Карцов П.П. История лейб-гвардии Семёновского полка 1683-1854. Часть вторая.
Глава XXIX. Командировки к действующим войскам.
Семилетняя война. — Приготовления сводного батальона к походу. — Участие чинов Семёновского полка в 1-й Турецкой войне (1769—1774). — Пугачёвский бунт. — Вторая война с турками.Мы видели, что среди войн царствований Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны чинам полка редко представлялись случаи доказать на деле ту преданность Царственным Особам и отечеству, которая, как драгоценное наследие, была им завещана однополчанами времён Петровых. Рассказы о подвигах под Нарвой и Нотебургом, под Добрым и Лесной переходили от первого полкового поколения ко второму и третьему и около середины истёкшего столетия были ещё свежи в памяти каждого. Эти рассказы, возбуждая благородную зависть к участникам великих событий, были причиной жалоб их на то, что настоящее не похоже на славное прошедшее, — ропот в сущности хотя несправедливый, но понятный в людях, горевших самой чистой и пламенной любовью к Престолу. Впрочем, если обстоятельства не требовали участия гвардии в военных действиях, а потому лишали чинов Семёновского полка возможности доказать вновь то, что сказал Петру Великому Голицын перед полтавской битвой: «Мы те же что были под Лесным», — то это отнюдь не относится ко всем без исключения. Некоторые из Семёновцев, более благоприятствуемые судьбой, имели случай выказать пред отечеством свои заслуги и явиться представителями полка во всех войнах, ведённых Россией в последнюю половину прошлого века.
Семилетняя война.Первый пример командирования чинов в действующую армию встречается в 1756 г. Тогда начальствовавший полком, фельдмаршал гр. Апраксин, был возведён в звание главнокомандующего войск, назначенных действовать против Пруссии. Все офицеры полка, один перед другим, просили графа исходатайствовать разрешение Императрицы о командировании их в армию[1], но фельдмаршал нашёл возможность просить только о тех, которых желал иметь лично при себе. Выбор его пал на поручика Нелединского-Мелецкого, поручика кн. Урусова и прапорщика гр. Апраксина. Кроме этих лиц командированы были, с состоянием при конвое главнокомандующего: 6 унтер-офицеров, 12 гренадер и 12 мушкетёр. Но не успел Апраксин доехать до Риги, как конвой его удвоился: одни нашли средство получить командировку по отъезде графа, другие же (из числа бывших в отпуску) явились к нему на дороге, прося дозволения быть при армии. Это заставило главнокомандующего переименовать свой конвой, который с тех пор во всех делах назывался: «Команда Лейб-Гвардии Семёновского полка при фельдмаршале»[2]. Для заведывания ей командирован был подпоручик Кропотов и с ним 6 лучших унтер-офицеров. Итак 60-ти человекам Семёновцев предстояла завидная доля, после 14-ти летнего мира, вновь быть участниками военных событий. Полные надежд сопутствовали они фельдмаршалу до границы, причём почти каждый имел определённый круг занятий. Офицеры вели счёты расходов главной квартиры, унтер-офицеры наблюдали за прислугой, а из рядовых: одни были при обозе, другие приготовляли квартиры, закупали провизию, фураж и проч. Всё это исполнялось охотно, в надежде, что с открытием военных действий, граф удостоит однополчан своих поручений, соответствующих цели, для которой они просились в армию. Но Апраксин нашёл удобнее оставить их при прежних занятиях, чрез что чины полка, несмотря на громкое своё название «команды при фельдмаршале», остались при одних надеждах.
Приготовления сводного батальона к походу.По прошествии первых двух лет кампании, обстоятельства изменились, и вновь возбудили в чинах полка радостные надежды быть участниками войны. 5-го февраля 1758 г. получена была в полку копия со следующего Высочайшего указа:
«Всевысочайшее Наше соизволение есть, чтоб не токмо при находящихся противу короля Прусского Австрийской и Шведской армиях; но и при посылающемся ныне от Нас на помощь к Её ж Величеству Императрице Королеве корпусе, под командою генерала графа Салтыкова, довольное число здешних волонтёров находилось; почему Мы и повелеваем во всех Нашей Лейб-Гвардии полках о том объявить, и кто из обер и унтер-офицеров к тому охотники явятся, Нам немедленно донести.»
Желающих из всех полков явилось столько, что, вслед за Высочайшим указом, гр. Шувалов доставил расписание, сколько от каждого полка должно быть командировано. Семёновский полк получил 30 вакансий, которые немедленно были заняты по жребию.[3] Впрочем те, которых обошёл жребий, вскоре опять могли надеяться на участие в кампании. Указом от 27-го августа того же 1758 г. повелено: сформировать от каждого полка по одному батальону для откомандирования к действующей армии, в общем составе гвардейского отряда. (Приложение 74) Он был вверен начальству майора князя Александра Меншикова, в помощь которому от Семёновского полка назначен майор Вадковский. Вместе с формированием походного батальона получено было приказание о сборе всех, находившихся в отпуску.[4] Снаряжение обоза, заготовление продовольствия, комплектование лошадьми, составление маршрута, — всё это делалось по распоряжению фельдмаршала Бутурлина. Через неделю по объявлении похода последовал уже запрос о том всё ли готово, а в след за тем получено Высочайшее повеление, что по случаю осеннего времени выступление откладывается до зимы. По этому походный батальон; сохраняя состав свой, в течение всей осени состоял в ведении князя Меншикова, ходил отдельно на учения, занимался стрельбою в цель, и даже имел отдельное от полка управление, завися от канцелярии гвардейского пехотного отряда. Но верно не суждено было гвардии разделить славу войск, сражавшихся против Фридриха Великого. В конце января наступившего 1759 г. объявлен по полку следующий Высочайший Указ:
«Хотя рескриптом Нашим от 9-го сентября прошлого года, Нашему генерал-фельдмаршалу Бутурлину, повелено только на время остановить поход назначенных 3-х батальонов и 2-х эскадронов Нашей Лейб-Гвардии, а между тем содержать оные в готовности, и хотя ведаем к особливому Нашему удовольствию, что потому помянутые батальоны и эскадроны тотчас выступить могли; но как теперь миновались те обстоятельства, для которых сей поход требовался, то натурально и оному отмениться надлежит.»
Видя, что надежды их снова рушились, многие офицеры удвоили старание о достижении отдельных командировок к действующим войскам; но успели в этом только трое: подпоручики князья Алексей и Владимир Голицыны и князь Александр Урусов. Все они, в качестве волонтёров, отправлены были к австрийской армии, действовавшей на Рейне, и возвратились в Петербург в апреле 1762 года, с аттестатами, выданными им в ознаменование оказанной им храбрости.[5] Вот всё, что можно сказать об участии чинов Семёновского полка в 7 летней войне.
Участие чинов Семёновского полка в первой Турецкой войне (1769—1774).Но вскоре наступила эпоха частых и почти постоянных войн России с её соседями. Тридцатичетырёхлетнее царствование Екатерины II, представляя непрерывный ряд побед русского оружия, доказало Европе, как опасно нарушать наше спокойствие. Первая, после польских конфедератов, испытала это Турция. Султан Мусстафа III, тревожимый мерами Императрицы против Польши, уступил наущениям Франции, и в начале 1769 года объявил России войну. Хотя гвардия осталась непричастной к этой брани, однако некоторые из чинов её были командированы к действующим отрядам. Из реляций начальников отдельных частй видим, что во всех этих войнах полк имел достойных представителей, которые вполне понимали честь и отличие состоять при князе Голицыне — у Хотина, при генерале Штофельне — на Дунае, при Румянцеве — на берегах Кагула и Ларги. Между тем, как одним выпал жребий быть действователями в этих знаменитых победах, другие ознаменовали себя храбростью при падении Измаила, Аккермана, Браилова, Калии и Бендер. Что касается собственно до чинов Семёновского полка, то постараемся изложить здесь в возможной подробности всё, что только сделалось нам известным о содействии и участии их в сказанных подвигах. В начале 1769 года, начальствовавший полком, подполковник Вадковский, снисходя к желанию многих из офицеров, сделал представления Императрице о командировании их волонтёрами к действующей армии. Но так как в представление было включено слишком много таких лиц, которые были необходимы для службы в столице, то Её Величество, не желая обременять службой остающихся в полку чинов, разрешила в начале отправить в армию только тех, кого изберёт для этого граф Брюс, отъезжавший в то время к армии графа Румянцева. В последствии Императрица разрешила и многим другим отправиться в армию волонтёрами. Из дел полкового архива видно, что участниками 1-й Турецкой войны были: подполковник граф Брюс; капитаны: Александр и Пётр Талызины, граф Фёдор Орлов и Матвей Ржевский; капитан-поручик Алексей Волков; поручики: Александр Васильчиков, князь Василий Долгоруков и Александр Самойлов; подпоручики Павел Потёмкин, князь Дмитрий Голицын, князь Александр Щербатов, граф Лев Разумовский, Яков Римский-Корсаков; прапорщики: Карл фон Нолькен, Николай Васильчиков, Василий Бабарыкин, Пётр Поздняков, Иосиф Суденков и Пётр Бибиков. Впрочем так как все они находились при армии в разное время и в разных частях её, то невозможно сохранить единства рассказа при описании их действий и отличий; и потому представляем здесь только перечень того и другого, почерпнутый нами из достоверных источников того времени.
1) Подпоручик Потёмкин, за отличие в сражении 29-го июня 1769 г., данном на Днестре генерал-майором князем Прозоровским, вышедшему из Хотина Абазе-Паши, произведён был в поручики. В донесении своём о победе, князь Прозоровский, отзывался о Потёмкине: «Поручик Потёмкин, своею тут же оказанною к службе отличною ревностию и трудами, не малое ж в сем деле участие имел».[6] Кроме того, в начале 1770 г. заслуги Потёмкина обратили на себя особенное внимание Императрицы. В следствие Высочайшей воли граф Г. Г. Орлов сообщал в полк об отличиях этого офицера следующими словами:
«Находящийся в нынешнем году при 1 армии волонтёром, поручик Павел Потёмкин уже второй раз ко двору курьером посылается и оба раза от фельдмаршала графа Румянцова рекомендуется таким образом: что первый раз с ревностию и усердием всегда против неприятеля с гусарами находился; а второй раз, во время бытности при г. Калии, никто более его желания и усердности к службе оказать не мог, как он г. поручик; ибо в течении 8 дней, при осаде города, безпрерывно на батареи находился, за что и произведён ныне в капитан-поручики.»
Во время кампании 1770 г., раненый 6-го августа под Журжей, Потёмкин был произведён в капитаны, а за особые отличия при Исакчи получил орден Св. Георгия 3 класса. В донесении своём о взятии Измаила, Суворов писал Императрице: «Потёмкин подавал мне полезные советы, а во время штурма личным присутствием, ревностию и храбростию умножал неустрашимость подчинённых ему воинов.»[7] При дальнейших военных действиях капитан Потёмкин был произведён в генерал-майоры и в 1772 г. отчислен ко двору Её Величества. (Приложение 75)
2) Капитан граф Фёдор Орлов. Об отличиях этого офицера, постоянно состоявшего при Дворе, и перед 1-й турецкой войной исправлявшего важные гражданские должности, в полковом архиве сохранились следующие сведения.
В приказе по полку 18-го сентября 1770 г. сказано:
«Сего числа Ея Императорское Величество, Всемилостивейшая Государыня, соизволила прислать в полк Семёновский, писанный и под собственною Ея Величества рукою указ, в котором написано тако:
При сем посылаю печатную копию с реляции ко двору от Преображенского полка подполковника графа Алексея Григорьевича Орлова, в коей упомянуто об отличных и храбрых делах Семёновского полка капитана графа Фёдора Орлова; о чём чрез сие во свидетельство в полк сообщается; о поступках же в Морее и по всей кампании впредь пришлю аттестат.»
Приказ этот и копию с реляции приказано было ротным командирам прочесть во всех ротах. (Приложение 76)
3) Подполковник граф Брюс, подпоручики Щербатов и Римский-Корсаков были отправлены в армию князя Голицына и с отличием участвовали, как во всех предшествовавших осаде Хотина делах, так и при взятии этой крепости. Следующие подлинные слова реляции князя Голицына служат лучшим тому доказательством:
«Означенные офицеры, при каких командах в происхождении авангардного дела 2-го июля не находились, везде оказывали отменные знаки ревности к службе и неустрашимости; князь Щербатов, Потёмкин[8] и Римский-Корсаков, от самого главнокомандующего во время наижесточайших неприятельских нападений, в разные посылки к Генералитету и в прочие места с приказами употребляемы были.»
Осада Хотина доставила графу Брюсу случай выказать в полной мере свои воинские дарования. Назначенный начальником левого фланга, он сначала взял Ричевский лес, а потом окружённый с 4 гренадерским полком неприятелем, ударил в штыки и, пробившись, соединился с остальными полками своего отряда, которые отступили к устроенной заранее засеке. Атаки турок, продолжавшиеся беспрерывно с 8 часов утра до 2 ч. пополудни, не смогли принудить графа к отступлению. Князь Голицын писал об этом деле Императрице:
«Не токмо от засеки, но из всех прежних Наших постов, так неприятель выбит, что Наши войска и часовых своих паки там разставляли, где до сражения стояли, подобно как бы небывало онаго.» Далее он говорит: «Волонтёры полков Гвардии Ея Императорского Величества к отличности присовокупляли истинное и ревностное к службе усердие, поспевая везде, где были атаки.»
4) Прапорщики Суденков и Бибиков упоминаются в числе особенно отличившихся при Исакче и вторичном взятии Журжи. В донесениях об этих делах сказано, что названные офицеры «оказали себя прямыми сынами отечества, и друг перед другом испрашивая себе команду, старались отличиться мужеством и неустрашимостию.»
5) Капитан-поручик Волков, состоя при генерал-поручике князе Репнине, участвовал во всех сражениях его отряда и упомянут в реляции о взятии города Измаила, как офицер «доказывающий отвагу и отменное усердие к поспешному исполнению повелений.»
6) Прапорщик фон Нолькен, — во время движения отряда генерала Каменского, от Днестра к Дубоссарам, в июле 1771 г., добровольно вызвался начальствовать одной из гусарских партий, назначенной для поисков и содержания сообщений между отрядом и главными силами. 7-го числа он подъехал к крепости Бендерам на пушечный выстрел. Когда турки заметили русских, то выслали для истребления их до 1000 человек всадников. Нолькен, имея при себе только 60 гусар и 2 сотни казаков, которые поставлены им были в расстоянии версты сзади, почёл за лучшее сначала отступить. Чрез это гусары навели неприятеля на казаков и потом вместе с ними бросился в атаку. Врубившись в толпу турок, Нолькен гнал их до городского моста с такой быстротой, что многие в смятении не попадали на него, падали в воду и тонули. При этом взято в плен 9 чел. а убитых, при обратном следовании к отряду сочтено до 50; в партии же Нолькена убитых не было, и только 5 казаков получили лёгкие раны.
7) Подпоручик граф Лев Разумовский, во время осады Бендер, в ночи на 22-е июля, при занятии неприятельского ретраншамента, обратил на себя особенное внимание начальства. В журнале Бендерской осады, об отличии этого офицера значится:
«При сем весьма опасном сего ложемента занятии, по причине досягающих до него картечных неприятельских выстрелов, по доброй воле и из единственной ревности к службе и к одобрению нижних чинов, не малое содействие оказывали: из волонтёров князь Одоевский, князь Кантемир и граф Разумовский.»
Далее в том же журнале говорится, что Разумовский, во время осады находился при главнокомандующем и постоянно был употребляем на всех опаснейших пунктах; за что и произведён в поручики.
8) Подпоручик князь Дмитрий Голицын состоял при армии, действовавшей в Польше. В приказе по полку от 3-го мая 1773 г. отдано было:
«Состоявший волонтёром при действовавшей в Польше армии, подпоручик князь Голицын в бытность в 1772 г. июня 21-го, при обложении крепости Ченстоховской, был употребляем в разные действия с неприятелем и доказал свою неустрашимость, также и в преследовании ушедших из сей крепости Ченстоховской возмутителей, под местечком Влощовом, будучи командиром особой команды, поступал мужественно, особливо 31-го числа: будучи в резерве с Егерскою командою, шедших из крепости возмутителей обратил в бегство, и гнал за самыя рогатки, поставленныя у подошвы горы, и в прочих порученных ему делах оказывал свою отменную ревность и усердие к службе и во всём себя содержал как надёжному и исправному офицеру надлежит.»
9) Прапорщик Поздняков, — по окончании 1-й турецкой войны, возвращён был в полк с следующим аттестатом фельдмаршала графа Румянцева:
«Дан сей аттестат прапорщику Л.-Гв. Семёновского полка Позднякову, в том что он был в сражениях за Дунаем, во время поисков произведённых в июне месяце, так и при окончании кампании, в войсках действовавших под командою генералов Унгерна и князя Долгорукова, оказывал себя усердным и храбрым, о чём свидетельствовали командиры тех корпусов при коих он находился.»
10) Капитаны: Александр и Пётр Талызины, поручики: Васильчиков и Самойлов, и прапорщик Бабарыкин, — в реляциях о действиях 1-й армии также поименованы как особенно отличившиеся офицеры.
Пугачёвский бунт.К числу командировок с военной целью должно отнести участие некоторых офицеров полка при усмирении Пугачёвского бунта. При самом начале возмущения, капитан-поручик Сергей Булгаков, подпоручик Карп Жуков и прапорщики: Михаил Лихарев и Щербатов, — отправлены были к разным отрядам, действовавшим против мятежников. Вот как отзывался о них граф Панин, в письме своём к командиру полка, майору князю Долгорукову.
«Я справедливостию обязан засвидетельствовать, что офицеры Ваши во всё время похвальными качествами себя отличали, и при всех случаях изъявляли наилучшую готовность и усердие посвящать себя самих верности и неутомимым трудам на службе Ея Императорскаго Величества. Кто из них куда к самым важным экспедициям посылаем не был, — всякий исполнял похвальным образом.»
Граф Пётр Панин.
Августа 11-го 1773 года.
Вторая война с турками.Участие чинов Семёновского полка во второй Турецкой войне было не столь значительно, как в первой.[9] Причины этому нужно искать в том, что при самом начале нашего разрыва с Турцией начинались уже несогласия со Швецией, что заставляло опасаться войны на севере и иметь в полном составе и готовности войска, оставшиеся в Петербурге. При всём том некоторые офицеры, состоявшие при главнокомандующих армиями, или переведённые в полк за отличие при начале войны, были участниками побед Потёмкина и Суворова. В тогдашних донесениях и реляциях генералов, упоминается о следующих чинах Семёновского полка:
1) Майор Фёдор Марков,[10] во время взятия Измаила, назначен был начальником третьей штурмовой колонны. Приводим подлинные слова реляции, лучше всего изобращающей действия Маркова:
«Третья колонна, проходя мимо каменной козематной батарей, под жестокими картечными выстрелами, мгновенно на берег вышла; в сем случае начальник сей колонны изъявил новые опыты мужества, искусства и храбрости, примером его подчинённым служившей. Вышедшия войска аттаковали быстро батареи и укрепления, опрокинули неприятеля и овладели оными.»
В представлении же своём об особенно отличившихся, граф Суворов доносил Её Величеству:
«Лейб-Гвардии секунд-майор Марков, с начала устроения на острову батарей командовал оными, и во время безпрестанной почти канонады ни на малое время не отходил. Побуждаемый безмерною ревностию к службе, сам наводил пушки и нетокмо наносил неприятелю великий вред в городе, но и множество потопил судов; во время же приступа, при высадке на берег войска и завладении неприятельскими батареями, учреждения его одобрены, как самаго храбраго о непобедимаго офицера.»
Перед концом приступа Марков был ранен.
2) В числе отличившихся мужественными подвигами при штурме той же крепости, показаны ещё: поручик Толстой и подпоручик Цезырев.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Просьбы эти до того были часты и утомительны для престарелого графа, что он воспретил их официальным предписанием от 2-го мая. Входящие письма, книга № 246.
[2] Входящие письма, книга № 267.
[3] Жребий выпал из числа офицеров: капитан-поручикам Лаврову и Измайлову, а из унтер-офицеров: 4 сержантам, 6 каптенармусам, 2 подпрапорщикам, 1 фурьеру и 15 капралам. Приказы по полку, книга № 9 второго отделения.
[4] Батальон был сформирован в числе: 21 обер-офицера, 54 унтер-офицеров, 20 музыкантов, 50 гренадер, 576 мушкетёр и 17 нестроевых — всего 738 челов. Входящие письма, книга № 266.
[5] В течение двухлетней командировки, князь Урусов, по ходатайству австрийского начальства, произведён был за отличие в поручики. Входящие письма полкового архива, книги №№ 287 и 320.
[6] Журнал военных действий армии за 1769 год.
[7] Словарь достопамятных людей Русской земли — Бантыш-Каменского.
[8] О нём сказано выше.
[9] В I части Истории Российской Гвардии, автор её г. Пушкарёв, описывая участие целого отряда гвардии во 2-й турецкой войне, придаёт этому отряду особое значение при взятии Очакова, при действиях русских войск в 1789 г. в Молдавии и Бессарабии, равно как при поисках князя Голицына по Дунаю. На чём основано это мнение,— об этом нет у г. Пушкарёва ни одного указания, ни одной ссылки на документы. Не найдя в архиве полка никаких данных, доказывающих участие гвардейского отряда во 2-й турецкой войне, мы, для разъяснения этого вопроса, старались с особенной тщательностью рассмотреть все реляции и журналы действовавших в то время войск, и убедились, что особого отряда гвардии формировано не было. В противном случае о нём непремено было бы упомянуто в реляциях, тем более, что в них подробно объясняется состав отрядов, действовавших не только в замечательных сражениях и при осадах, но и в незначительных сшибках; а убитые, раненные и отличившиеся все переименованы по полкам. Описывая шутрм Очакова г. Пушкарёв говорит: Гвардейский отряд во время приступа находился во 2-й колонне, назначенной для аттаки Гассан-Пашинского замка. Но вот что сказано об этом в донесении фельдмаршала князя Потёмкина Её Величеству:
Первая колонна , для аттаки Гассан-Пашинскаго замка и тамошних ретраншаментов, составлена была из Тамбовского пехотнаго полка, одного баталиона спешенных егерей, тысячи казаков пеших и двух сот конных. Вторая колонна разделена на две части, ради удобнейшаго обращения по двум фасам ретраншамента неприятельскаго. Первую часть составляли: Екатеринославский гренадерский полк и один баталион Гренадерскаго Таврическаго полку; вторую часть — два баталиона егерей Екатеринославскаго корпуса и 50 охотников Елизаветградскаго легко-коннаго полку.
Таким образом мы приходим к тому заключению, что мнения автора Истории Российской Гвардии или почерпнуто из доселе никому не известных источников, или относится к числу совершенно произвольных. См. Собрание реляций о военных действиях с 1787 по 1792 год — часть 3, стр. 57.
[10] В 1777 г., состоя флигель-адъютантом при князе Потёмкине, переведён Л.-Гв. в Семёновский полк, с оставлением в той же должности.
История лейб-гвардии Семёновского полка 1683-1854. Часть II. 1725-1796.
Публикуется по изданию: История лейб-гвардии Семеновского полка 1683-1854. Часть вторая. Составил Лейб-Гвардии Семеновского полка штабс-капитан Карцов. 1854. Оцифровка текста, html-вёрстка - Александр Качалов. Особая благодарность Максиму Борисову за предоставление книги. При использовании текста ссылка на эту страницу обязательна.