Карцов П.П. История лейб-гвардии Семёновского полка 1683-1854. Часть вторая.
Глава XIV. Фронтовое образование.
Сроки службы. — Обзор фронтоваго образования полка с 1725 по 1796 год. — Обучение рекрут. — Ранжир полка. — Ротныя и полковыя ученья. — О смотрах. — Стрельба в цель. — Учебные припасы.
Сроки службы.
В первый год по кончине Петра Великаго безсрочность службы была нарушена. Указом 1726 г., в виде исключения, разрешено увольнять в отставку тех из нижних чинов, которые по домашним обстоятельствам, или по слабости здоровья, обременялись службою; с тем однакоже, чтобы каждый из них представлял, в замен себя, одного или двух человек видных и способных к службе солдат. Манифестом же от 31 декабря 1726 г., дворянам даровано право выходить в отставку после 25 лет службы, считая ее с 20-ти летняго возраста; и в полку приняты были строгия меры, чтобы никто не просил увольнения ранее этого срока. Так продолжалось до 1762 г., когда указом от 18 февраля, дворяне получили право оставлять службу, когда пожелают. Но эта льгота не распространялась на тех из них, которые при издании указа числились нижними чинами: они обязаны были выслужить до отставки 12 лет, по истечении которых, солдат-дворянин пользовался правом отставки, без замены себя рекрутом и без всякаго медицинскаго свидетельства. Императрица Екатерина II, еще более увеличила преимущества дарованныя дворянству; для нижних же чинов других состояний положила сроки службы на следующих основаниях: крестьяне, как казенные так и помещичьи, равно и мещане, должны были служить 20 лет; подъячие, церковники, однодворцы, солдатския дети[1], уроженцы малороссийских и остзейских губерний — 15 лет. Постановление это оставалось в силе до 1796 года.
Теперь укажем на основныя подразделения службы и ея исполнение собственно в Семеновском полку. Для этого надобно разсмотреть следующие четыре отдела:
1) Фронтовое образование, с применением его к практическим занятиям; 2) гарнизонную службу, куда войдут все вообще наряды и должности; 3) командировки, церемонии и парады и 4) лагери и передвижения полка в мирное время.
Обзор фронтоваго образования полка с 1725 по 1796 год.
Обучение фронту, до половины прошлаго столетия, производилось на основании тех постановлений, которыя указаны нами в I части Истории полка. Незначительныя изменения, произведенныя фельдмаршалом гр. Минихом и потом гр. Ласси, отчасти были приняты и в гвардии, но не заключали в себе ничего существеннаго. Как одиночное обучение, так и обучение частей оставалось на прежнем основании. Подполковник Ушаков первый в полку обратил внимание на выправку людей. До того времени это основное начало фронтоваго образования имело второстепенное значение, и нужно было личное указание Императрицы Анны Иоанновны для того, чтобы начальство обратило внимание на наружный вид и выправку. Следующий приказ, отданный 16 мая 1733 г., ясно доказывает, что это относилось не к одному Семеновскому полку, но ко всей гвардии вообще:
«Ея Императорское Величество, изволила усмотреть, что обер-офицеры при смене караулов шли не бодро, о чем Всемилостивейше приказать изволила, чтобы о том гвардии обер-офицерам приказывать; чего для, сим подтверждается, дабы господа обер-офицеры, будучи в парадах, ходили бодро и оказывали позитуру и в мундире приборны; також в ротах своих изволили смотреть, чтобы унтер-офицеры и солдаты ходили и стояли бодро и в мундире опрятно и в аммуниции исправно.»
С этого времени фронтовое образование заметно стало совершенствоваться; но улучшения эти продолжались всего 8 лет. Когда началась постройка слободы, и стали выводить на работы целый баталион и более, фронт пришел в совершенный упадок[2]. Чтобы исправить упущенное нужны были усиленныя занятия. С 1743 г., унтер-офицеры не посылались более на работы; из них составлена общая команда, которая, под руководством опытнаго капитана, ежедневно занималась ученьем, сообразно с уставом и требованиями того времени. На ученьях этой команды, увеличенной в последствии лучшими рядовыми, обязаны были присутствовать все свободные от должности офицеры. Таким образом вновь заведены были в полку кадры, с помощию которых начали обучение рот. Каждая из них, после двухнедельных, ежедневных занятий, представлена была на смотр, сначала г.г. полковым штабам, а потом начальствовавшему полком принцу Люнебургскому. К сожалению преемники принца, вместо того, чтоб поддерживать заведенный им порядок, довольствовались лишь временными успехами полка на смотрах, и мало вникали в существенную часть обучения. К числу безполезных распоряжений того времени принадлежит то, что обыкновенно начинали сводить полк весьма рано, (в первых числах марта) и производили ученья слишком продолжительныя, не взирая на холод и непогоды, так что к концу апреля, полк был уже более или менее сведен и выучен. За то, когда наступало время вполне удобное для учений, оне делались реже, а в течение лета бывали не чаще одного раза в неделю. Оттого нередко к концу августа или началу сентября, когда приходилось неожиданно представлять полк на смотр, фронт был уже несколько разстроен. В следствие этого нужно было опять делать ученья уже осенью. Казалось бы, опыты первых лет должны обнаружить всю невыгоду такой системы обучения, а между тем она продолжалась до 1762 г.[3].
Со вступлением на престол Императора Петра III, фронтовое образование сделалось предметом особенной заботливости полковаго начальства (Приложение 30), которое убедилось, что не усиленныя, а постоянныя занятия поддерживают твердость фронта, и потому предписано было производить ученья не столь продолжительныя, но за то ежедневныя. Зимою занимали людей выправкою в квартирах, а в теплое время выводили на ротные дворы. По перестройке же слободы в 1764 г., в каждой роте один из домов, менее других перегороженный внутренними стенами, назначался собственно для учений. Тогда же предписано было принять в руководство, при одиночном обучении, устав, изданный для сухопутнаго кадетскаго корпуса. Но как устав этот заключал в себе только правила ружейных приемов и поворотов, то и не имел особеннаго влияния на строй, который вскоре изменился во всех вообще войсках, в следствие новых уставов, вышедших в царствование Екатерины II.
После этого общаго обзора перейдем к некоторым частностям фронтоваго образования, которыя всего лучше объясняют тогдашнее его состояние.
Обучение рекрут.
В статье о комплектовании полка было сказано, когда и в каком количестве поступали в полк рекруты. Покуда число рекрут было незначительно, их записывали на два и на три года в извощики и не заботились ни сколько об их фронтовом образовании. Из дел полковаго архива видно, что только с 1735 г. начался другой порядок: с этого времени рекруты, хотя зачислялись в разныя роты, но для обучения собирались ежедневно в общую команду, которою заведывал особо назначенный офицер. Он выбирал себе помощников между унтер-офицерами, нарочно приготовленными к тому, чтобы ясно и терпеливо передавать рекрутам правила фронта[4]. Если бы общий ход дальнейшаго образования согласовался с подобным порядком, то без сомнения принес бы со временем значительную пользу; но упадок обучения, о котором говорено было выше, разрушал начальные успехи рекрут; поступив во фронт, они забывали то, что приобрели в команде. В последствии обучение рекрут производилось в ротах, где слишком рано ставили их в строй, а на третий или четвертый месяц после поступления в полк наряжали уже во все должности.
Ранжир полка.
Хотя начальство всячески старалось комплектовать полк людьми рослыми, ранжир тех времен был чрезвычайно неровен, и во многом уступал нынешнему. Часто люди необыкновенно малаго роста, вместо того, чтоб состоять в одной роте, распределялись по всем, и оттого разница между флангами одной и той же роты доходила иногда до 7 вершков (Приложение 31). Чтобы поднять ранжир, в 1740 г. приказано было составить списки всем, кто ниже 2 аршин 6 вершков. Люди эти были представлены Императрице, и потом переведены в разныя ведомства; а их места предписано пополнить новобранцами и переводами из армии, с тем однакож, что всякий вновь поступающий в полк должен быть не ниже 2 аршин 9 вершков. Чрез это ранжир поднят был в течение трех лет, так, что к 1743 году, в полку не было уже никого ниже названной меры, и были многие, имевшие более 11 вершков. Полк ранжировался по порядку баталионов, и только в 1769 г. третий баталион был в первый раз сранжирован выше втораго[5]. Что же касается до рот, то оне ранжировались в 4 шеренги. Самые рослые люди ставились в 1 шеренгу, следующие за ними в 4, потом во 2, и наконец самые малые в 3 шеренгу. Так строились до 1762 г., когда Высочайшим повелением от 21 января, предписано было переранжировать полк в 3 шеренги.
Для введения однообразия в ружейных приемах, почти ежегодно, в конце зимы, составлялась из унтер-офицеров учебная команда[6]; а иногда собираемы были все унтер-офицеры для уравнения приемов алебардами. Это обыкновенно поручалось одному из адъютантов, который вместе с тем обучал и ротных флигельманов[7]. С 1782 г. учебныя команды составлялись обыкновенно в декабре месяце, и распускались по ротам не ранее марта.
Ротныя и полковыя ученья.
Выше было сказано, что в начале марта начинался уже свод полка для общих учений. Это относилось собственно ко времени начальствования полком гр. Апраксина; потому что до него общия ученья определеннаго времени не имели, и производились весьма редко, но иногда и зимою. В последнем случае полк мог быть выведен в строй не иначе, как с разрешения Императрицы. Чтобы получить это разрешение, командир полка, или один из дежурных, лично являлся к Ея Величеству во дворец, где узнавал будет ли предстоящее ученье с пальбою или без нея (Приложение 32). Ученья с порохом были в то время делом особенной важности; оне производились со всевозможными предосторожностями (Приложение 33).
До устройства слободы местами общих учений преимущественно были: в Петербурге — луг у Летняго дворца[8], поле между Лютеранскою церковью и Аничкиным мостом и плац перед Зимним домом[9]; в Москве — площадь у Тележнаго ряда, места у Краснаго пруда и у Головинскаго дома на Яузе. С отводом земли под Петербургскую слободу определено место для полковаго плаца, который первоначально находился там, где ныне скотопригонный двор. В последствии, когда вырубили рощи, бывшия посреди слободы, образовался новый плац, известный ныне под именем Семеновскаго. Тогда же, кроме полковаго, устроены ротныя парадныя места, которыми назывались площадки, бывшия перед съезжим двором каждой роты. Как ротныя, так и полковыя ученья производились по уставам того времени. При всем том, накануне дня назначеннаго для ученья, отдавались в приказе по полку диспозиции или программы о предстоящем ученьи. Диспозиции заключали в себе подробное наставление для каждаго из командиров частей, указывали на принятыя снаровки, и определяли число выстрелов. Некоторыя из таких наставлений или инструкций помещены в приложениях (Приложение 34); но одну из них, как особенно характеризующую строй того времени, приводим здесь в подлиннике:
ПРИКАЗ ПО ПОЛКУ 3 СЕНТЯБРЯ 1736 ГОДА.
Завтрашняго числа полковая экзерциция будет как ниже явствует:
1.
По отдании ружьем чести, как приготовятся к ученью, по ударении в барабан первой дроби, имеют г-да офицеры эспантоны поднять, а по второй оборотиться к фронту всем вдруг; по 3 дроби имеют идти за фронт порядочно, не весьма спешно и стать на своих местах.
2.
Экзерциция имеет быть краткая; прилежно слушать слова, ружьем действовать бодро и всем вдруг.
3.
Будет пальба на месте во фронте, шеренгами по два патрона, плутонгами по два-ж и один залп.
4.
После ж того пальба имеет быть плутонгами по разделению на два плутонга с корпусом резерва и палить по 4 патрона; при чем смотреть как перед оной пальбой ударится дробь, тогда гренадерам половине идти назад фронта на левый фланг с поспешением, и стать на места порядочно, а по установлении слушать слова майорскаго в такой силе: «задней шеренги первые плутонги взводи курки, прикладывайся, пали»; потом и вторым плутонгам задней шеренги сказано будет таким же образом, а прочие следуют, как и обыкновенно, токмо с одного слова: прикладывайся, пали; корпус же резерва имеет ожидать особливаго приказа, а гренадерам слушать «прикладывайся, пали», так как и прежде было показано, шлаги же метать с повеления словом.
5.
Будет пальба по дивизионно, наступным и отступным по 3 патрона, в которое время гренадерам и пушкам быть при каждом дивизионе, а приходить к дивизионам в то время, как будет сказано от майора сомкнуться по дивизионно; тогда особливаго повеления неожидая, гренадерам и пушкам быть при дивизионах в скорости и как по дивизионно учредятся, то пальбу начинать из пушек; а первый и 3 дивизионы имеют авансировать и только от 2 и 4 выступят, дабы больше трех шагов не было и потом и дробь ударят, тогда остановясь, первыя две шеренги садятся на колени, а задния приступят и по командирскому повелению имеют стрелять из ружья; тогда уже пушкам пальбы не чинить во все те времена, как пальба ружейная будет, а между ружейною пальбою при авансировании и ретираде палить из пушек безпрерывно; гренадерам же шлагов метать по три токмо при ретираде, а при наступлении отнюдь не бросать. Дивизионы 2 и 4 поступать имеют так же как 1 и 3 непременно, а палить при наступлении по 3 патрона шеренгами, а при ретираде плутонгами, а когда ж отступать дивизионам, тогда у каждаго командира ударять в барабан отступной бой.
6.
После означенной пальбы дивизионной как установится полк фронтом, тогда майор скажет, будет баталион-каре и велить бить тревогу, тогда баталион-каре имеет быть огибной. Заводить самым скорым поспешением в которое время гренадерам отступить внутрь баталиона и как дивизионы сведут, тогда гренадеров и пушки ставить в свои места в скорости ж; и пальба будет из ружья двумя шеренгами по два патрона; плутонгами, разделяя всякий дивизион на 4 плутонга, по два патрона, и потом один залп. Гренадерам не стрелять и только метать шлаги с повеления майорскаго.
Каждый из офицеров обязан был во время ученья иметь при себе копию с подобнаго предписания; что однако же не избавляло г.г. полковых штабов от необходимости писать в приказах: «часто усматривается от г.г. офицеров, что о командах великие споры в строю происходят, от чего вовремя пальбы бывает замешательство; ради сего впредь воздержание от ослушания повелений дивизионнаго командира иметь»[10].
Строгаго знания офицерами своего дела в строю впервые стал требовать гр. Апраксин. После него дела полковаго архива не содержат уже ни каких замечаний или выговоров, сделанных офицерам, и начиная с 1762 г., они наполнены доказательствами о соревновании, с которым офицеры старались не только о личном приобретении фронтовых познаний, но и об усовершенствовании вверенных им частей (Приложение 35). Помещенные в приложениях документы, и произведенные полку в разное время смотры, достаточно удостоверяют в этом.
О смотрах.
До вступления на престол Елисаветы Петровны, за исключением парадов и церемоний, полк редко представлялся на Высочайшие смотры, имевшие целью испытание его фронтоваго образования[11]. С 1742 г. смотры производились чаще и с большею, против прежняго, строгостию. Иногда выводили в строй всех нестроевых, не исключая офицерских служителей, так что подобные смотры несколько сходствовали с инспекторскими. В сущности же инспектирование полка заключалось в том, что ежегодно одному или нескольким офицерам предписывалось осмотреть в подробности разныя части как ротнаго, так и полковаго хозяйства, наприм. полковую артиллерию, мастерския, церковь, госпиталь; в ротах же смотрели мундиры, оружие, фронт и т. д. Результаты подобных осмотров представлялись потом на разсмотрение г.г. полковых штабов. Смотры эти существовали до принятия полка гр. Брюсом, и с тех пор, как утвердилась самостоятельная власть полковых командиров, уже более не возобновлялись. Вообще же, с 1786 г., фронтовое образование представляется совершенно в ином виде. Выправка людей, принятая за основное правило обучения, и маршировка, были уже не прежния, натянутыя, но несколько свободныя и ловкия. Этими полезными улучшениями полк обязан генерал-аншефу и подполковнику гр. Салтыкову; в последствии же особенно поддерживал их командир полка майор Римский-Корсаков (Приложение 36).
Стрельба в цель.
Кроме фронта, людей занимали практическою стрельбою в цель. Начало этому было положено еще при Петре Великом; но по кончине его оставлено и возобновлено не ранее, как в 1746 г. Вообще занятие этою важнейшею частию солдатскаго образования представляло мало порядка и единообразия, и совершенно зависело от произвола ближайшаго начальства. Только с 1764 г. стрельба в цель сделалась занятием постоянным и приведенным в некоторую систему. Вместо стараго параднаго места, полк по-баталионно ходил на Волково поле, где каждый солдат стрелял по-одиначке; оказывавшие успехи были особенно поощряемы начальством. Желая усовершенствовать в полку стрельбу в цель, гр. Брюс должен был ходатайствовать об увеличении отпуска учебных припасов, что впрочем и было разрешено.
Учебные припасы.
Учебные припасы прежде расходовались обыкновенно на стрельбу холостыми зарядами, а особенно на гренадерские шлаги. Последние тратились в огромном количестве. Еще в 1726 г. полк получал пороху в пять раз более, чем отпускалось на армейские полки, а именно: на каждаго мушкетера отпускалось по фунту в год, что составляло приблизительно до 50 пуд на весь полк[12]. В 1735 г. количество это было удвоено, а с 1757 г. снова стали отпускать по одному фунту. Учебные припасы гренадер, кроме пороха, состояли из селитры, серы, фитиля, смолы, пеньки, холста и ниток. Все это шло на начинку гренад и делание шлагов, коих приходилось по 15 на каждаго человека в год. Число это тратилось иногда на одном ученьи; и потому-то принуждены были порох, отпускавшийся на практическую стрельбу, употреблять на шлаги. Боевые патроны равно как и ручныя гренады, отпускалась редко. Полковое начальство всеми средствами старалось доказать, что патроны портились от времени, иногда терялись во время караулов, и наконец расходуемы были на стрельбу в цель. Главная же Артиллерия, долго переписываясь с полком по этому предмету, объясняла возможность расходовать менее; но при всем том в 1766 г. получила повеление отпускать на Семеновский полк 30 пудами пороху и 70 пудами свинца более положеннаго. Впрочем надобно заметить, что полк недостатка в порохе иметь не мог, потому что с давняго времени он имел собственные запасы патронов, привезенные из Низоваго похода и уже около 40 лет лежавшие в анбарах села Семеновскаго; в московских же цейхгаузах хранились учебные припасы, оставшиеся от Турецкой войны 1739 г. Кроме того, полку предоставлены были все боевые припасы отмененнаго в 1759 г. похода в Пруссию. Но все это оставалось без употребления. Перед сдачею полковых земель и строений в Москве городскому ведомству, хранившиеся там и в селе Семеновском припасы были предоставлены частию московской полевой артиллерии, частию заводу, бывшему возле Симонова монастыря[13]. В Петербурге учебные припасы хранились сначала в одном из крепостных кронверков, потом в цейхгаузах полковаго двора.
Заведывание учебными припасами возлагалось постоянно на начальника полковой артиллерии, который принимал их частию из арсенала, частию из конторы Главной артиллерии, или с Охтенских заводов. Доставка производилась обыкновенно водою, сначала на наемных, в последствии на полковых судах. Под руководством того же офицера производились и лабораторныя полковыя работы. Последния, кроме навыка, требовали совершеннаго знания лабораторнаго искусства, потому что заключались не в одном делании патронов, но и в начинке гренад, приготовлении фитилей и состава для трубок, в осмолке шлагов и проч. Всем этим занимались исключительно гренадеры, помогавшие иногда пушкарям в приготовлении артиллерийских зарядов и припасов. Где именно происходили эти работы до устройства слободы, из бумаг полка не видно. По переходе же в слободу, для лабораторных работ назначена была одна из крайних связей 12 роты, а в 1785 г. устроен для этого особый сарай на Волковом поле[14].
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Действительная служба для солдатских детей Семеновскаго полка считалась тогда с 15-летняго возраста.
[2] Приказы по полку, книга № 21.
[3] Из входящих писем архива, и приказов по полку, с 1746 по 1762 г. книги №№ 18, 19, 20 и 21.
[4] Приказы по полку, книга № 3 втораго отделения.
[5] Входящия письма, книга № 431, приказы по полку № 20; и ранжирные списки за 1769 год.
[6] Учебныя команды ввел в полку первый принц Люнебургский. По окончании обучения он смотрел команду во дворце, при чем должны были присутствовать все ротные командиры.
[7] Первые флигельманы учреждены были в полку в 1738 году. Дело полковаго архива, 21 апреля 1738 года.
[8] Нынешний Царицын луг. В течение всего лета 1754 г. для очистки и уравнения его наряжались от полка команды рабочих с подводами. Приказы по полку, книга № 5 втораго отделения.
[9] Плац перед Зимним домом, бывший на Мойке, возле нынешняго Полицейскаго моста, был обработан на счет Преображенскаго полка с тем, чтобы каждый полк уплатил в последствии следуемую с него часть. Входящия письма, кн. № 408.
[10] Приказы по полку, книга № 2 втораго отделения.
[11] Первый таковой смотр, в описываемом периоде, был произведен Императором Петром II, 15 марта 1728 г., в Москве. Второй делала Императрица Анна Иоанновна в 1736 г.; он происходил во время лагеря, на Васильевском острове. Приказы по полку означенных годов.
[12] В промемории присланной в полк из Конторы Главной артиллерии, 31 марта 1726 г., между прочим сказано: «Ея Императорское Величество повелела: в Преображенский и Семеновский полки отпускать припасов против Инфантерских 5 полков всего в пятеро.»
[13] Причиною сдачи учебных припасов нужно считать не столько сказанное выше, как пожар, происшедший в 1759 г. в Преображенской слободе, во время котораго на полковой двор, где хранился порох, перебрасывало головни. Входящия письма, книга № 284.
[14] Исходящий журнал полк. архива, книга № 16.
История лейб-гвардии Семёновского полка 1683-1854. Часть II. 1725-1796.
Публикуется по изданию: История лейб-гвардии Семеновского полка 1683-1854. Часть вторая. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка штабс-капитан Карцов. 1854. Оцифровка текста, html-вёрстка - Тимур Белов. Особая благодарность Максиму Борисову за предоставление книги. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.