха[28], бывший генералиссимус прислал по него ординарца и, призвав его к себе и приказал именным указом от принцессы Анны, чтоб он взял одного урядника и человек до десяти выбрал гранодер, которые б не в солдатском платье, но в шубах или в серых кафтанах одеты были; и приказал бы им смотреть что ежели оной фельдмаршал граф Миних поедет из двора своего инкогнито, не в своем платье, то б его поймать и привесть во дворец, буде же он поедет к Ея Императорскому Величеству[29] нынешней Государыне то б его дожидаться, как оттуда из дому возвратится и взять бы его и привести во дворец, и о том бы доложить, при чем и сам он отговаривался, что он не знает как то ему учинить, то он ему приказал итить к Албрехту[30] который де уже о том приказе имеет и, хотя он паки в том отговаривался, однакож он ему приказал: взяв с собой урядника и солдат к Албрехту идтить, и подтвердил притом чтоб он сей приказ секретно содержал и о том же бы тому уряднику и солдатам сказал, да при том же приказано было смотреть не ездит ли кто по ночам к Ея Императорскому Величеству, також к оному фельдмаршалу и к князь Алексею Михайловичу Черкасскому; потом он, пришед к Албрехту спросил его имеет ли он какой приказ? он спросил: о чем? он сказал, что ево к нему генералиссимусс прислал, сказав что де он Албрехт приказ уже имеет; то он ему тогда объявил выше означенной же приказ о Ея Императорском Величестве и о фельдмаршале, сказал при том, что де у меня уже особливой к тому определен и ему от него приказано, а между тем временем назначенной от него к тому делу Семеновскаго полка капрал Гордеев пришел, и тому капралу он, Чичерин, и Албрехт тот же приказ объявили, в тож время и собранным для того по именному называнию того капрала гранодеров человек шесть или семь туда же по одному вводили и оной приказ им объявили.
Оные гренадеры входили тогда к тому приказу уже одетые в шубы и серые кафтаны, за которыми, чтоб они в таком платье к Албрехту пришли, по приказу генералиссимуса посылан был нарочный, из дворца прямо в Семеновский полк, с тайным о том приказом от него ординарец или ездовой его генералиссимуса, для того что за ним тогда ординарца не было.
Потом он Чичерин поехал к себе домой, а оный капрал и гренадеры к тому своему делу; он же тому капралу приказал, что он с тою командой учинит то б его по приказу генералиссимуса рапортовал.
По оному приказу тот капрал и гренадеры недели с полторы для того присмотру были и его репортовали, а он о том же генералиссимуса репортовал.
Между тем он несколько раз, когда только случай допускал оному генералиссимусу представлял, чтоб он повеленное ему дело приказал отставить, и, что то дело напрасно сделано о чем також что то дело напрасно сделано он и Албрехту некогда говорил и, как фельдмаршал Миних на Васильевский остров переехал, то он об отставке того дела генералиссимусу и больше представлял и, потому он, генералиссимус, оное присматривание ему отставить и приказал.
А с какого умыслу то присматривание чинить приказано было того истинно не знает и не слыхал он же сам; для того же присматривания никуда не ходил и не присматривал и никого кроме оных не посылал, також присматривал ли кто не знает.
Между прочим и то доносит, что после того, как выше помянутая команда к тому делу определена была, несколько дней спустя, по приказу того же генералиссимуса велено было гренадеров еще определить в прибавку к прежним для смен, почему он и велел было капитану Ртищеву несколько человек добрых выбрать, не объявляя ему к чему они потребны, однакож те назначенные в прибавку к тому делу употреблены не были, для того что после того, как сих последних гренадеров выбрать было велено вскоре то дело отставлено.
25 Декабря 1741 г. на вопрос, кто был ординарцем у генералиссимуса и кто те гренадеры, которые были «к присматриванию определены», Чичерин отвечал: «не показал для того что тогда будучи в робости вспомнить оных не мог, а ныне оных припомня объявляет, от бывшаго генералиссимуса ординарец дан был л.-гв. Семеновскаго полка сержант Николай Чичерин[31], котораго за неимением тогда собственной его лошади взял он с собой на ухабе и, приехал к генерал-майору Албрехту, откуда оного сержанта Чичерина послал он Семеновскаго полка в гренадерскую роту, и приказал ему привесть в дом Албрехтов капрала, который показан в прежнем допросе гренадер, которых тогда вспомнить мог, а имянно: Александра Попова, Литвинова, Кобылина, Васильева, который из гайдуков бывшаго генерала Густава Бирона[32].За это дело по указу 22 января 1743 года, данному Императрицей, Чичерин из гвардии секунд-майоров написан в армию премьер-майором. [Что являлось понижением, так как чину секунд-майора гвардии соответствовал чин армии полковника].
Антон-Ульрих, опасаясь влияния цесаревны на гвардию, старался привязать к себе гвардейских офицеров милостивым обращением и щедрыми подарками.
Французский посланник маркиз де-ла-Шетарди в своих донесениях приводит следующий случай, имевший место с одним из офицеров Семеновскаго полка.
«Семеновский капитан, один из усерднейших приверженцев принцессы Елисаветы и на котораго падало некоторое подозрение, три дня тому назад [16 мая 1741 г.] был в карауле во дворце. Принц брауншвейгский велел его позвать к себе. — «Что с тобою, спросил он его в присутствии генерала Стрешнева, майора того же полка и зятя гр. Остермана, я слышу, что ты грустишь, разве ты недоволен»? Капитан ему отвечал, что он имеет причины к тому и иногда точно впадает в глубокую задумчивость: у него многочисленное семейство, которое с трудом он пропитывает, так как небольшое имение его около Москвы, что лишает его возможности извлекать оттуда какия-нибудь выгоды. — «Я ваш полковник, возразил принц брауншвейгский, и желаю, чтобы вы были счастливы и моими друзьями; обращайтесь ко мне доверчиво, — и я всегда буду поступать так, как в эту минуту», присовокупил он, вручая ему кошелек с 300 червонцами. Генерал Стрешнев не даром присутствовал тут: отозвав к стороне капитана, как только тот вышел из покоя принца, он хвалил доброе сердце последняго, его великодушие, не менее прославляя при том и правительницу. Капитан с ним соглашался и с большим присутствием духа сыграл свою роль до конца»[33]. Донесением своим от 16 июня Шетарди сообщает: «капитан, о котором я писал, что он получил 300 червонцев от принца брауншвейгскаго, встретил несколько дней тому назад на дороге принцессу Елисавету и предлагал ей располагать его ротою, которой производил учение»[34]. Фамилию этого капитана Семеновскаго полка, к сожалению Щетарди не сообщает.
Но все это не могло уже спасти принца. Цесаревна Елизавета была слишком популярна, особенно в гвардии, и все попытки брауншвейгскаго принца не привели ни к чему. 24 ноября 1741 года цесаревна, надев на себя орден св. Екатерины, в полночь на санях поехала в Преображенский полк. Прибыв в казармы, Елисавета объявила солдатам о своем намерении и просила их помощи. Во главе Преображенских солдат цесаревна двинулась к дворцу. Лесток разставил караульных у всех выходов. К шествию присоединились бывшие в карауле семеновцы[35]. 30 гренадер были посланы на верх арестовать семейство великой княгини. Вейдемейер описывает арест правительницы:
«солдаты, с шумом войдя в комнату, где она почивала с супругом своим, приказали ей, именем цесаревны, встать и следовать за ними. Объятая страхом, великая княгиня едва имела время прикрыть себя, и выходя, просила позволения переговорить со своею теткою; но в этом ей отказали. Принц Антон-Ульрих, сидя на постели и предавшись всему ужасу своего положения, видел, как увлекали его супругу. Два гренадера взяли его, свели вниз и посадили в сани; потом солдаты прошли в комнату юнаго Иоанна»[36]. Все они были отвезены во дворец цесаревны. Сперва все семейство было отправлено в Ригу. Из Риги они были перевезены в Динамюнде. Из Динамюнде в сопровождении семеновскаго офицера Вындомскаго, несчастный семеновский подполковник был отправлен в Раниенбург. Есть сведение, что Вындомский, не особенно твердый в географии повез их вместо Раниенбурга в Оренбург. В Раниенбурге в 1743 году Иоанн Антонович был разделен со своим семейством, правительница же с супругом и двумя дочерьми отправлена в Холмогоры.
Вскоре по воцарении Елисаветы офицеры Семеновскаго полка, участвовавшие в заговоре против Бирона, как приверженцы брауншвейгской фамилии, подверглись опале. Судьба Чичерина была описана выше; Путятин в 1743 г., как прикосновенный к делу австрийскаго посланника маркиза ди-Ботта, был бит кнутом, лишен имущества и сослан в Сибирь. Но Колударов и Соковнин избежали печальной участи сторонников бывшей правительницы и 27 июля 1744 г. Колударов был уволен от службы полковником с награждением по случаю празднования абовскаго мира 170 душ крестьян. Соковнин, быстро подвигаясь в чинах, получил анненскую ленту и вступил в командование Семеновским полком (1750) и был уволен от службы в 1761 году генерал-аншефом.
Дальнейшая судьба принца брауншвейгскаго крайне печальна. В Холмогорах они жили в бывшем архиерейском доме. Дом охранялся стражею под начальством подполковника и трех офицеров. Из окон своих заключенные видели только часть Двины и песчаную Петербургскую большую дорогу. Императрица Екатерина II отправила в 1762 году ген.-майора Бибикова с объявлением принцу Антону-Ульриху, что ему предоставляется свобода выехать из России и избрать место для своего пребывания. Но принц не пожелал разстаться со своими детьми и в 1776 на 62 году от рождения скончался Холмогорским узником.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Амалия Антуанетта родная сестра принцессы Шарлотты, супруги царевича Алексея Петровича.
[2] Ныне Л. Гв. Кирасирский Его Вел. полк. История Л. Гв. Кирас. Е. И. В. полка. Спб. 1833.
[3] Письма леди Рондо. Спб. 1874, стр. 208.
[4] Манштейн. Современныя записки о России ч. I, Дерпт 1810, стр. 324.
[5] Кроме леди Рондо об этом пишут и другие современники. Любопытны по этому предмету показания кабинет-министра Волынскаго в производившемся об нем деле: «как ея высочество была сговорена за герцога Брауншейгскаго, то он Волынский, пришедши к ней и видя ее в печали, спрашивал о причине тому. Прицесса отвечала: «вы министры проклятые, на это привели, что теперь за того иду за кого прежде не думала, а все вы для своих интересов привели». Волынский спросил: «чем-же Ея Высочество недовольна?» Принцесса отвечала: «тем, что принц весьма тих и в поступках не смел», на что Волынский возразил: «хотя в его светлости и есть какие недостатки, то напротив того в Ея Высочестве есть довольныя богодарования, и для того может Ея Высочество те недостатки снабдевать или награждать своим благоразумием». [Чтения Общ. ист. и древн., 1858. кн. II, стр. 152]. Саксонский полковник Нейбауер писал в 1740 г., что когда принцессе было предложено, желает ли она идти замуж за Антон-Ульриха, то на тотчас же отвечала, что охотнее положит голову на плаху, чем пойдет за принца бевернскаго. [Нermann’s Geschichte des russ. Sraates, IV, S. 635].
[6] Иоанн III, а не VI, как он теперь по большей части называется. Мы придерживаемся перваго названия, как современнаго, т. к. манифесты и оффициальные акты издавались всегда именем Иоанна III, а не VI.
[7] князь Иван Тимофеевич Путятин 21 апреля 1729 г. из камер пажей Вел. Кн. Натальи Алексеевны пожалован в Семеновский полк прапорщиком, 23 Января 1742 г. из капитанов «от всякой службы отставлен и ни каким делам его определять не велено».
[8] Никита Федорович Соковнин 10 Марта 1728 г. из подпоручиков морского флота переведен в Семеновский полк лейтенантом, 25 Апреля 1742 г. пожалован в премьер майоры и 30 Декабря 1761 г. отставлен армии генерал аншефом. Имел анненскую и александровскую ленты. Умер в 1770 году.
[9] Василий Иванович Чичерин поступил в Семеновский полк солдатом в 1715 году, в 1724-м из сержантов пожалован в фендрики, а 16 Января 1742 г. будучи секунд майором «от гвардии отрешен и определен тем же чином в армейские полки».
[10] Андрей Афанасьевич Колударов поступил в Семеновский полк солдатом в 1715 г., в 1724-м из сержантов пожалован в фендрики. 5 Ноября 1740 г. из капитан поручиков от полковой службы отставлен с полковничьим рангом и определен в адмиралтейскую коллегию. В 1722 г. участвовал в Низовом походе.
[11] Маркиз де-ла-Шетарди в России, Спб. 1862, стр. 174 и 175.
[12] Разговор регента с принцем Брауншвейгским мы приводим по составленной им в бытность его в Ярославле уже в царствование императрицы Елисаветы Петровны автобиографии. [М. Хмыров. Историческия статьи, Спб. 1873, стр. 329—330].
[14] По другим источникам, которые, кстати, в этом все согласны между собой, принц явился не добровольно, а был вызван регентом.[15] Этот разсказ Бирона также повидимому противоречит истине, потому что и Миних-сын и Шетарди сообщают, что принц сложил с себя свои должности по предложению барона Миниха, брата фельдмаршала, прибывшаго к нему на следующий день по поручению Курляндскаго герцога.
[16] Бирон в своей автобиографии это отрицает.
[17] М. Хмыров. Историческия статьи, Спб. 1873, стр. 332—333. Эта речь Ушакова, приводимая по запискам Бирона, другими современниками упоминается в гораздо более умеренных выражениях, а некоторые [Шетарди] совсем об ней умалчивают.
[18] Маркиз да-ла-Шетарди в России 1740-1742, Спб. 1862, стр. 630 и 631. Пр. IV.
[19] Маркиз да-ла-Шетарди в России 1740-1742, Спб. 1862, стр. 631 Пр. IV.
[20] Вейдемейер. Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Вел. до вступления на престол Елизаветы Петровны, ч. III, Спб. 1832, стр. 21—22.
[21] Вейдемейер. Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Вел. до вступления на престол Елизаветы Петровны, ч. III, Спб. 1832, стр. 28.
[22] Внутренний быт русскаго государства. Кн. I, М. 1880, стр. 274.
[23] Маркиз де-ла-Шетарди в России 1740—1742. Спб. 1862, стр. 192.
[24] Нами опущены только те слова манифеста где говорится о сторонниках Антона Ульриха не офицерах гвардии: действ. ст. сов. Андрее Яковлеве, ст. сов. Любиме Пустошкине, ассесоре Мих. Семенове и подполк. Петре Грамотине.
[25] Маркиз де-ла-Шетарди в России 1740—1742. Спб. 1862, стр. 632 и 633.
[26] Маркиз де-ла-Шетарди в России 1740—1742. Спб. 1862, стр. 633—634.
[27] Архив полкового музея.
[28] 6 марта 1741 года фельдмаршал Миних уволен от должности перваго министра.
[29] Императрица Елисавета Петровна, тогда еще цесаревна.
[30] Иван Албрехт был пожалован в 1730 г. в майоры лейб-гвардии Преображенскаго полка, а в 1739 году произведен в генерал-майоры. В правление Анны Леопольдовны он получил орден Св. Александра Невскаго. Антон-Ульрих поручил Албрехту секретное наблюдение за действиями графа Миниха и цесаревны Елисаветы Петровны, вследствие чего по восшествии цесаревны на престол, Албрехт был лишен Александровскаго ордена и исключен из списков армии. [3аписки фельдм. гр. Миниха. СПБ. 1874. Прим. 73, стр. 153.].
[31] Сержант Николай Иванович Чичерин пострадал по этому делу — «декабря 21 дня 1742 года он по Именному указу выключен из полку для определения в другие полки в какой чин надлежит его рангу» [полк. арх., посл. сп. 1742 г., л. 4].
[32] Гос. архив, VI, № 313.
[33] Маркиз де-ла-Шетарди в России 1740—1742. Спб. 1862, стр. 261—262.
[34] Там же, стр. 270.
[35] Состав этого караула см. список на стр. 120.
[36] Вейдемейер, Обзор главнейших происшествий в России, ч. III, Спб. 1832, стр. 78.
Из прошлаго. Исторические материалы Лейб-Гвардии Семёновскаго полка.
Публикуется по изданию: Из прошлаго. Исторические материалы Лейб-Гвардии Семёновскаго полка. Санкт-Петербург, Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1911. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов, 2014. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.