C.П. Аглаимов. Oтечественная война 1812 roдa.


Рядовой Чернов[1].


 
Он ясно сознавал: — жизнь кончена земная,
Не долго жить ему, с усильем дышит грудь,
Измученный, больной, заметно угасая,
Едва переносил он этот трудный путь.
Печальный длинный ряд повозок лазаретных
Дорогой пыльною ползет все без конца...
— Как тяжело лежать!..— тоскою безпросветной
Грызет сознание суроваго бойца:
— Ведь там товарищи сражаются с врагами,
За Родину идет упорный страшный бой,
А он, измученный болезнью и трудами,
Недалеко от них лежит полуживой.
И рад бы всей душой подняться он на ноги,
Вернуться в полк назад и умереть в бою...
Неужели ж ему в телеге средь дороги
Судьбою суждено окончить жизнь свою?..

—"Пустите в полк меня,— ведь я совсем здоров...
Прошу, молю,— явите снисхожденье!..
Ведь я поправился, и в силах бить врагов,
Помилуйте!— на завтра ведь сраженье"...
—"Чудак же ты, Чернов"— седой вздыхает врач —
"Раз просишься — изволь,— больной или здоровый —
Ступай себе, дерись,— не стану я держать,
Потом лишь не пеняй... Эй, выписать Чернова"!..
—"Оставь, Чернов, иди обратно в лазарет,
Куда тебе, брать, в бой с французом-супостатом,
Ведь ты полуживой, в лице кровинки нет,
Но, право, я горжусь, таким, как ты, солдатом,
Ведь идешь на смерть... нет, брат, ступай назад"!...
—"Что ж делать мне? Нет сил в повозке мне валяться,
Грызет меня тоска... Уж если умирать,
Так лучше смерть в бою... Позвольте мне остаться"!..
Густая цепь Семеновцев... и с ней,
Идет Чернов, измученный и бледный,
Но радостный... Опять он с ротою своей
Среди товарищей, идет он в бой победный,
Но еле держится, бедняга, на ногах...

Уходят слабыя надорванныя силы...
Жизнь близится к концу... На этих он полях
Найдет себе покой и вечный сон могилы,
Солдатом он умрет за Родину свою,
За Веру, за Царя, за знамя полковое,
За матушку-Москву, за все свое родное...
Чернова не страшит смерть славная в бою...


Давно затих кровавый страшный бой,
Настала тишина на поле Бородинском...
Семеновец—Чернов, едва-едва живой,
Израненный лежит под дубом исполинским.
День близится к концу, и солнечный закат
Печально осветил там дальше поле боя,
Пункт перевязочный, столпившихся солдат
И в забытьи лежащаго героя...
Вот он открыл глаза и слабо простонал;
"Священника"!.— и с чашей позлащенной,
К страдальцу наклонясь, седой священник стал
Долг исполнять великий и священный...

—"Друзья, сподобил Бог... Я вижу чудный свет...
Отрада на душе, и как легко мне стало...
Тех страшных мук в груди теперь уж больше нет,
И словно с глаз моих слетело покрывало.
Я вижу мир иной... и смерти не боюсь...
Живите же, друзья, с надеждою на Бога...
Любите, воины, Царя, святую Русь,
Да,— это верная и славная дорога!..
Прощайте же, друзья, прощай мой полк родной!..
Последнее мое, товарищи, к вам слово:
— Спасайте Родину и жертвуйте собой"!..
И в мир иной ушла душа Чернова...

День кончился, мрак ночи наступил,
Пропал отблеск печальнаго заката,
Но месяц молодой так ярко осветил
Могилу свежую достойнаго солдата!.

 
Михаил Румянцев.

 
 
 
[1] Рядовой Л.-Гв. Семеновскаго полка.
Виленский Воен. Листок 16 Февр. 1911 г., № 506