Карцов П.П. История лейб-гвардии Семёновского полка 1683-1854. Часть вторая.

Глава VI. Внутреннее управление.

Господа полковые штабы: заседания и совещания их. — Влияние на внешния отношения полка. — Упадок полковаго управления в 1740-х годах. — Постепенное уменьшение влияния Гг. Штабов. — Командиры полка. Значения их в начале и в конце описываемаго периода. — Полковая канцелярия. — Преобразования майора Стрешнева. — Изменения письменной части с 1742 по 1768 год. — Организация, данная полковой канцелярии графом Брюсом. — Военно-судная часть. — Чины и команды полковаго штаба.



Господа полковые штабы: заседания и совещания их.

Внутреннее управление полка производилось полковыми штабами. Так называлось собрание штаб-офицеров полка, представлявшее собою комитет, которым управлялся полк во всех отношениях. Полковые штабы, в следствие правил, определенных еще в последние годы царствования Петра I-го, обязаны были два раза в неделю делать заседание в полковой канцелярии. Все штаб-офицеры имели при совещании равныя права голоса. В этих заседаниях решались денежныя выдачи, торги с подрядчиками, расходы на обмундирование, подъемную часть и все хозяйственные предметы. Там же утверждали переделку полковых зданий, распродажу старых вещей, назначение в командировки, представления к наградам, меры взысканий, увольнение в отставку и в отпуск. Все это решалось большинством голосов заседающих. Письменною частью в заседаниях заведывал полковой секретарь. Его обязанность была приготовлять доклады и из мнений полковых штабов делать выводы, которые определяли бы ответ или распоряжение по разсматриваемому делу. Если полковой командир приказывал что либо лицам заведывавшим хозяйственными частями словесно, то они доносили об этом полковым штабам через полковую канцелярию. Канцелярия составляла из донесений доклад, на котором штабы утверждали или отменяли предложение полковаго командира. Кроме бумаг, поступавших чрез канцелярию, каждый из штаб-офицеров представлял в заседание все донесения и прошения, лично принятыя им во время дежурства по полку[1].

Влияние полковых штабов простиралось и на фронтовое образование. Они делали смотры, испытывали рекрут и вновь определяющихся и зачисляли их во фронт. Даже благодарность за полковыя домашния ученья отдавалась не от одного лица полковаго командира, а от всех господ штабов (Приложение 11).

Влияние на внешния отношения полка.

Совещания штабов имели значение не только во внутренней, но и во внешней жизни полка. Поддерживать это значение, и увеличивая его, увеличивать тем права свои, составляло предмет постоянной их заботливости, что особенно было заметно в царствование Анны Иоанновны. Если и была какая либо подчиненность относительно отчетности полка, то полковые штабы старались придать ей формальность, так что однажды на вопрос Ревизион Коллегии: какого рода заключен был контракт на поставку в полк новых водоносных фляж? общим решением отвечали «означенная Коллегия требует этого без всякаго основания, чего весьма неподлежит, и чтобы вперед так без разсудительно не писала бы, ибо ранее срока спрашивать не должно и до подрядов полка никакого ей дела нет: это знают сами штабы и в свое время доставят отчет»[2]. Такое направление совещаний влекло за собою частыя столкновения полка с посторонними ведомствами, особенно с полициею. Эти неудобства были устранены влиянием на заседания генерала Ушакова, который, не уменьшив значения и власти полковых штабов, ограничил однакоже излишний произвол их.

Упадок полковаго управления в 1740-х годах.

Кроме совещаний о делах управления, полковые штабы разсматривали частныя претензии, иски и тяжбы чинов полка с лицами и местами всяких ведомств. От этого доклады, приготовляемые в заседания, часто наполнялись прошениями вовсе до службы не касавшимися, разбор которых задерживал течение полковых дел. Вот причина, по которой в 1740 годах прошлаго столетия полковое управление, не только не улучшалось, но заметно шло назад. Вместо единодушнаго стремления к улучшению по всем частям, полковые штабы обратили свое внимание исключительно на одни постройки полка; все остальное делалось по усмотрению заведывавших хозяйственными частями. Сверх того каждый из штабофицеров старался выбрать себе место для жительства вне полка: один жил в Москве, при тамошней команде; другой отпрашивался в Новгород, для наблюдения за подъемною частью.

В таком положении поступил полк в заведывание Апраксина. Это случилось одновременно с переменою состава штаб-офицеров. Сначала Майков и Саковнин, потом Вельяминов—Зернов и Вымдонский единодушно стремились к улучшениям. Совещания их были едвали не самыя полезныя во все время управления полка полковыми штабами. Результаты этих совещаний обнаружились вполне в 1757 году[3].

Уменьшение влияния Гг. Штабов.

Экономическая Контора Лейб-Гвардии пехотных полков, значительно ограничила круг действий полковых штабов и уменьшила влияние их на полковое управление; но с возшествием на престол Императрицы Екатерины II, власть и значение их возстановлены в прежней силе, хотя не на долго. С 1770 г. начала возрастать власть полковаго командира и значение штабов стало уменьшаться; заседания их делались реже и наконец совершенно прекратились[4].

Значения полковаго командира, в начале и в конце описываемаго периода.

Командирами полка в течение описываемаго периода назначались старшие из его штаб-офицеров, преимущественно подполковники. Они были вначале только блюстителями за точным исполнением обязанностей всеми чинами полка, и, заседая вместе с другими штаб-офицерами в совещаниях, следили за их правильностию. Не входя в хозяйственныя распоряжения, полковой командир обязан был наблюдать за всем, что касалось наружнаго устройства полка, фронтоваго его образования, нравственности людей и службы вообще. Он был сверх того, посредником между полковыми штабами и высшими лицами правительства, делал доклады о всех касающихся полка предметах, и представлял утвержденные штабами проэкты о производстве, наградах и отставках[5].

Но значение и власть полковаго командира ограничивались с одной стороны, влиянием полковых штабов, с другой — начальствовавших полком лиц. Некоторые из последних вместо общаго наблюдения за полком входили во все мелочи внутренних распоряжений и хотели быть полными хозяевами полка. С 1768 г. полковые командиры являются с большим в полку значением. Принявши под свое управление многое, что до тех пор принадлежало полковым штабам, они делаются относительно внутренних распоряжений лицами самостоятельными[6]. Власть их постепенно начинает освобождаться от влияния лиц начальствовавших полком и к концу царствования Екатерины II, становится совершенно независимою.

Полковая канцелярия.

Письменное делопроизводство полка сосредоточивалось, как и прежде, в полковой канцелярии. В 1726 г. она помещалась на полковом дворе, в особенном доме, состояла в непосредственном ведении полковаго секретаря и называлась канцеляриею полковых дел[7]. Не смотря на некоторые успехи внутренних в полку учреждений, письменная его часть долго оставалась в первобытном ея положении. Не имея никаких определенных правил для руководства, канцелярия долго обременяла себя и части полка безполезною и огромною перепискою. В этом отношении, управление полка с каждым годом делалось более и более запутанным. Дела архива показывают то необыкновенную мелочность письменной части, то отсутствие сведений необходимых.

Сношения с присутственными местами разных ведомств были до того многочислены, что часто ходатайство по делам, до полка касающимся, поручалось кому либо из унтер-офицеров; это делалось не только по частным тяжбам, входившим в круг действий полковой канцелярии, но и по делам вполне служебным. Так, например, в приказе по полку от 1-го апреля 1728 г., отдано было: «Сержанту Офросимову ходатайствовать о медалях за коронацию Его Императорскаго Величества».

Наибольшую переписку имел полк с полициею Москвы и Петербурга и с провинциальными канцеляриями. Первое происходило от влияния полицейских властей на квартиры, на принадлежащие полку места и на нравственность и занятия людей вне службы. Второе — от справок по имениям чинов полка, от безпрерывных командировок и от столкновений отпускных с местными властями. Такого рода сношения несоизмеримо превышали собственно служебную переписку.

Мелочность и гласность всех полковых распоряжений хотя и были весьма полезны, но также доставляли много трудов канцелярии[8]. О всем сообщали известиями в роты; а полковой приказ наполнялся безпрерывными повторениями правил, долженствовавших быть известными каждому вступающему в службу, и объявлениями о продажах, о побегах и кражах, случившихся в городе. Кроме того все роты должны были иметь копии с выходящих узаконений и постановлений, даже таких, которыя военнаго ведомства не касались, а круг действий гражданскаго и полицейскаго управления. Канцелярия собирала также сведения и вела сказки и записи о состоянии всех чинов полка, не исключая рядовых, у кого из них и где есть деревни, имения и дома. Это делалось с тою целью, чтобы при командировках иметь в виду средства назначаемаго лица, и чтобы в случае каких либо тяжб не затрудняться справками[9].

Преобразования майора Стрешнева.

В таком виде была письменная часть полка до 1736 г., и полковая канцелярия, руководствуясь одними только прежде существовавшими постановлениями, оставалась без всякой организации. Первый, обративший внимание на устройство и ход письменной части, был командир полка, майор Стрешнев. Поручив заведывание наружною частью канцелярии полковому адъютанту, он подчинил ему команду писарей и приказал каждому из них заниматься отдельным предметом. Тогда же запрещено нижним чинам подавать прошения о частных делах, не только на Высочайшее имя, но и полковым штабам, что значительно облегчило переписку. Преемники Стрешнева старались поддержать заведенный им порядок. Одни из них поощряли прилежно занимавшихся делами, другие улучшили помещение канцелярии.

Изменения письменной части с 1742 по 1768 год.

С устройством полковой слободы, и с переходом в новое помещение улучшилось и внутреннее устройство канцелярии. В палате заседания полковых штабов помещено зерцало; комната полковаго адъютанта и секретаря украшена портретом Императрицы Елисаветы Петровны[10]. Вместе с наружным устройством заметно изменилось и значение полковой канцелярии, как присутственнаго места; к ней относились не иначе как рапортами. Она даже делала замечания местам и лицам неправильно к ней адресующимся, и рекомендовала полицейскому начальству, чтобы оно обращалось с нижними чинами полка с уважением[11].

В 1762 г. полковая канцелярия была упразднена и письменная часть полка подверглась, значительным изменениям. Прежния сказки, заменены формулярными списками[12]. Впрочем, большая часть изменений осталась в предположении и не успела еще быть приведена в действие, как с возсшествием на престол Императрицы Екатерины II, все опять изменено по прежнему.

В 1768 г., в следствие Высочайшаго повеления, обращено общее внимание начальства на состояние письменной части в полках. Тогда же приказом по полку предписано полковому адъютанту, при содействии баталионных, заняться разбором дел канцелярии, составить им опись и сделать выписки о службе в полку лиц, ознаменовавших себя особыми заслугами отечеству. В какой мере исполнено последнее приказание, не известно; видно только, что бумаги собраны были и переплетены, по предметам, в хронологическом порядке, составлены описи, и тем положено начало устройства полковаго архива[13].

Организация, данная полковой канцелярии графом Брюсом.

В то же время полковой командир подполковник гр. Брюс разделил канцелярию полка на 5 следующих отделений:
1) Судейское или штабное. В нем производились заседания полковых и военно-судных коммиссий и вся переписка до них касающаяся.
2) Коммиссарское, (казначейское), которое заведывало всеми делами по приему и выдаче полковых сумм.
3) Квартермистрское.
4) Счетное, имевшее особую камору для заседаний счетной коммиссии, и занимавшееся общею отчетностию полка; и
5) Общее, на которое возложена обязанность вести переписку о всех предметах, не относящихся к другим отделениям.

С той поры течение дел приняло ход совершенно правильный; на содержание канцелярии положена определенная сумма, 369 руб. 75 к. в год, и полковой адъютант сделался полным распорядителем письменной части.

Впрочем и эти перемены мало сократили переписку. Вскоре учреждено было множество срочных донесений и рапортов, предписано в известное время обращаться с требованиями в Медицинскую Контору, в провиантское ведомство и в канцелярию Главной Артиллерии, и представлять копии с бумаг, отправляемых в высшия присутственныя места. От этого, облегченная от переписки по частным делам и тяжбам, полковая канцелярия имела значительную переписку по бумагам служебным. Приказы подполковника Вадковскаго отличались необыкновенным многоречием, доходившим до того, что в них вносились афиши театральных представлений. В таком виде оставалась полковая канцелярия до возшествия на престол Императора Павла Петровича.

Военно-судная часть.

Дела полковаго архива показывают, что еще в царствование Императора Петра I, наряжались в полку военно-судныя коммиссии. Наряд этот объявлялся полковым приказом, но в нем не обозначалось кого судить и за какое преступление. Это была тайна, объявляемая только членам коммиссии ордером, на имя ея презуса. Не одни служащие в полку судились в этих коммиссиях. Иногда поручались разбору их дела посторонних ведомств, и часто, особенной важности. Случалось, что Государь сам назначал членов военно-судных коммиссий, в той уверенности, что чины гвардии, большею частию лично ему известные, лучше других исполнят его волю, и поймут смысл создаваемых им законов. Хотя следственныя и судныя дела того времени не вполне сохранились в архиве полка, но по уцелевшим отрывкам можно заключить, что производимые подсудимым допросы были слишком подробны и касались обстоятельств совершенно посторонних, от чего затруднялось и запутывалось производство дела. Оконченныя следствия представлялись на разсмотрение князя Ромодановскаго в Преображенский Приказ.

После учреждения постоянных квартир для гвардии в Петербурге, указом Верховнаго Тайнаго Совета, от 29 августа 1727 г., заведывание военносуднымии делами гвардейских чинов переведено в Государственную Юстиц-Коллегию. Два же года спустя, для этого предмета учреждена особая постоянная коммиссия из обер-офицеров полков Преображенскаго и Семеновскаго, под председательством одного из штаб-офицеров[14].

Начало правильнаго образования военно-судная часть полка получила в царствование Анны Иоанновны. Новыми штатами положено иметь в полку, из числа строевых обер-офицеров, аудитора, который обязан был знать законы и заниматься делопроизводством при военно-судных коммиссиях[15]. То и другое было в то время предметом новым и трудным для лиц, неприготовлявших себя к обязанности на них возлагаемой.

Вскоре по вступлении на престол Императрицы Елисаветы Петровны, указом от 7-го ноября 1743 года повелено, чтобы по производящимся в полку кригсрехтам без Высочайшей конфирмации никому ни каких наказаний не делать. В 1748 г., по представлению генерал-аудитора, в полку учреждена независимо от коммиссий, занимавшихся текущими делами, постоянная военно-судная коммиссия, называвшаяся годовою. Члены ея, ежегодно сменяемые, избавлялись от всех других служебных обязанностей, и занимались разбором дел особенно важных, продолжительных и запутанных. Так как дела эти отвлекали полковаго аудитора от присутствия в коммиссиях временных, то делопроизводство в последних возлагалось иногда на опытных сержантов, преимущественно таких, которыми замещались в последствии аудиторския вакансии.

На таких основаниях производились военно-судныя дела до 1796 г.

Чины и команды полковаго штаба.

Чины полковаго штаба разделялись на два разряда, — на собственно полковой штаб, состоявший из одних штаб-офицеров и на унтер-штаб, к которому принадлежали: квартермистр, адъютанты, секретарь, обозный, лекарь, коммиссар и священник. Команды состоявшия в ведении полковаго-штаба, не входили в состав рот и с давних пор были известны под названием заротной команды, или нестроевых[16].

К нестроевым нижним чинам принадлежали: писаря, лекарские ученики, фельдшера, мастеровые, дьячки, профосы, извощики и деньщики. Чины четырех последних наименований принадлежали к особым частям, почему скажем только о тех, которые относятся собственно к штабу полка.

Все писаря полка, исключая ротных, до 1730 г. состояли в ведении секретаря; с тех же пор, когда коммиссарская и квартермистрская части получили определенный и более отдельный круг действий, писаря каждой из них подчинены непосредственным своим начальникам: коммиссару и квартермистру. Это продолжалось до января 1751 г., когда приказом по полку все чины, не состоящие в ротах, подчинены ведению адъютанта. Распоряжение это вскоре оказалось неудобным; почему командир полка Вельяминов—Зернов счел лучшим подчинить всех писарей без исключения офицеру, заведывавшему полковою школою[17]. Но происшедшее от того столкновение распоряжений, заставило обратиться к прежде существовавшему порядку, что и оставалось без перемены до 1796 года. В первые годы описываемаго периода, также как и в царствование Петра Великаго, в писаря зачисляли большею частию людей, поступавших в полк из канцелярий и приказов. Случалось, что, за недостатком писарей, начальство полка вынуждено было просить Военную Коллегию о нарочном назначении в полк гражданских чиновников нисших степеней. Около же половины прошедшаго столетия начали поступать на писарския вакансии дети нижних чинов полка, приготовляемыя в московской школе. Такой способ комплектования писарей продолжался до вступления в командование полком майора Брюса. Это было в.1766 г., когда полк уже не нуждался в писарях, потому что начал получать их из гарнизонной школы, что и продолжалось до конца царствования Екатерины II.

Лекарские ученики и фельдшера учреждены были в полку еще при Императоре Петре I. В 1727 г., их полагалось на каждую роту по одному. Назначение в лекарские ученики зависело от представления старшаго доктора, который выбирал их из молодых солдат. После назначения, их разделяли между лекарями полка, для обучения. Доколе полк размещался по обывательским домам, т. е. до 1742 г., лекарские ученики имели большое влияние на ход леченья, потому что доктора не в состоянии были объезжать всех больных, квартировавших по разным концам города. От этого солдаты, не видя иногда доктора во все время болезни, привыкали к людям одного с ними состояния, и даже, по причине существовавшаго еще в то время в нисшем классе предубеждения против медицины, были к ним доверчивее чем к самим докторам. Несколько несчастных случаев, происшедших от невежества лекарских учеников и фельдшеров, были причиною, что с 1748 г. положение о них изменено. К тому же в это время был уже устроен полковой госпиталь и явилась возможность устранить лекарских учеников от непосредственнаго влияния на пользование больных[18]. С той поры полк начал приобретать лекарских учеников более опытных, из главных госпиталей, преимущественно из московскаго. В царствование Екатерины II, звание лекарских учеников значительно возвысилось. В него стали поступать многие из дворян, получивших начала образования в университете. Причиною этому было то, что в 1777 г., лекарским ученикам открыта дорога к повышению, дозволением держать экзамен в Медицинской Коллегии, сначала на звание подлекаря, а потом и на лекаря[19].

К разряду мастеровых принадлежали: слесаря, кузнецы, плотники и портные. В числе двух первых были одни иностранные, другие русские. Такое подразделение началось с первых времен существования полка и оставалось до 1796 г. Иностранные слесаря и кузнецы поступали в службу по контрактам, на условное число лет, и до 1731 г., за уговорную плату. Новые штаты, в этом году изданные, назначили им оклад определенный. Иностранцев распределяли по одному на каждый род мастерства и обязывали обучать русских, но это редко исполнялось с пользою для полка. Доказательством тому служат частыя нарушения контрактов, происходившия то от несовершеннаго знания мастерами своего дела, то от излишних с их стороны требований. С 1752 г. иностранные мастера оставлены только для починки ружей. Чтобы иметь возможность и эту работу производить собственными мастеровыми, в 1754 г., отправлено несколько человек в Тулу для обучения оружейному делу.

Прочие мастеровые, как то: столяры, обойщики, шорники, маляры, медники, ткачи, золотильщики и живописцы, выбираемы были в полк большею частию из армии. Некоторые из них достигали в своем деле значительной степени совершенства, так что, на прим. золотильщиков и живописцев брали иногда для работ в Придворную Контору. Начальство полка употребляло все зависящия от него средства для поощрения мастеровых. От этого многие из армии стали сами проситься в полк, чрез что начальству открылась возможность делать строгий выбор между желающими, требуя предварительно образцов их работы (Приложение 12).


ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Каждый штаб-офицер по очереди обязан был находиться в полку безвыходно неделю, что называлось дежурством майоров. Определения полковых штабов, книга № 2.

[2] Исходящия письма 22 февраля 1738 г.

[3] Определения полковых штабов за 1750 год.

[4] Определения полковых штабов, книга № 17; приказы полка за 1771-й год.

[5] Приказ по полку 23 февраля 1775 г.

[6] Приказы по полку 1732 г.

[7] Место и дом полковаго двора подарены были полку в начале 1726 г. Царевною и Великою Княжною Прасковьею Иоанновною, и находились на левом берегу р. Мойки, где ныне дворец Ея Императорскаго Высочества Великой Княгини Марии Николаевны. Входящие письма за 1726 г.

[8] Доходило до того, что в приказе по полку отдавали: «Сего числа было полковое ученье, в строю было 1419 челов., выстрелили по 8 патронов каждый, итого исключить 11296 патронов». Приказ 28 июля 1728 года.

[9] Приказ по полку 28 марта 1734 года. Входящия письма, книга № 171.

[10] Портрет этот был работы известнаго в то время художника и придворнаго живописца Вишнякова. Входящие письма, книга № 194.

[11] В 1749 году 12 июля послана была из канцелярии следующая бумага:
В Белогородскую Губернскую Коммиссию.
«Вышеупомянутая комиссия в полковую Л. Гв. Семеновскаго полка канцелярию отважась сообщительно пишет промеморию; но токмо оная Коммиссия ни малаго сравнения с полковою канцеляриею не имеет; которой бы коммиссии не надлежало так дерзновенно в полковую Семеновскаго полка канцелярию писать; или разве ей неизвестно что в оном полку Семеновском изволит Высочайше присутствовать особа Ея Императорскаго Величества Полковником, да и полковые штабы состоят из знатных характеров и под одною Государственною Военною Коллегиею состоят и ни кто в нее не пишет и писать не может кроме Сената промемориями, и доношением».

[12] Сказками назывались показания писанныя каждым из вновь принимаемых, лично или со слов его, в канцелярии. Показания эти заключали подробное описание состояния принимаемаго, его образование, происхождение, лета, место жительства, и службу, если он состоял в ней до поступления в полк.

[13] Все это сделано было полковым адъютантом капитаном князем Васильем Васильевичем Долгоруким. Входящия письма за 1768 г.

[14] Делопроизводителем при комиссии был аудитор Л. Гв. Преображенскаго полка. В Семеновском же полку аудитора в то время еще не было, хотя Г. Пушкарев в своей Истории гвардии и говорит противное. См. Штаты полка в царствование Петра I-го, часть 1, стр. 170 и 171.

[15] Аудиторами, по усмотрению полковаго командира, назначались преимущественно прапорщики из старослужащих, бывшие долгое время сержантами. Случалось, что, кроме производства судных дел, им поручали заведывание какими либо другими частями. Так, например, в 1755 г., полковой аудитор заведывал полковою церковью, и в 1771-м полковыми банями.

[16] Приказ по полку от 8 мая 1768 года.

[17] Передача писарей в ведение офицера, заведывавшаго полковою школою, имела ту пользу, что они стали несравненно лучше писать, потому что в свободное от служебных занятий время, собираемы были в каллиграфический класс.

[18] Входящия письма, книга № 178.

[19] Входящия письма, книги: № 213 и 325.

История лейб-гвардии Семёновского полка 1683-1854. Часть II. 1725-1796.

Публикуется по изданию: История лейб-гвардии Семеновского полка 1683-1854. Часть вторая. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка штабс-капитан Карцов. 1854. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов. Особая благодарность Максиму Борисову за предоставление книги. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.